Степняки снова пошли в наступление, сгрудились у северной части частокола. Георгий прикинул на взгляд — половина. Значит, остальные пойдут на приступ с другой стороны, чтобы разделить силы защитников. Только вот какой приступ настоящий, а какой отвлекающий? А может, оба настоящие. Георгий разделил оставшихся воинов против приготовившихся степняков и оставил в резерве один десяток, придав ему всех легкораненых для поддержки. Раздался свист, и степняки с двух сторон кинулись к частоколу.

С северной стороны степняки, пробив брешь в тыне, уже стали влезать внутрь, но выручил все тот же воз с бревнами. Разогнав его, направили в брешь. Наученные горьким опытом у ворот, степняки резво полезли обратно, создав толчею. В эту кучу и влетел воз. Перевернувшись, он засыпал брешь бревнами. Только одинокая рука, слегка подрагивая, торчала из кучи. В убегающих от стены степняков вдогон полетели стрелы.

Все, с этой стороны нападения какое-то время можно было не ожидать.

У южной стены дела шли хуже. Засыпав защитников стрелами, враги вплотную подобрались к стенам и пороком стали пробивать обожженную южную часть.

Раздался оглушительный треск, и часть деревянного частокола обрушилась внутрь. В образовавшуюся брешь хлынули воины. Часть дружинников с северной стороны во главе с Георгием бросились к остальным защищать пролом. Туда же ринулся оставленный в резерве десяток, на бегу сбивая ряды. Рассыпься строй на одиночные поединки, враги задавили бы их числом. Внутрь проникло уже порядочно Волков. Воины Георгия не давали им разбить свой строй и рассыпаться по скиту. Время от времени стрела, прилетавшая из задних рядов, вырывала одного из сражавшихся.

Постепенно, сражаясь в бешеном темпе, русичи оттеснили степняков обратно к проему. Но тут в брешь полезли степняки, отбитые у северной стены, а на помощь Георгию бросились все оставшиеся воины, кроме троих, оставшихся сторожить избу с тяжелоранеными.

Воины перемешались. Бой превратился в бешеную рубку. С этого времени невозможно было догадаться: кто кого?

Георгий пробирался к степняку в лисьей шапке. Тот ловко орудовал своими двумя саблями, расчищая себе дорогу. Сотник отбросил одного Волка, другого, и наконец два предводителя отрядов столкнулись чуть ли не спина к спине.

Они разошлись в стороны и встали, не начиная бой. Каждый пытался прочитать мысли другого.

Степняк напал первым. Его две сабли давали ему преимущество, однако раньше Георгий тренировался и не с таким противником.

Отразив серию ударов мечом и щитом, он сам пошел в атаку. Клинки сошлись, во все стороны брызнули искры. Степняк был чудо как хорош, мерзавец. Георгию было нелегко отбивать замысловатые и сильные удары сабель и самому наносить их сквозь рисунок стальных клинков.

Удар, еще удар, щит, подобранный перед поединком, треснул, со следующим ударом раскололся. Георгий отбросил его в противника, тот увернулся, но не раскрылся, отразил меч молнией сверкнувшей сабли.

Нужно было что-то делать. Следующий удар Георгий почувствовал на кольчуге — та выдержала, но синяк наверняка останется. А рядом была уже другая сабля, клинок которой, за неимением лучшего выхода, он отвел уже просто наручью.

Все, считай, ты меня разозлил. Пора сравнять силы.

Георгий отступил на полшага, перехватил получше меч. Когда сабля пошла вниз, он проверенным приемом рубанул мечом у эфеса. Собственно после этого у степняка должна была остаться всего одна сабля.

Снова брызнули искры, и клинок Георгия, сверкнув серебряной рыбкой, отлетел в сторону.

Сотник ошарашенно посмотрел на меч. В руке у него осталась только рукоять.

Тут его озарила простая и страшная догадка. Этот прием всегда срабатывал, когда в руках был проверенный не в одной сшибке меч.

Его булат остался у Демьяна, когда сотника оглушили бояре.

Зато степняк не склонен был теряться. Увернувшись от летящей в него рукояти, он нанес несколько ударов, от которых безоружному сотнику чудом удалось увернуться, и впечатал ему колено в доспехе в грудь так, что Георгий отлетел назад и, споткнувшись о лежащее тело, упал.

Дыхание никак не хотело восстанавливаться.

Степняк замахнулся обеими саблями, намереваясь пришпилить сотника к земле.

— Ну что, молиться будешь, рус? — с кривой усмешкой спросил он.

— Уже помолился, — с большим трудом сделав глоток воздуха, ответил сотник.

Почему проклятый рус так спокоен?

Волк мотнул головой, чтобы прогнать эту мысль. Клинки, сверкнув в вечерних лучах солнца, пошли вниз. В эту долю секунды степняк с удивлением заметил, что за их поединком наблюдала не одна пара глаз.

Олеся, сидя на острове посреди болота, не находила себе места. Душу терзала смутная тревога. Руки были сложены на груди, но молиться не было сил. Вся она была мольбой — ее поза, мысли, которые кричали.

Снова и снова она вспоминала усталый, но светящийся взгляд темных глаз. Завитки спутанных запыленных волос. Улыбку. Он так спешил, чтобы предупредить об опасности.

Неужели, неужели я больше никогда тебя не увижу!

В груди было холодно от сознания надвигающейся беды.

Так не должно быть. Неужели я нашла его, чтобы снова потерять, теперь уже навсегда?

Сознание бессилия угнетало. Ожидание было хуже самой страшной пытки.

Она так хотела любить и быть любимой.

Отчаяние вдруг стало таким острым, что из глаз сами собой полились слезы. Она склонила голову на руки. Плечи обреченно опустились.

Внезапно смятение сменила уверенность. Олеся вытерла слезы.

Я не отдам тебя смерти.

Как будто это ее желание что-то могло изменить.

Я не отдам тебя!

Она сама не знала, кому это говорила.

Олеся встала, обвела взглядом расположившихся рядом сестер и бросилась по тропке, ведущей назад.

Господи, помилуй!

Борясь со спазмом, сдавившим грудь и не дающим вздохнуть, Георгий внезапно понял, что сегодня он не умрет. Понимание этого пришло свыше и наполнило его спокойной радостью.

— Ну что, молиться будешь, рус? — услышал он почти правильную речь степняка.

— Я уже помолился, — чистосердечно ответил сотник.

Он не знал, откуда придет спасение, но ждал его.

Словно разрезая само время, сабли медленно пошли вниз. Георгий обратил всего себя в открытую книгу, где монах-летописец готовился вписать новую строчку.

— Сотник, держи меч! — услышал он возглас.

В воздухе сверкнул клинок, который Георгий поймал в развороте, уклоняясь от острых молний, грозящихся проткнуть его насквозь.

Лицо степняка перекосило удивление.

Сотник уже стоял напротив с целым мечом в руке и твердым желанием победить. Лишь на секунду он отвлекся, чтобы кивком поблагодарить дружинника, кинувшего ему свой меч.