Джейк почувствовал, как Замара улыбнулась.

– Это действительно так. И все же, я чувствую, тебе есть что сказать, перед тем как я продолжу.

Зератул кивнул:

«Я должен поделиться в ответ легендой, известной только темным тамплиерам. Легендой о герое. Лишь одном – и в то же время гораздо большем, чем один».

Действительно, он говорит загадками. Собирался ли Зератул, в конце концов, рассказать им, что случилось… и почему его мировоззрение такое упадническое?

Ни одним движением Зератул не выдал своих эмоций, но яркость его глаз на мгновение померкла. Разумеется, он прочел мысли Джейка.

«Отнюдь. Я бы никогда не назвал себя героем, человек. Как и не назвал бы злодеем, ибо мои действия всегда соответствовали тому, что я считал лучшим выбором. Но я не герой. И ты бы не счел меня им, если бы… Неважно».

Прелат отвернулся к мягким охлаждающим струям водопада и некоторое время хранил молчание.

«Я расскажу тебе об Анах Су’н – Сумеречном Спасителе».

На мгновение Джейк ощутил беспокойство. Слишком многое поставлено на карту. Он не хотел слушать какую-то сказку темных тамплиеров, он хотел что-нибудь предпринимать. Замара же, вопреки собственной тяге к действию, передала ему сигнал спокойствия.

– Зератул не позволяет себе пустой болтовни. Если он желает рассказать эту историю, можешь быть уверен, на то есть весомая причина.

Зератул слегка прищурился. Определенно, он не забыл, что такое чувство юмора.

«Замара права, нетерпеливый юноша».

Замечание не несло в себе язвительности. Джейк осознал, что улыбается вопреки тяжести ситуации, и вновь сел на траву, чтобы слушать.

«Замара хранит воспоминания о Раздоре – когда темных тамплиеров согнали, словно скот, на борт древнего корабля и изгнали из единственного мира, который мы когда-либо знали. Единственный светлый протосс защитил нас. Адун. Он не стал исполнять приказ Конклава об истреблении отступников. Вместо этого Адун дал нам наставления, как открыть в себе новые псионные способности, и как можно контролировать их, – чтобы мы могли защитить себя. Эти методы не требовали соединения в Кхале, которую мы решили отвергнуть. Его неподчинение было раскрыто, но даже тогда он принял решение сделать все возможное ради нашей защиты. Конклав не рассматривал вопрос о принятии нас в их общество, но Адун смягчил приговор от смерти к изгнанию».

Джейк кивнул. Это он знал – можно сказать, даже видел – благодаря воспоминаниям Ветрааса.

«И все же, когда темные тамплиеры покидали Айур, вспышки агрессии со стороны Конклава избежать не удалось. И вновь Адун спас нас. Для защиты нас, для того чтобы дать возможность выжить, он призвал одновременно темные и светлые силы. Он пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти нас».

– Протоссы Айура истолковывают случившееся иначе, – сказал Джейк. – Их взгляд на те события в некотором роде противоположен: Адун погиб, чтобы защитить святость Кхалы, соединяющей протоссов, позволяющей обрести единство и силу. Как там говорится…

«Эн таро Адун», – подсказала Замара.

«Мы, темные тамплиеры, также почитаем его. Только мы говорим “Адун торидас”… что в основе своей трактуется: “Пусть Адун дарует тебе убежище”, но в буквальном смысле это присловье значит: “Адун укроет тебя”».

Джейк подумал о том, что видел Ветраас, и согласился, что темные тамплиеры имеют на это право. Адун погиб, защищая их.

– Но умер ли он?! – воскликнул Джейк. – То есть, он, определенно, исчез, и его светлые собратья перестали ощущать его в Кхале. Но никто не знает наверняка, что с ним случилось.

Зератул кивнул:

«Можно с уверенностью сказать, что он ушел. Но тела, чтобы развеять все сомнения, не осталось. Нет умершего, чтобы пронести его Дорогой Поминовения, ритуально обмыть, провести время рядом с ним и, в конечном итоге, похоронить. Адун просто исчез».

Джейк испытующе глянул на протосса.

– Похоже, тебя это совершенно не смущает. Как думаешь, что с ним случилось?

Замара хранила молчание. Зератул, тем не менее, ответил:

«Мы верим, что он не погиб. Мы верим, что он просто перешел на иной план бытия».

– Как Замара.

«Я – не Адун», – возразила Замара.

«Да, – согласился Зератул. – Но ты сумела по-своему продолжить жить посредством этого терранина».

«Я бы не смогла совершить подобное самостоятельно. Я пользовалась энергиями храма, чтобы отсрочить смерть, пока мои воспоминания не будут переданы кому-то другому».

Зератул пристально посмотрел в глаза Джейку: одновременно человеку и протоссу внутри него; и обратился к ним обоим.

«Верно. Это уникальное сочетание необходимости и возможности. Но ты не станешь спорить с тем, что подобная инкарнация возможна. Ты сама, Замара, есть тому доказательство. Твой дух живет… в другом теле. Мозг Джейкоба содержит не только твои знания и воспоминания, но и тебя саму».

Желудок Джейка скрутило от осознания того, что имеет в виду Зератул. Но когда шок прошел, утверждение, что его мозг содержит в себе протосский разум, уже не казалось странным. Джейк всегда был рациональным человеком. Он понимал, что существуют такие вещи, как ментальные энергии, которые можно научно объяснить. Он не пользовался такими понятиями, как «душа» или «реинкарнация». Теперь же он задумался о том, что, возможно, они имеют под собой рациональную основу. Вопреки всему, что он видел или испытывал – собственными глазами или через воспоминания, которыми делилась Замара, – он вовсе не был уверен, что готов принять те идеи, которые столь настойчиво предлагал Зератул.

«Я не думала об этом в подобном ключе, – медленно сказала Замара. – Это интересно. Ты полагаешь, что с Адуном произошло нечто схожее?»

«Ты выжила, сменив форму, при помощи удивительно мощных энергий храма зел-нага. Ты сумела поместить свою сущность внутрь Джейкоба. Адун первым сумел скомбинировать ментальные энергии, присущие айурским протоссам, и темные энергии Пустоты, которые более тысячи лет практикуем мы. За неимением лучшего описания совершенно логично предположить, что и ты, и Адун воспользовались силами, эффект от применения которых невозможно предугадать. – Зератул прикрыл сияющие глаза и запрокинул голову, выражая восторг. – Все же для нас история Анах Су’н, Сумеречного Спасителя, скорее не прозаическая, а мистическая. Мы видели его вознесение собственными глазами. Мы видели, как он приносит в жертву свое существование ради иного, высшего духовного плана. Вокруг этого памятного события со временем начали слагаться пророчества. Мы верим, что Адун ждет похожей великой нужды, чтобы вернуться к нам – ко всем нам, и к протоссам Айура, и к темным тамплиерам. Разве он не использовал оба типа энергии? Разве он не принял смерть, защищая нас? Не из-за того, что мы другие, но потому, что мы такие же, как и те, кто стремился изгнать нас или уничтожить».