два семьдесят, или даже меньше, как в советских многоэтажках. Тут все три с половиной, самое малое. Так что полет с семи метров, да еще и в рушащихся лесах…

Чуть в стороне сидел и баюкал руку простоволосый парень лет двадцати. Перелом? Вывих? А кто ж его знает, меня сейчас интересует некий Кирюха с травмой нижней конечности. Но пока до него добрались, наткнулись и на третьего пострадавшего. Этому врачебная помощь уже не понадобится, ему священник нужен. Потому что с такими травмами головы живут только зомби в голливудских фильмах. Бревном неизвестному мужику раздавило череп, и он лопнул как тыква.

Шедший за мной Пороховщиков остановился, матерно выругался. А я полез дальше, переступая через строительный мусор, который в таких местах возникает сам по себе. Куда идти, было понятно по слабому стону, да и тот самый парень, который принес известие об аварии, опередил меня со словами: “Сюда барин, тут рядышком!”

Охо-хо, да, не повезло Кирюхе. Судя по всему, он сейчас пребывал в торпидной фазе травматического шока. Всё, как писал Пирогов — лежит окоченелый неподвижно, не кричит, не жалуется, не принимает ни в чем участия и ничего не требует. Под завал попала только левая нога, но этого хватило с лихвой — ее размозжило по верхнюю треть голени.

Блин, а ведь достать его — времени понадобится очень немало. Особенно с учетом немногочисленных участников. Да смысла в этом… маловато. Судя по всему, ампутация неизбежна — вон, из раны обломок кости торчит, накровило вокруг… Но крупные сосуды не задеты, иначе тут уже и спасать было бы некого.

— Дай на что инструменты поставить, — бросил я парню, который замер, глядя на своего товарища. — Слышишь, нет?

Он будто очнулся, снял зипун, бросил на землю.

— Так пойдет, барин? — спросил он.

— Вон туда лучше, — показал я пальцем. — Чуть ближе.

Он передвинул свою одежку, ничуть не тревожась, что она сейчас перепачкается в грязи и крови. Я поставил свой чемоданчик и опустился на колени. Что ж, посмотрим, насколько плохи наши дела.

Первым делом я пустил в ход ножницы. Остатки одежды только мешать будут. Разрезал штанину, подштанники, отвернул в сторону. За болезненные ощущения можно особо не переживать — в торпидной фазе шока они уже мало выражены. Но обезболить надо, это как “Отче наш” все запоминают. Есть травма — делай анестезию. Но перед этим — жгут. С такой травмой — на среднюю треть бедра. Крови в организме и так мало, а ждать гемотрансфузии… Н-да, тут даже рассказ о группах крови будет откровением свыше, даже если про резус-фактор ничего не говорить. Так что максимум, что ждет парня, при условии, что он выживет — вливание жидкости через рот. Какая такая транексамовая кислота, или хотя бы признанные вредными кристаллоиды? Даже физраствором доисторическим никто не прокапает ни разу! А вот то, что на улице холодно, это даже хорошо для пострадавшего. Шансов чуть больше.

На жгут, по примеру всех скоропомощников, я взял то, что ближе всего — ремень болезного. А что, широкий, пряжка крепкая, а дырку где надо, проковырять недолго. Это сейчас кровотечение остановилось — бревно перекрыло своей массой сосуды. А попробуем сдвинуть — и вытекут остатки со скоростью звука. До развития краш-синдрома еще не скоро, успеем управиться. Время… чем поставить? А вот же, химический карандаш, который сейчас называется “копир”. Прямо на коже и напишу. Хотя кто ж его знает, принято ли сейчас так делать?

— Что вы делаете? — со своими вопросами вылезал Пороховщиков. Ясно. Не принято тут так. Я невежливо отмахнулся:

— Позже!

Теперь морфий. В склянке есть, уже разведенный. И стерильные шприцы, завернутые каждый отдельно в крафт-бумагу. Главное, не бросить по привычке иглу куда-нибудь. Инструментарий сугубо многоразовый. Иголочки потом замочим, прочистим просвет тоненькой проволочкой — мандреном, простерилизуем, и снова в бой. Колоть, конечно, лучше в вену, но попробуй найти ее сейчас. Периферический кровоток уже выключился, попробуй, попади в спавшийся сосуд. А в то месиво, что на голени, лезть не стоит. Так что в мышцу. Пока подготовимся к следующему шагу, всё и так поступит куда надо.

А что у нас далее? Так ампутация в полевых условиях. Всё как у батюшки военно-половой хирургии, Николая Ивановича. Нет у меня условий ни для нормальной операции, ни, тем более, для всяких изысков. Режем по-мясницки, на уровне нижней трети бедра. Никакой культи формировать не буду, выживет до больницы — там и доведут до ума. А мне только вязать сосуды и отсекать лишнее. Минимум необходимого у меня есть — лигатура, зажимы, иглодержатель, иглы, скальпель. Вот пилы для костей нет, но тут вот прямо сейчас делать это незачем — вон тот торчащий отломок я и пинцетом уберу, он вроде как держится на честном слове, а остальное… как повезет, повязкой прикроем, и рысью в больницу. В какую? Подумаем чуть позже, когда будет кого везти. Ну, с богом!

***

Помыл руки из склянки со спиртом, открыл коробку с инструментом.

— Зовут тебя как? — спросил я у провожатого, который так и стоял, открыв рот от изумления.

— Митькой… — почти прошептал парень.

— Ты как, не боишься, поможешь?

— А что делать надо? Я, барин, с людьми-с не особо…

— Поросят резал?

— Ага…

— Ты, Дмитрий, держи его, чтобы не дергался. А остальное я сам.

— Давай, Митька, ты плечи хватай, а я вот тут, за пояс, — предложил Александр Александрович.

Я обернулся. Куда только делся тот вальяжный господин, вещающий и граммофоне? Он вроде даже в плечах шире стал, не говоря уж о взгляде — собранном и жестком. Судя по его внешнему виду, строительный бизнес в Москве — не для слабаков.

Я в сторону головы и не смотрел даже. Обколол, сколько смог, кокаином, смазал спиртом — и понеслось. Разрез, зажим, лигатура. И повторить. И еще. Хорошо я за последние дни восстановил мелкую моторику вязкой узлов. Кузьма, тот точно подумал, что я свихнулся, глядя на длинные шнуры на спинках стульев. Даже одним пальцем неплохо получалось. Здесь, правда, таких мест нет — все открыто, но всё же навык помог значительно ускориться с процедурой. Пара-тройка минут — и оттаскивайте. Останки ноги могут и потом откопать, похоронят как-нибудь. Это уже не мое дело.

— Давай, на сани! — начал командовать Пороховщиков. — Куда повезем? В университетскую клинику? Тут версты две, не больше, домчим галопом минут за пять!

Я согласно кивнул, и начал собирать разбросанные по зипуну инструменты.

***

Да уж, упряжка у Александра Александровича — на зависть всем. И впрямь, до