— Прошу. — Он галантно указал ей на сиденье.

Марина уселась и оттолкнулась ногами, подаваясь вперед — и тут ржавые петли натужно и громогласно заскрипели, заставив ее немедленно остановиться.

— Извини, — Сашка рассмеялся. — Такой подлянки я не ожидал.

Он взял ее руку и потянул на себя, помогая встать. Инерция толкнула Марину вперед, прямо в его объятия. Несколько секунд они стояли, не двигаясь и сверля друг друга взглядами — она снизу, он сверху, — и Сашка разжал руки, отпуская ее.

«Мог бы и поцеловать», — мелькнуло у Марины в голове, но она поспешила отогнать никчемную мысль. Что она, тинейджер — целоваться не пойми с кем на детской площадке? Да и в честь чего? Этот парень странноватый, не похожий на остальных, но у нее к нему не влечение, а чисто исследовательский интерес, и не самый сильный, между прочим.

События минувших дней выбили Марину из привычной колеи, и ее потянуло на приключения. Сегодня ночью Агеев улетит на край света, и она о нем больше не вспомнит. И он о ней тоже. Завтра начнется новый день, в котором не будет флэш‑бэков, оркестров в переходах метро и скрипящих качелей. И слава богу. У нее и без того есть чем заняться.

Сашка заметил, как напряглась ее спина, и огорчился. Вероятно, ее утомило его общество, и следовало попрощаться. У него имелось немало грехов, но навязчивости среди них не было.

— Позволишь проводить тебя?

Она кивнула, стараясь скрыть разочарование, сама не понимая отчего.

— Конечно.

Они вышли на дорожку, обогнули дом и двинулись к припаркованной машине, игнорируя возникшую между ними неловкость.

Редкие прохожие спешили домой, пробки на дорогах уже давно рассосались, полупустые автобусы лениво катились по мостовой, фыркая у остановок и подбирая припозднившихся пассажиров.

Летова кинула Сашке ключи — он поймал их. Пусть подбросит ее до дома, раз ему так хочется. Тот факт, что ей и самой этого хотелось, Марина предпочла опустить.

Выруливая с парковки, Сашка резко ударил по тормозам, едва не сбив выскочившего на дорогу человека. Вероятно, он шел к своему автомобилю и так глубоко задумался, что забыл посмотреть по сторонам.

Прохожий поднял изумленный взгляд на водителя, выныривая из забытья, и Марине показалось, что она уже видела его прежде. Безупречно подстриженные седые волосы, тревожные глаза — не с ним ли она столкнулась у кабинета Рябкиной? Бедный мужик! Бродит неприкаянный.

Он поспешил уйти с дороги, освобождая Сашке путь для маневра. Автомобиль выехал с парковки и резво покатился вперед, а Марина еще какое‑то время смотрела в зеркало заднего вида на удаляющийся силуэт мужчины. Подруга говорила, что несчастный до сих пор не оправился после смерти жены, а ведь уже, кажется, два года прошло. Это ж как надо любить человека, чтобы, потеряв его, потерять и себя самого?

Она перевела взгляд на Сашкины руки — руль под его крупными ладонями выглядел деталью игрушечной машинки. Она вспомнила, с какой легкостью он устранил неполадки — быстро, со знанием дела. Тимур даже заморачиваться не стал бы, сразу вызвал бы техбригаду.

Сашка поймал ее взгляд. Он казался таким спокойным, умудренным опытом, но его глаза блестели, как у только вырвавшегося из‑под опеки родителей юнца. Удивительное сочетание. Марина внезапно сообразила, что даже примерно не догадывается о его возрасте.

— О чем ты хочешь спросить? — поинтересовался Сашка, не отрывая взгляд от дороги.

Марина улыбнулась: она уже начала привыкать к его проницательности.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать четыре.

— Сколько? — Летова состроила трагическую гримасу и закрыла лицо ладонью. — Боже правый!

— «Боже правый» в хорошем смысле или плохом?

— Ты такой молодой, с ума сойти!

— Этот недостаток быстро проходит, — пошутил он. Ни одна из его подружек не жаловалась на его возраст. Сейчас он впервые пожалел, что не родился на несколько лет раньше.

— На светофоре направо, и через сто метров поворот во двор, — скомандовала Марина. Шофер повиновался.

— Припаркуйся здесь. — Она указала на свободное место у бордюра. — Вот и мой дом.

Сашка заглушил двигатель и взял спортивную сумку с заднего сиденья. Они выбрались на улицу. Марина пискнула брелоком сигнализации.

— Прежде чем я поеду в аэропорт, могу я кое о чем попросить тебя? — смущенно проговорил Сашка.

— Да, конечно.

— Я хотел бы сделать твой портрет.

Собираясь в Москву, Сашка некоторое время колебался, брать ли с собой камеру. Каменные джунгли и озабоченные лица его не вдохновляли, но в последний момент он все‑таки прихватил фотоаппарат и по приезде ни разу им не воспользовался. Единственным человеком во всем этом огромном суетливом городе, которого ему захотелось запечатлеть, оказалась брюнетка. И пусть ее лицо было не менее озабоченным, чем у всех вокруг, но в том, как поднимались уголки ее губ при улыбке, как светились ее глаза, угадывалось что‑то трепетное, хрупкое, прятавшееся за защитной броней.

И эту удивительную, еле уловимую сущность хотелось вытащить наружу и вдоволь ею налюбоваться, сохранить на долгую память.

— Так ты не против? — добавил Сашка.

— Ты имеешь в виду в студии? Уже ведь поздно.

— Нет, прямо здесь. — Он указал подбородком направление. — Например, под тем фонарем. Буквально пару кадров.

— Хорошо, — согласилась Марина. — Мне нужно как‑то позировать?

Сашка отрицательно покачал головой:

— Просто будь собой. Не нужно никого изображать.

— Ладно.

Он достал из сумки камеру и отошел на несколько шагов, выбирая подходящий ракурс.

— Куда мне смотреть? — Марина боролась с искушением скрестить руки на груди, ощущая растущее смущение.

— Неважно. Смотри, куда хочется.

Она посмотрела прямо на него.

Затвор фотокамеры щелкнул. И еще раз, и еще. Клац, клац.

— Спасибо.

Марина выдохнула.

— Я пришлю тебе фото, если хочешь, — предложил Сашка.

Она кивнула. Повисла пауза.

«Слишком много чертовых пауз между нами», — подумала Летова. И поняла, что собирается сказать глупость.

— Тебе ведь еще рано в аэропорт, да? А из гостиницы ты уже выписался. Может… — она помедлила, — поднимешься ко мне, я что‑нибудь приготовлю, поедим?

Пока Марина суетилась на кухне, соображая нехитрый ужин, Сашка стоял у окна, ощущая непривычную нервозность и не понимая, что происходит. Очевидно, их влекло друг к другу, но они оба — по разным причинам — сопротивлялись сближению.

У брюнетки была стильная, со вкусом обставленная квартира. Напичканная бытовой техникой кухня, светодиодная подсветка, узкий стол из сиреневого стекла, керамическая плитка на полу — такая красивая, что на нее было жалко наступать.