– Вероятно, будем, но это кассета с записью сеанса папиной терапии.

– Понятно, того сеанса, где он притворяется, что занимается терапией? – Улыбочка Питера явно напоминала ухмылку.

Хелен ткнула его локтем под ребра, а Дженет возвела глаза к небу.

– У некоторых прилив легкой профессиональной зависти, – констатировала она. – Не обращай на него внимания.

Я отлично поняла, что она имеет в виду. Питер тоже написал книгу, но ему никак не удавалось издать ее.

– Мне пора бежать, – поспешно добавила я.

Похоже, я опоздаю к бабуле на целых двадцать минут.

Они помахали мне на прощание, и я направилась к кольцевой дороге, размышляя до самого подъема по Адскому провалу, зачем на наше семейное собрание могли пригласить Дженет, Питера и Хелен.

Сан-Диего

В крепости моего брачного союза появилась малюсенькая трещинка. Пока едва заметная. Вообще-то я сомневаюсь, что Эйден знал о ней, зато я точно знала. Два месяца прошло с того группового собрания в «Источнике Надежды» и нашего обсуждения в машине открытого усыновления. Эту трещинку я начала осознавать через несколько дней после того разговора. И замечала ее всякий раз, когда Эйден упоминал о той счастливой семье из четырех человек. Если бы я упоминала о них, то мой голос выдал бы легчайший оттенок сарказма, и он мог огорчить Эйдена, поэтому я помалкивала, прикусив язык, не желая спорить с ним на эту тему. Я просто надеялась и молилась, чтобы мы нашли биологическую мать, которой не нужен такой уровень вовлеченности в жизнь ребенка.

Эта трещинка тревожила меня. Меньше всего мне хотелось, чтобы наша надежда на обретение ребенка породила разногласия между нами. Именно сейчас нам требовались совместные усилия. Больше чем когда-либо мы должны быть одной командой.

Звонок, которого мы оба ждали, раздался у меня на работе, и я мгновенно узнала голос Зоуи.

– Догадываетесь, Молли, почему звоню? – спросила она. – Одна биологическая мамочка заинтересовалась вами с Эйденом!

– Уже? – поразилась я. – Ведь прошла всего пара месяцев.

Она немного помолчала, и я сразу поняла, что выдала неверную реакцию.

Видимо, потрясение воспринималось как огорчение столь быстрым выбором.

– Ну, она рассматривает еще варианты двух других семей, – продолжила Зоуи, – но очень хочет поговорить с вами и Эйденом. Она сказала, что влюбилась в вас, прочитав ваш краткий биографический очерк.

«Она влюбилась в нас»… Мгновенно я тоже полюбила ее, какой бы она ни оказалась.

– Эйден в командировке до конца недели, – сообщила я дрогнувшим голосом. Казалось, что я чиню препятствия процессу. – Но я могу поговорить с ней, – тут же добавила я. – Мне не терпится поговорить с ней. Когда она ожидает…

– Три месяца, – коротко ответила Зоуи.

– Вы имеете в виду, у нее сейчас первый триместр или…

– Нет, она ждет через три месяца.

О, мой боже. Все нормально. Дыши глубже.

– Что еще вы могли бы сообщить мне о ней? – спросила я.

– В общем, она… ее зовут Сиенна, ей семнадцать лет. Биологический отец, его зовут Диллон, того же возраста, но они прекратили отношения, и он хотел бы отказаться от своих прав. Сиенна проходит в своей школе специальные курсы для беременных. Она сейчас в выпускном классе и очень хочет окончить школу. Живет она с матерью и младшим братом. – Зоуи помедлила. – Я предпочла бы, чтобы остальное о себе она рассказала вам сама. Вы могли бы поговорить с ней сегодня вечером?

Сегодня вечером мой черед дежурить в Женском приюте, но я не решилась заявить об очередном препятствии, из-за которого Зоуи могла подумать, что я не испытываю ни радости, ни благодарности.

– Да, – оживленно ответила я. – Безусловно. Не могу дождаться!

* * *

– Ты шутишь! – воскликнул Эйден, когда я дозвонилась ему. – Уже? – По его тону я поняла, что он улыбается. – Да, похоже, наше письмо «Дорогой будущей матери» произвело фурор. Вот какие мы с тобой потрясающие!

Я рассмеялась, буквально чувствуя, как исчезает та злосчастная трещинка. У нас все будет нормально. Должно быть, в такой ситуации моменты умопомрачения вполне естественны.

– Ты хочешь, чтобы я узнала, не сможет ли она подождать твоего возвращения, чтобы поговорить по телефону с нами обоими? – спросила я.

– Нет, нет. Давай не дадим ей шанса «влюбиться» в другую пару. Ты сама побеседуй с ней. В любом случае тебе лучше удаются такого рода разговоры. Две женщины. Им обычно проще понять друг друга.

– Не занижай себе цену, – откликнулась я.

Эйден с легкостью находил общий язык практически с любым человеком.

– Как ее зовут?

– Сиенна.

– О, отличное имя, – оценил он. – Мне нравится. – От волнения он начал тараторить. – Давно ли она в тягости?

– Ждет через три месяца, – сообщила я.

– Обалдеть!

– Да, я тоже обалдела.

– Только… – Он запнулся. – Не устраивай ей допроса с пристрастием, ладно?

– Разумеется, я не собираюсь терзать ее!

– Ну, порой твоя юридическая ипостась прорывается в жизненных ситуациях и…

– Неужели?

– Изредка, – уступил он, – ты бываешь устрашающе умной. А ты ведь не хочешь спугнуть ее. Так что будь тактичной.

– Разумеется. – Я начала раздражаться.

– Она обеспечена медицинским обслуживанием для беременных?

– Я не… в общем, раз она в курсе своего срока, то, наверное, обеспечена.

– Мне кажется, что тебе не стоит сразу делиться с ней своими жизненными принципами, – заметил он. – Я имею в виду, как в сфере отношений… так и просто в мелочах, типа какие фильмы ты предпочитаешь и…

– Эйден, – прервала я его, – о чем ты толкуешь?

– Вдруг, к примеру, ты скажешь ей, что обожаешь смотреть «Безумцев» [20], а она, допустим, терпеть не может этот сериал? Лучше не рисковать потерей ее симпатии из-за таких глупых мелочей.

– Успокойся, любимый, – с улыбкой сказала я.

Он разволновался, и я осознала, что не одна нервничаю из-за всей этой истории. Мне нравилось думать, что сейчас для разнообразия я спокойна.

– Все будет в порядке, – добавила я. – И я сразу позвоню тебе, как только закончу разговор с ней, договорились?

* * *

Она должна была позвонить мне в половине восьмого. Добравшись до дома, я залила себе чашку кукурузных хлопьев на ужин, но от волнения не смогла есть. Выйдя в коридор, я прошла к детской и открыла дверь. Я не заходила сюда с тех пор, как мы показывали ее Перки Пэтти во время домашнего обследования. Тоска по ребенку вдруг охватила меня так всеобъемлюще, как я давно не позволяла себе. Переполняемая этим чувством, я едва стояла на ногах, и мне пришлось прислониться к дверному косяку, чтобы не упасть. О боже, как же я хочу ребенка! Это осознание стало огромным облегчением. Действительно, в полном смысле слова. Однако когда я опустила взгляд на пол, то обнаружила, что стою одной ногой в детской, а вторая точно приросла к полу за порогом, в коридоре.