как в час пик. Катя протиснулась в автобус, добралась до центральной двери и встала на ступеньках так, чтобы видеть сквозь стекло дорогу. Она прожила в этом городе двенадцать лет, но так и не смогла избавиться от страха уехать в неизвестном направлении. Катя чувствовала себя спокойнее, если следила за маршрутом.

Автобус проглотил на остановке очередную порцию замерзших людей и покатил по блестящему от дождя асфальту. Теснота и духота казались большинству пассажиров лучше холодной осени за окном, а вот Кате – одним из городских испытаний. Хотелось выпрыгнуть в сырость и свежесть улиц, чтобы ощутить себя свободной. Вся ее жизнь напоминала такой автобус: с изобилием людей, среди которых не было ни одного близкого человека; с мелькающими за окном огнями; с желанием освободиться и вздохнуть полной грудью. Потому она отдавала предпочтение медлительным трамваям. Автобус остановился на светофоре, словно позволяя Кате разглядеть фрагмент улицы. Перед ней было освещенное шоссе, ряд машин, припаркованных у тротуара, и целая вереница магазинов, пестрящих витринами и разномастными вывесками. Каждая из них стремилась «перекричать» другие – в глазах Кати они превращались в смесь слепящего света и неоновых букв. Но одну вывеску она могла прочитать, поскольку хорошо помнила это место: горящие желтым буквы, ступеньки полукругом и часть магазина, виднеющаяся сквозь неоформленную витрину. Она часто заходила сюда – иногда за покупками, а порой просто от скуки. Бродила между полок, разглядывая обложки книг, представляя, как бы выглядел в издании ее собственный роман.

Сейчас, рассматривая сквозь запотевшее стекло знакомую витрину, Катя ощущала себя отрезанной от мира – ее словно посадили в клетку, откуда она взирала на недосягаемые, но родные вещи. Внезапно озарение укололо ее изнутри тысячей иголок: она даже подпрыгнула на месте. В следующую секунду Катя воскликнула: «Откройте дверь!», как если бы ей прищемило руку. Но автобус уже тронулся с места, дождавшись зеленого сигнала светофора. Катя развернулась и сквозь толпу устремилась к водителю, толкая пассажиров локтями и едва успевая вставлять извинения между своими выкриками: «Остановите! Дайте выйти!» Люди разделились на два лагеря: одних возмущала наглость девицы, а другие направили свой гнев на водителя, не внемлющего отчаянным просьбам девушки. К тому времени, как все пассажиры успели определиться, к какой группе они относятся, Катя добралась до кабины водителя и повторила свою просьбу. На этот раз он услышал ее, но ответил, что придется дождаться следующей остановки. Катя раздосадованно стукнула ладонью по поручню, но кроме ушибленного пальца этот жест ничего не принес. Автобус упрямо катил по дороге, пока не достиг остановки, под крышей которой люди, как нахохлившиеся воробьи, прятались от дождя.

Наконец, Катя выскочила из салона. Чуть не сбив с ног прохожего, она побежала к магазину, который остался позади. Холодные капли то и дело попадали ей за шиворот, а она этого не замечала и направлялась к заветной цели, где Ник спрятал следующую подсказку. У нее не осталось никаких сомнений, что искать следовало в книжном магазине. Если Нику действительно удается путешествовать по текстам, то библиотека и книжный идеально подходили для таких прогулок.

Когда в магазин ворвалась взволнованная и запыхавшаяся от быстрого бега девушка, кассирша сменила скучающее выражение лица на удивленную гримасу. Очевидно, в ее воображении пронеслась сотня сценариев: от ограбления до катастрофы, разгоревшейся за пределами тихого магазинчика. Кассирша даже схватила телефон, чтобы в случае надобности тут же отреагировать. Вот что случается с теми, кто постоянно читает криминальные новости в «Городском вестнике».

Но нарушительница порядка оказалась совершенно безобидной. Она мило улыбнулась – и кассирша потеряла к ней всякий интерес, ведь каждому посетителю в ответ не наулыбаешься; достаточно поздороваться и отвернуться, изображая занятость.

Впрочем, Кате было безразлично общение с кассиршей. Она прошла вглубь магазина, стараясь больше не привлекать внимания. Чтобы влиться в атмосферу книжного, следовало соблюдать одно главное правило – быть тихой и неспешной, как светская дама на приеме. Именно этот образ представляла себе Катя, следуя от одной полки к другой в поисках продавца-консультанта. Телефон с кодом ISBN уже был наготове – Катя пробиралась сквозь книжные полки, как охотник с ружьем наперевес.

В дальней части торгового зала, где толпилось несколько человек, находилась дверь для персонала. Даже внештатные ситуации в магазине были тихими и едва заметными. Так что если бы крышу проломил космический корабль и упал аккурат на стеллаж, сотрудники не бросились бы врассыпную с криком. Они бы, скорее, сохранили невозмутимость и спросили у инопланетян, какая книга их интересует.

Катя знала здесь каждого консультанта: по именам, привычкам и даже некоторым фактам из личной жизни. Не сказать, что она интересовалась этим, просто так получалось. Вот, например, молодой человек, наверняка студент на подработке, всегда был приветлив и учтив, хотя и немного глуповат, поэтому его помощь заканчивалась на вопросе: «Вам помочь?» В магазине также работала сорокалетняя особа с тяжелым, как и ее тело, взглядом. Она слыла среди покупателей главным стражником книг, поскольку обожала замечания по поводу и без: взял не там, положил не туда, навел бардак на полках, неприлично долго изучаешь книгу… и далее по списку. Третьим консультантом была миниатюрная барышня, похожая на школьницу. Она постоянно делилась своими душевными переживаниями с кассиршей, а заодно и со всеми покупателями, которые, стоя в очереди, вынужденно слушали это. Ее рассказы напоминали сюжет какого-то любовного романа, где эмоциональные ссоры с хлопаньем дверью и расставанием сменялись неудержимой страстью и признаниями в вечной любви. Каждый из них получил от Кати прозвище – Студент, Цербер и Школьница. Вакансия четвертого консультанта была заколдована – сотрудники менялись так часто, что Катя не успевала их запоминать.

Она никогда не обращалась к консультантам, старательно избегая любого общения. Но сегодня следовало нарушить молчание. Как назло, никто не замечал ее. Консультанты о чем-то увлеченно шептались. Из обрывков фраз стало ясно, что проклятие четвертой вакансии снова настигло сотрудника, которого Катя так ни разу и не увидела.

– Прошу прощения…

На ее зов отреагировал только Студент. Он обернулся и, увидев Катю, нацепил на лицо дежурную улыбку. Следом прозвучал ожидаемый вопрос:

– Вам помочь?

– Да, мне нужно найти книгу по коду.

Парень завис на несколько секунд, осмысливая полученную информацию, а когда мозг закончил нелегкую работу, вновь расплылся в улыбке:

– Конечно, пройдемте.

Консультант бодро направился к ближайшему компьютеру, словно там его ждал какой-то приятный сюрприз. Идущая следом Катя отвела взгляд от парня, от чьей пружинистой, виляющей походки рябило в глазах. Он был похож на скачущий по строчкам курсор: длинный, худой и беспокойный.

Когда они подошли к компьютеру, Катя продиктовала ISBN и замерла в ожидании. Интрига затянулась на пару минут, пока Студент разбирался с системой. Наконец, картинка на мониторе сменилась, выдав результат.

– Вы искали самоучитель по вокалу? – спросил парень, щелкая кнопкой мыши.

– Видимо, да, – с ухмылкой ответила Катя. В очередной раз выбор Ника был символичным.

Консультант кивнул на монитор, показывая, как выглядит товар, и предложил проводить до нужной полки. Катя любезно отказалась и уверенным шагом направилась к дальним стеллажам. В этом магазине проводник ей был ни к чему – она с закрытыми глазами могла ориентироваться в книжном лабиринте.

Несмотря на то, что прежде Кате никогда не приходилось интересоваться подобной литературой, нужная полка отыскалась довольно быстро. Здесь было все: от толстых энциклопедий по истории музыки до нотных сборников. У стеллажа стояла стройная дама, рассматривающая книги с партитурами. Ее прямая спина, длинные красивые пальцы, которые скользили по корешкам книг, и классический стиль в одежде создавали идеальный образ пианистки. Все в ней было органично: от волос, собранных в пучок, до черных лаковых сапожек на каблуке, что напоминали блестящую поверхность рояля. Рядом с ней Катя ощутила себя гадким утенком, нелепым в своей бесформенной куртке и не зашнурованных от спешки ботинках.

Вторгаться в эту атмосферу высокого искусства не хотелось – чувство было сродни тому, что возникает у человека в грязной обуви, который останавливается перед вымытым полом, не решаясь нарушить своими