Аленушка. – Не ругай ее, Алик, я пошутила, что она меня обижает. Мы играли. Да, Леся? - толкает ее.

- Паспорт отдайте, - стоит на своем нянька: уехать хочет.

Жестом указывает на мои брюки, задерживает пальчик где-то в области паха – и в изящную алую розочку вся превращается. Такая неискушенная все-таки, хоть храбрится и хорохорится до последнего. От смущения боевой запал у нее заметно иссякает, рука сама опускается, а по комнате разносится обреченный вздох.

Что же, отлично. В карман она ко мне за паспортом точно не полезет, хотя я, наверное, был бы не против…

Одумайся, старый женатый придурок! Совсем с катушек слетел! Одна супруга в паспорте, вторая – где-то в холле обижается. А ты по малолетней няньке слюни пускаешь! Дожили! Султан хренов.

- Документы твои у меня пока останутся, - постановляю сурово.

- Вы не имеете права! – топает Леся ножкой. Совсем как капризная Аленка. Недалеко от восьмилетки ушла.

- Имею. Ты проштрафилась. И не раз, - чеканю уверенно, хотя знаю, что во всех проступках няньки виновата моя несносная сестра.

- Тогда увольте! – руки в бока упирает и с вызовом подбородок поднимает.

Что же, теперь, по крайней мере, ясно, ради чего она шоу с поцелуем устроила. Провоцировала, чтобы я ее лично выгнал? Я бы с удовольствием избавился от этого ходячего несчастья, но Аленке нянька понравилась. Единственная из целой вереницы, что нескончаемым потоком лилась в наш дом. И сразу выплескивалась наружу.

Только Леся смогла малышку расположить к себе. И покорила нас обоих, когда сиганула в бассейн. Она или неадекватная, или настолько любит детей, что себя не жалеет. Скорее, все вместе.

Нам с Аленушкой подходит!

Переглядываюсь с сестрой, по выражению личика понимаю, что я абсолютно прав, и подмигиваю ей. Получив молчаливое одобрение, приступаю к переговорам с нянькой.

- Послушай, Леся, - пробую ее имя. – Мы с Аленой просим тебя остаться, - с трудом цежу эти слова. Никогда не уговаривал персонал. Привык указывать и требовать подчинения.

Во что меня превращает эта мелкая заноза? В тряпку, по которой еще и топчется, пританцовывая.

- Нет, - активно машет она головой, и черные пружинки подпрыгивают в такт. Остро хочется еще раз коснуться их, собрать в кулак, притянуть к себе… - Вы домогались меня, так что я не могу с вами работать, - шипит девочка чуть слышно, чтобы Аленка не поняла, но испепеляет меня злым взглядом.

- Ты сама целоваться полезла, - широкого шага хватает, чтобы я оказался вплотную к ней.

Нависаю над хрупкой, невысокой Лесей, заставляя ее голову запрокинуть. Сверху вниз на нее смотрю, пытаясь задавить авторитетом. Но ее дерзость никуда не исчезает. Наоборот, разрастается.

- А вы и рады стараться? – кривляется нагло. Вспоминаю, как она губки вытирала после меня, и бешусь. Брезгует, мелкая!

- Если девушка чего-то очень сильно желает, отказывать ей бессмысленно, - ухмыляюсь ехидно. - Я жертва. Кто еще кого домогался, - произношу чуть слышно. Издеваюсь над ней.

Леся ахает, отшатывается от меня и прижимает ладони к пылающим щекам. Все-таки румянец ей к лицу.

- Бедный несчастный, пусть вас жена пожалеет, - сгорает от стыда, но продолжает ерничать. Невыносимая!

- Когда найду, то жалеть надо будет ее, - выпаливаю, не вовремя вспомнив об аферистке.

Осекаюсь, осознав, что сказал лишнее. Наблюдаю, как Леся судорожно сглатывает и округляет глаза. На миг залипаю на глубокой синеве, которая будоражит смутные воспоминания и в очередной раз кидает меня в день бракосочетания.

Нет мне спокойствия! Пока аферистку не поймаю, не выдохну! Сегодня ее фото из деканата мне должны передать. Оно давно уже есть у охраны, но и себе я попросил копию. Не признаваясь при этом, что тупо забыл, как жена собственная выглядит. Подать бы в розыск, чтобы скорее привели мне гадину на растерзание. Однако огласка недопустима. Если информация просочится, это станет позором для обеих семей. Кузнецовы точно не простят поруганную честь дочери, брошенной у алтаря.

- Подниму тебе зарплату в два раза, - иду ва-банк. Но нянька хмурится. – В три? – изгибаю бровь. А не охамела она? – Аленушка, а какая там сумма по договору? - уточняю у сестры, потому что сам не занимался никогда подбором персонала. А сестра рядом все время с мамой.

- В три раза будет нормально, - загадочно тянет она. Но у меня ощущение, что я нахожусь в трех метрах от банкротства.

- Хорошо, в три, - выдавливаю из себя. – Согласна?

Леся медлит. Обхватывает себя руками, плечики потирает. Пользуясь заминкой, я разглядываю ее. При свете дня изучаю, во что она одета. В отличие от вчерашнего жуткого цветастого наряда, однотонное платье, подчеркивающее фигуру, идет ей гораздо больше. Леся кажется чуть взрослее.

Ночью на кухне, кажется, в нем же была. Помню лишь спинку оголенную, которой касался пальцами. Да что там разглядишь в полумраке? Наверстываю упущенное сейчас. Облизываю взглядом каждый изгиб. С удовольствием, если быть честным с самим собой.

- Плюс одежда новая за мой счет, как я обещал, - напоминаю я, указывая на тряпье, что валяется вокруг нас. Невольно цепляюсь за нижнее белье нежных девичьих тонов. Невинное, как сама Леся. Расстегиваю пуговицы на воротнике.

Поймав мой взгляд, нянька шипит, как бешеная кошка, хватает рюкзак и принимается лихорадочно собирать вещи. Приседаю, чтобы помочь ей. Тяну руку машинально, касаюсь пальцами трусиков – и тут же получаю хлесткий шлепок по тыльной стороне ладони. Одергиваю ее, хмурясь.

- Извращенец, - клеймит меня Леся.

Да и похрен!

- Мое терпение заканчивается, - угрожаю я.

- Али-ик, - дергает меня за хлопок рубашки Аленка. Останавливает, не позволяя няньку ругать. – Ле-есь, ну не бросай меня пожа-алуйста, - давит на жалость.

Она замирает, поджимает нижнюю губу и размышляет некоторое время.

- Угу, - кивает едва заметно, и малышка набрасывается на нее, повисая на шее. – Но! Я еще кое-что хочу… - заявляет Леся и делает многозначительную паузу.

- Что? – подгоняю ее.

- Машинку хочу! – на одном выдохе.

Зато у меня легкие останавливаются. Офигела совсем?

- Мерседес, что ли? – свожу брови.

- А? – хлопает ресницами