– Все мы гораздо прозрачнее, чем ты думаешь. Даже наши мысли у хозяев на виду. Береги себя.

Хотела ли она напугать его? Детектив ничего не почувствовал. И, видимо, Анна ощущала стену, которой он отгородился. По ее прикосновению и странному взгляду он не впервые приблизился к догадке: он ей нравится, она просто хочет его сама, а все эти чтения морали – лишь прикрытие. Плевать ей на темненькую: она просто хочет его сама и приревновала, а все эти чтения морали – лишь прикрытие. Но что поделать – у него стоял только на молодых.

– Рэнди, ты же хороший человек, я чувствую. – Он вздрогнул от ее слов и скосился с изумлением, будто это клумба в курилке научилась говорить. Острое дежавю поразило его. – Почему ты так стараешься это подавить? Тянись к человечности…

– Ты чего? – Он резко повернулся к ней. – Переходила в церковь, Анна? Оставь такое своим. На меня эти трюки не действуют.

Она поджала губы и чуть отступила. Оба уже не курили.

– Чего ты хочешь на самом деле? Неужели только всех обижать и пугать?

– О господи, леди, вам с такими наклонностями место где-нибудь в детском саду. Ничего я не хочу. Зачем мне хотеть? Жив, и ладно.

Он решительно прошагал к выходу. Анна даже не вызвала у него гнев – только недоумение и легкое отвращение к слабости. Они вместе ехали в лифте, когда он зачем-то сказал:

– Я хочу вернуться в Чистую комнату.

– А сколько тебе до нее надо рейтинга? – участливо пропела Анна, но он уже не ответил.

Вернувшись в приемную, они увидели записку на столе Анны, сделанную рукой шефа: «Уехал играть в гольф с Б».

Рэндал провел день в участке, продолжая перечитывать дневник Гофмана-младшего. У детектива то и дело появлялось щемящее чувство узнавания, особенно когда речь касалась знакомых мест, городов, музыкальных групп, фестивалей, фильмов… Удивительно, конечно, было читать мысли и наблюдения человека, не знавшего, по сути, ни одного дня нужды. Впрочем, что-то в дневнике намекало на то, что Ричард жил не слишком роскошно те несколько лет, что провел в отъезде до возвращения в Южно-Калифорнийскую Республику. Но, так или иначе, он никогда никого не убивал (чтобы добыть пропитание или чтобы защитить свое), едва ли хоть раз спал на улице или в убежище и вряд ли когда-либо пил неочищенную воду. Судя по записям, вел размеренную, довольно скучную жизнь и был довольно флегматичным и холодным человеком. Впрочем, Рэндал не мог не замечать, как «теплела» интонация, когда речь касалась его семьи: жены, детей…

«Если бы я мог еще что-то почувствовать, – думал Рэнд, выходя на перекур, – то, наверное, это меня бы растрогало». Ну а так вводило в спокойную отстраненную задумчивость. Вопросы, которыми терзался человек, не вынужденный выживать посреди ужаса и смерти, казались далекими, будто звезды: «Зачем мы здесь? Почему память столь недостоверна? Любил ли меня отец? Несомненно, чувствовал обязанность позаботиться обо мне, но любил ли? Был ли способен на любовь?»

«Люди прошлого действительно слишком много времени тратили на рефлексию о любви и памяти», – подумал Рэндал, заканчивая перечитывать дневник второй раз за сутки.

Шеф так и не появился в офисе даже после обеда. Может, и не было никакого в этом скрытого смысла, а у него просто возникли другие дела. Шеф полиции Палм-Спрингс – как-никак должность большая, учитывая, в какой клоповник из политиков и богачей превратился оазис за последние годы. Только и успевай продавать детективов.

Когда после пяти часов дня жар понемногу начал спадать, Рэндал поехал по десятке на восток и в промышленном кластере Сан-Бернардино запарковался в знакомой автомастерской. Древний, как динозавр, Альфонсо без вопросов завел его машину на подъемник, а сам Рэндал, отстегнув и «забыв» наладонник в салоне, перешел через дорогу – напротив стоял средних размеров сварочный цех. Здесь сутками напролет царил нестерпимый вой пил, резавших металл, и поклацивание сварочных аппаратов. Маленькая занавешенная дверка в неосвещаемом коридоре до туалета вела в подвал. Ее бы не мог найти человек, не знавший, что надо искать, да и ручек не было – лист железа запирался на магнитный замок и отворялся лишь перед теми, кого ждали.

Когда Рэндал спустился, на него выплыл Алекс, с лучезарной улыбкой и рукопожатием утянул вглубь тесного игрового зала. Тут еще никого не было. Только уборщица копошилась и шуршала мусорными пакетами. Несмотря на кондиционеры, в подвале было душно: Алекс жаловался, что оба блока, стоявшие в игровом зале, гоняли один и тот же воздух, а вытяжка на улицу давно была забаррикадирована. Но чинить ее никто не спешил.

– Что-то ты совсем рано в этом месяце. Соскучился? – спросил Алекс, когда они оказались в его тесной каморке-кабинете и закурили.

– Просто еду в ЛА к ночи.

– По делу или к мадам?

– В ЛА – только по делу. Еду помолиться, – Рэндал усмехнулся. Ему казалось невозможным, чтобы кто-то любил циклопический сумасшедший город, превратившийся в настоящий ад за последние двадцать лет.

Он действительно явился на неделю раньше положенного, но Алекс без возражений отсчитал ему десять алюминиевых баночек. В каждой баночке было по два массивных свертка, в каждом свертке – по сто двадцатидолларовых купюр. Рэндал не шелохнулся, курил задумчиво.

– Ты какой-то не такой, Рэнд? Под чем-то, что ли? – Алекс приблизил к нему маленькую бритую голову. – Или затаил что?

– Почему это? Я обычный. Устал. Жарко.

– Э, нет, жарко тут каждый день. А чтобы деньги тебя не обрадовали…

Рэндал отмахнулся.

– Толку с этих денег? Ты подумал, что еще есть предложить? Я ими пользоваться не могу.

– Ой, ну, Рэнди, мы миллион раз обсуждали. Сегодня – не сможешь, а завтра сможешь.

На экране, выводившем видео с камер наблюдения, появилась первая горстка игроков. Рэндал безучастно смотрел, как Алекс размагничивает для них дверь, смеряет вопросительным взглядом, получает купюры/карты и нажимает тонкими длинными пальцами кнопки, активизирующие игровые автоматы. Из пяти вошедших игроков четверо были практически беззубыми. Все были непонятной желто-карей расы, которая, как Рэндалу казалось, возникла тут за годы, что он спал, дожидаясь очереди на Возвращение. Но Алекс возражал:

– Да те же они. Мексы это и филиппинцы. Чего ты выдумываешь? Мы их миллион видели, пока ты не пошел на боковую.

Рассчитав всех пятерых и включив их автоматы, он вернулся к разговору.

– Так вот. Я читал, вот-вот ФРС разрешит снова оборот налички…

– Ты мне уже два с половиной года сообщаешь, что ФРС то, ФРС это. И где? – Рэндал пришел сюда с ясным намерением настоять на своем,