всего-то неделю знакомы, – усмехнулся Рэнд. – Смотри телек, вяжи носки, если хочешь. Главное, будь чистенькой для меня, когда я вернусь, мы же договорились?

Он повторил эту фразу более злобным голосом, она промолчала, чтобы не портить момент, но кивнула. На прощание он протянул ей три сигареты. Кайли приняла их с усмешкой, потом отошла от машины и глядела, как он заводит двигатель, выезжает на свет, косится на нее через боковое зеркало.

Она так и стояла там, со спущенным платьем, с надутыми губками, словно это его маленькая капризная игрушка – живая, впрочем, – а он разочаровал ее своим стариковским нежеланием.

– Черт, детка, – пробормотал Рэнд, улыбаясь.

Перестав дорогой думать о ней, он вернулся ко сну, где видел какую-то несуразицу перед тем, как чертов клоп с потолка разбудил его. Вот-вот сновидение полностью растворится в прошлом, он уже едва смог припомнить: там было сборище жутких антропоморфных уродов, которые толпились в комнате, ожидая чего-то. Что-то они решали, но он не мог вспомнить ни голосов, ни слов. Запомнил лишь, что злыми, по сути, они не были. Просто слишком далеко ушли от человеческого рода, вышли из понятий о человечности, но при этом правили Республикой – бесконечной пустыней, росшей быстрее, чем люди успевали привыкнуть к очередному температурному рекорду, – а значит, вершили судьбы примерно пятидесяти миллионов людей.

Но они отказывались понимать главное: все их усилия тщетны, и жар заберет их вместе с остальными. Может, чуть позже, но заберет. Одного за другим или всех разом – уже нельзя ничего избежать; свирепо закручивается смерч возмездия за их жестокость и властолюбие, и смерть чудовищным цунами идет на них из будущего.

Рэндал читал, что до Забвения у него был психоаналитик. Когда машина выбралась на хайвей, он поставил ее на автопилот и проверил свое личное дело. Да, у Рэндала пятидесятилетней давности был аналитик, его звали Боб. Он прочитал, что тот был выделен ему после того, как детектив участвовал в перестрелке, где погибло семь человек. Не было написано, скольких убил сам Рэнд. Может, никого? Очередное доказательство, какими мягкими нравы были всего каких-то полвека назад, заставило его усмехнуться.

Все-таки он не был таким уж жестокосердным, как выставлял его шеф. Его продавали как самого свирепого детектива к западу от Солтон-Си. Мол, если вам нужен отбитый головорез со значком – okay, но это не к нам, это, пожалуйста, на Восток: там, за Империалом, только такие и остались, – но у нас все-таки еще сохранился кое-какой лоск старого Палм-Спрингс, и мы тут делаем вид, что работаем в рамках закона и этики. Но если вы все-таки хотите не просто убийцу с Востока, а кого-то с мозгами, то наш Рэнди знает, как чуть-чуть переступать границу закона, и, пожалуйста, если вы думаете, что ваше дело заведет туда, где надо будет сносить бошки, нанимайте его. За три года с момента Возвращения Рэндал убил двадцать два человека, и ни разу никто не предлагал ему никаких психоаналитиков. Эта мысль напомнила ему, что пора принять стероиды.

В участке Рэндал узнал, что шеф не может принять его, потому что уже началось совещание. И снова странная память заставила его на короткий миг усомниться: когда они разговаривали в последний раз? Не перепутал ли он чего? Да нет же, невозможно… Казалось, он точно помнит, как вчера на прощание шеф велел ему появиться с утра пораньше и рассказать про дневник и дальнейшие шаги по раскрытию дела. И вот поэтому он читал до глубокой ночи, потом лег спать, а дальше был тревожный сон, полный видений, за ним пробуждение раньше будильника и наступившее утро. Но что-то мешало в полной мере поверить, что было именно так, и теперь эта отмененная встреча…

– Рэнди, ты в порядке? – Секретарша шефа как будто невзначай коснулась его руки. Она подкралась к нему из приемной, пока он стоял, словно остолбеневший, и пытался поверить в собственную память. – Тебя что-то напугало?

Он очень разозлился и отмахнулся от нее. Анна, так ее звали, обидчиво вздернула головку и отправилась в туалет. В ее отсутствие Рэндал вернулся к двери, за которой сидел шеф, и прислушался. Жалюзи были плотно опущены, и не было видно, говорил шеф с живыми гостями или голограммами.

Голоса смешивались в неясный приглушенный бубнеж. Раза два, Рэндал готов был поклясться, они произнесли: «Чистая комната», и его сердце забилось сильнее. Богачи, безусловно, имели туда ход, и, если б он попал, хоть на полденечка, в их среду, глядишь, ему бы удалось узнать, как туда вернуться. Но разве кто подпустит его к живому богачу? Копаться до следующего Забвения ему только с их трупами и грязными секретиками. Бывало с ним это ошеломляющее, перехватывающее дыхание желание – вернуться, вернуться! Даже привкус на губах появлялся – чудной, нездешний, вообще не похожий ни на песок, ни на Южную Калифорнию, удивительный… но, впрочем, не поддающийся описанию, лишь чувством можно было прикоснуться к желанию попасть туда снова. Это затмевало любую награду и даже любую женщину.

Обернувшись, увидел, что Анна стоит в дверях. Рэндалу сделалось неловко от того, что он столь сильно размечтался, и понемногу чувства его притупились. Вновь он испытал поглощающее разум безразличие и желание покурить.

Она была постарше и не привлекала его. Анна тоже пережила Возвращение и выглядела отлично, но подлинную молодость ничем не заменишь. Все эти годы Рэндал думал, что она смогла получить эту жизнь благодаря семье, но сейчас впервые допустил, что, возможно, какие-то личные качества, как у него, способствовали ее Возвращению.

– Я как раз курить хотел пойти, – сказал он, делая вид, что нет ничего особенного в его нахождении тут.

Они спустились вниз и вышли на улицу, где защищенная от палящего солнца курилка была прохладной благодаря напряженной работе кондиционеров.

– Будь осторожнее, Рэнди, – заботливо сказала ему Анна. Ее интонация очень удивила его – он ждал, что она будет насмехаться или угрожать. – Тебя хорошо продают, но таких, как ты, немало. Думаешь, мало головорезов подается к нам в штат? Бывшие военные хотят, да и просто молодые ребята.

– Военные и молодые ребята вот тут небогаты, – он постучал по виску. – У меня опыт, интуиция…

– Я слышала, есть такое отклонение, уже официально его признали, – перебила Анна, – когда человек слишком сильно пытается ассоциировать себя с личностью до Возвращения. Проверься – у тебя такого нет? – Она усмехнулась. – А то не видно что-то твоей интуиции в деле Гофмана.

– Нет уж, проверяться добровольно я точно не буду. А насчет дела не беспокойся, это мы с