В темноте он не мог разглядеть ее глаза, но они представились ему темными, смущенными, умоляющими.

— Все в порядке, — произнес он.

— Ты не станешь торопить меня с ответом? — подозрительно спросила она.

— Сейчас нет. — Минут двадцать он вполне способен подождать. А потом они приедут домой, и там уже ничто не помешает ему нажимать на нее столько, сколько потребуется, чтобы получить положительный ответ.

— А за дальнейшее мне, видимо, стоит опасаться? — спросила она с нервным смешком.

— И весьма. — Он улыбнулся сгустившейся темноте, как другу.

На пути от гаража к дому Митч взял Эмили за руку, и она не стала противиться. Так приятно было ощущать его жесткую ладонь, сильную и теплую.

В какой-то момент, должно быть когда они соприкоснулись плечами, поднимаясь по ступенькам на веранду, ее сковала неловкость, словно во время первого свидания. Возможно, это произошло оттого, что ее еще никогда не держали за руку мужчины. Не смешно ли так волноваться после всего, что у нее было с Митчем! Эмили не сомневалась, что и сейчас они займутся тем же самым…

Но когда он отворил дверь и завел ее в дом, всю ее от головы до ног сотрясла нервная дрожь. Он сильнее стиснул ей руку и развернул к себе лицом в безмолвной темноте прихожей.

— Ты все еще боишься? — спросил он, и у Эмили участился пульс.

— Очень.

Он засмеялся тихим гортанным смехом, поднес ее руку к губам и нежно поцеловал ладонь, потом запястье, подушечку большого пальца. В это время зазвонил телефон, но Митч, увлеченный своим занятием, или не услышал, или не придал ему значения.

— Ты не хочешь подойти? — спросила Эмили прерывающимся голосом, тогда как он упоенно проводил кончиком языка по ее ладони. Видимо, по линии сердца.

— Ты хочешь, чтобы я подошел?

Разве она хочет перестать дышать?

— Нет, но это могут быть твои родители. Или Джошуа.

Его теплый вздох овеял ее влажную ладонь, но при волшебном слове «Джошуа» он выпрямился и повернулся к телефону, упорно продолжавшему звонить. Но руку ее он не выпустил, повел ее за собой в кабинет, обогнул вращающееся кресло и снял трубку свободной рукой.

Не отрывая от нее глаз, он медленно привлек ее к себе, так что она наткнулась на его ноги. Митч что-то проговорил в телефон. Она видела его глаза совсем близко, зеленые, горящие, настойчивые, и забыла обо всем. Он взял ее руку, которую крепко сжимал в своей, положил себе на бедро.

Я хочу, чтобы твоя рука лежала здесь, прочла она в его взгляде.

— Так, замечательно, — произнес он, обращаясь то ли к звонившему, то ли к ней… Эмили не успела понять, поскольку он сильнее прижал ее руку к своему бедру. — Вот это правильно. — Его хриплый голос и дрогнувшая улыбка заставили ее сердце бешено забиться. — Мне надо кое-что сделать.

Его глаза лихорадочно мерцали, а руки… его горячие, шершавые, коварные ладони лежали на ее обнаженных бедрах. Обе ладони на ее бедрах, а это значит, она забылась до невозможности, держась за него, а телефонная трубка валяется на столе…

— С Джошуа все в порядке, — коротко пояснил Митч. — Он сладко спит.

Она резко отдернула руку.

— Это была твоя мама? А я в это время… — Она не смогла даже додумать мысль до конца, не то что закончить свой вопрос, только схватилась за пылающие щеки.

— Вообще-то это была Джулия. Но, несмотря на всю ее проницательность, сомневаюсь, чтобы она догадалась, где была твоя ладонь…

— Зато я знаю, — вспылила Эмили, возмущенная его насмешливым тоном. — И ты знал, но не остановил меня.

— Мне не хотелось тебя останавливать. — В его глазах мелькнуло нечто большее, чем просто желание подразнить. — Я хотел, чтобы ты продолжала…

— Желание можно контролировать, — сказала она, но ее сердце тут же подпрыгнуло, потому что он погладил ей внутреннюю поверхность бедер.

— Ты так уверена? — Движения его рук были легки и деликатны, словно ласковый шепот. — Ты надела эту юбку ради моих родителей?

Эмили уклонилась от ответа. Было что-то в корне неправильное в том, чтобы надеть строгую, классическую юбку для встречи с родителями мужчины, а потом позволить ему запустить под нее руку. Теперь эта рука держала ее твердо и надежно, чтобы не дать ей ускользнуть.

— Ты прекрасно выглядишь, Эмили. Я уверен, что ты произвела бы на моих родителей чудесное впечатление, вот только… — Его рука ласкала ее обнаженную кожу. — На тебе нет колготок?

— Не потому, почему ты думаешь, — быстро сказала она, заливаясь румянцем. — У меня всего одна пара, и, когда я их стала натягивать, они поехали. Я не думала, что кто-нибудь заметит их отсутствие под высокими сапожками и такой длинной юбкой.

— Я заметил. И знаешь ли, я терпеть не могу эти чертовы штуки.

Эмили с трудом проглотила слюну, пытаясь понять, что же именно он терпеть не может, потому что его ладони в данный момент обхватывали ее ягодицы. Она испуганно втянула в себя воздух.

— Что ты делаешь?

— Снимаю с тебя трусики, — ответил он так деловито, что она едва не прыснула.

— Ты терпеть не можешь все нижнее белье вообще? — спросила Эмили, чувствуя, как трусики заскользили по ее ногам вниз, а потом зацепились за края сапожек, и ей уже ничего не оставалось, как освободиться от них нетерпеливым движением ног.

— В данный момент… — тут ей стало прохладно от ночного воздуха, потому что Митч начал заворачивать подол юбки вверх, — даже очень.

Он сжал ее обнаженные ягодицы горячими, такими крепкими, уверенными руками, и их глаза встретились. О да, он знал, чего хочет: он соблазнял ее, преследуя четкую цель — повлиять на ее решение. Он сознавал, что делал.

— Ты пытаешься манипулировать мной? — выдавила она сдавленно.

— Думаю, что делаю именно это.

Причем в буквальном смысле слова. Умелые руки, чуткие пальцы. Чувствуя, как слабеют колени, она затрясла головой.

— Хочешь, чтобы я перестал? — спросил он, останавливаясь.

Эмили не хотела, но заставила себя приложить усилие, чтобы хоть на мгновенье стряхнуть это безумие — пока еще в состоянии это сделать.

— Обещай, что не станешь спрашивать о моем согласии, когда прикасаешься ко мне. В любой форме.

— Не буду спрашивать, Эмили.

Он пообещал, глядя ей в глаза, и она поверила. Она также поверила ему, когда он привлек ее к себе и уткнулся лицом ей в шею, бормоча:

— Я хочу попробовать тебя на вкус.

— На этот счет у меня нет возражений, — улыбнулась Эмили.

— Все хорошо? — спросил он.

— Наверное. Это было…