не только служила инвентарем, но и приближалась к тому, чтобы стать инструментом поиска.

За этим францисканским нововведением последовалo еще одно, нашедшее воплощение в указателе мест Библии и патристических комментариев к ним, – «Указатель к Библии в семи кустодиях» (Tabula septem custodiarum super bibliam)[243][244]. Используя «Таблицу» вместе с «Реестром», францисканские проповедники могли определять нужные им библейские места и комментарии, а затем находить библиотеки, в которых хранились соответствующие тексты.

Однако, вопреки нашим ожиданиям, цель «Реестра», как и большинства других описей того времени, не состояла в том, чтобы направлять читателя от названия произведения в каталоге к рукописи на книжной полке. Из сохранившихся книжных описей известно, например, что в XII в. книги, принадлежавшие цистерцианскому аббатству Мо в Йоркшире, хранились в разных местах, возможно из соображений удобства: богослужебные книги держали в шкафах в церкви, псалтыри – в другом шкафу в самом монастыре. Остальная часть коллекции находилась на полках, помеченных буквами алфавита. Более подробных сведений не сохранилось, однако буквы на этих полках, по-видимому, не имели отношения ни к имени автора, ни к названию книги: Августин не стоял на полке с буквой А, а Григорий Великий – на полке, обозначенной G. Сто лет спустя мало что изменилось: инвентарная опись 1396 г. показывает, что книги аббатства делились на группы, в зависимости от их местонахождения, а затем на подгруппы, называемые thecae, то есть ящики или коробочки, каждая из которых обозначалась отдельной буквой алфавита, но по-прежнему не проводилось никакого соответствия между этими буквами и классификацией самих книг[245].

Библиотека в аббатстве Адмонт (XVIII в.). В наши дни библиотекарю в Адмонте требуется внешняя память, то есть каталог, чтобы присматривать за собранием, которое насчитывает сотни тысяч книг. Современный вид библиотеки потряс бы средневековых читателей. Она была перестроена в стиле высокого барокко в XVIII в. и считается одной из крупнейших в мире монастырских библиотек[246][247]

Однако соединение двух обстоятельств обусловило начало перемен. Во-первых, постоянно увеличивалось количество книг, принадлежавших монастырям и университетам, так что в некоторых местах их уже было больше, чем мог держать в памяти библиотекарь; во-вторых, вырос спрос на справочные инструменты, позволяющие читателям отыскать в книге нужную информацию. Когда эти справочники стали обычным явлением, библиотекарям, вероятно, показалось естественным упорядочить свои собрания таким образом, чтобы можно было найти любую хранящуюся в них книгу. Встал вопрос: каким образом добиться такого расположения?

Наиболее очевидный путь состоял в том, чтобы сохранить привычную сортировку рукописей по категориям, создавая подкатегории в тех случаях, когда отдельная группа, скажем произведения отцов церкви, разрослась настолько, что поиск отдельной рукописи стал затруднительным. Гумберт Романский, генерал ордена доминиканцев в середине XIII в., считал разумным и даже естественным, что книги должны «храниться в соответствии с отраслями знания; то есть разные книги, комментарии (postillae)[248], трактаты и т. п., относящиеся к одной и той же дисциплине, следует хранить вместе и не смешивать с остальными». Чтобы помочь читателю в поиске конкретной рукописи внутри этих предметных категорий, он рекомендовал использовать «письменные знаки» (сама неуклюжесть формулировки свидетельствует о новизне этой идеи), которые можно «прикрепить к каждому разделу, чтобы любой знал, где найти то, что ищет».

Университеты, подобно доминиканцам, нередко делили свои коллекции на две части: основная коллекция предназначалась для работы студентов и преподавателей в стенах библиотеки; вторая, меньшая по объему, состояла из дублетов или менее ценных книг, которые позволялось выносить за ее пределы. К 1300 г. в Сорбонне и в Оксфорде (в Мертон-колледже и, возможно, в Университетском колледже) многие книги из первой категории прикреплялись цепями к пюпитрам, чтобы облегчить поиск. К 1320-м гг. в библиотеке Сорбонны имелось 300 книг на цепях; бóльшую их часть – возможно, большинство – составляли справочники, включая дистинкции, конкордансы и указатели: таким образом, книги на цепях образовывали своего рода справочную библиотеку[249][250].

Библиотека Кентерберийского собора также была разделена. Одна часть ее по давней традиции распределялась среди членов общины во время Великого поста. Сама процедура раздачи книг носила традиционный характер, но в книжной описи, составленной около 1326 г., присутствуют некоторые нововведения. Возглавляют список, как положено, принадлежавшие собору Библии, затем следуют труды Августина и т. д. Но вместо того, чтобы перечислить затем сочинения Иеронима, список продолжается в алфавитном порядке (первый известный нам пример такого рода!) по первым буквам, без учета иерархии: за Августином следуют Ангелом, Альдхельм, Амвросий, Амаларий, Ахард, Алкуин, Аратор, далее упоминается Боэций и так далее в алфавитном порядке вплоть до буквы V. После этого опись возвращается к предметным категориям, перечисляя хранящиеся в библиотеке книги по истории, и под конец использует еще один принцип: оставшиеся книги отсортированы по именам дарителей[251]. Такие скачки от одной системы классификации к другой свидетельствуют о том, что составители сознавали наличие проблемы. Найденное ими вынужденное и неокончательное решение наверняка усложняло и запутывало работу с описью, однако для нас показательно само признание наличия нескольких возможностей.

Опись Собора Иисуса Христа была первой в своем роде, но недолго оставалась единственной: использование алфавитного порядка для сортировки и расстановки книг стало наблюдаться в разных частях Европы, возникая, по-видимому, независимо и используя разнообразные подходы. «Алфавитизация» была идеей, витавшей в воздухе, а не результатом прямого влияния или подражания образцу. Библиографический труд Генриха Киркстеда (ок. 1314 – после 1378), настоятеля аббатства Бери-Сент-Эдмундс, показывает, что развитие библиотечных инструментов представляло собой процесс и произошло не в результате единичного решения, но как следствие ряда небольших изменений. Киркстед начал с реорганизации монастырской библиотеки, присвоив каждой книге то, что сегодня называется полочным шифром или инвентарным номером, то есть уникальный код. Первая буква в нем соответствовала имени автора (первого или главного автора, когда речь шла о конволюте из нескольких рукописей): А – для Августина, Y – для Исидора Севильского и т. д. Вторая буква указывала тему или тип книги: M – для medica (сочинения по медицине), C – для consuetudines (обычаи, установления). Наконец, каждому тому была присвоена арабская цифра, чтобы различать копии одного и того же сочинения. Чтобы еще точнее идентифицировать каждую книгу, особенно те, которые включали нескольких авторов, Киркстед составил титульные листы для каждой книги в библиотеке[252]. Результат его трудов, пожалуй, впервые можно назвать каталогом, а не инвентарем или описью. (Текст каталога утрачен, но сохранились некоторые записи Киркстеда.)

Второй, но не менее важной работой Генри Киркстеда стала библиография церковных авторов – "Catalogus scriptorum ecclesiae". Она представляет собой следующий