Эрек уже понял, о чем идет речь, но хотел услышать это своими ушами.

— Избранный для чего?

— Для того, чтобы исцелить прану. Или, как ты говоришь, Субстанцию. Если кто и сможет это сделать, так это ты.

Воцарилось молчание. Эрек понимал, что Свами прав, и думал о том, что его самого эта новость не удивила. Должно быть, в глубине душ и Эрек знал о своем предназначении. Возможно, дело в драконьих глазах, которые открывали ему тайны судьбы, — пусть сам он и не подозревал об этом.

— Мне стоит за это браться? Я смогу исцелить Субстанцию? — прервав молчание, наконец спросил он.

— Стоит ли? Да. Но сможешь ли? Не знаю. Я вижу, на что ты способен, но не знаю, как ты распорядишься своими способностями. Могу лишь пообещать — легко не будет.

В этом Эрек не сомневался. Он понимал: будет очень и очень трудно. Настолько трудно, что он уже всей душой противился исполнению этой задачи. Он сам не знал, как поступит.

— В тебе величайшая сила, — сказал гуру. Равной я не встречал. Она исходит от твоих глаз и амулета, что висит у тебя на шее. Но пока ты не можешь управлять ею. Ты должен научиться как можно скорее, пока сила не начала управлять тобой.

Эрек вспомнил о том, какой дикий, животный восторг испытал в стычке с крокодилом, и подумал, что Свами прав.

— Ты должен укротить свою силу, стать ее хозяином. Тогда ты научишься заглядывать в будущее, но не так, как твоя подруга. Ваши силы разные, возможно, они будут хорошо сочетаться. А может, и нет. Сами увидите.

— Я должен выполнить одно задание, — сказал Эрек. — Вернее, сперва узнать, в чем оно заключается. Пока мне известна лишь его часть. Король Питер посоветовал мне обратиться к дельфийскому Оракулу, но, чтобы поговорить с Оракулом, нужен медиум. С кем попало мойры беседовать не станут. Вы не могли бы отправиться в Дельфы вместе с нами?

— Я не выходил из пещеры много лет! — рассмеялся гуру, кивнув на ноутбук. — С этой штуковиной мне никуда и не нужно. Друзья приносят мне все необходимое. Кроме того, я тебе в этом деле без надобности.

— Где же я найду медиума? — беспомощно спросил Эрек.

— А ты поищи в зеркале, — посоветовал гуру.

— Я? Медиум?! — ошарашенно переспросил Эрек.

Да, он видел иногда обрывочные картинки из будущего, но эти картинки приносили смутные мысли. Какой же он медиум?

— Да, ты, — спокойно ответил Свами Парвананда. Тебе дано все, что нужно. Осталось лишь немного поучиться, вот и все.

— Но у меня нет времени на обучение! Вы можете объяснить, как управлять драконьими глазами?

Эрек без колебаний спрашивал этого человека из Верхнего мира об Оракуле и драконьих глазах, а Свами совсем не удивлялся вопросам.

— Нет, не могу, — ответил он. — Но тебе известен тот, кто может. Некто из твоего прошлого и будущего. Судя по тому, что я увидел в твоем сознании, он симпатичный малый. Опрятный, подтянутый. Никаких косм на голове. И одевается стильно.

Эрек безуспешно пытался вспомнить, кто из знакомых ему людей носит аккуратную прическу и элегантно одет. Бетани улыбнулась.

— Это Отшельник!

— Он же чокнутый! — возмутился Эрек. — Несет одну ахинею!

— Да-да, это очень хороший знак, — закивал Свами.

— И как я успею его найти? У меня времени нет!

— О, полагаю, это не составит труда. Сдается мне, он из тех, кто является именно тогда, когда нужен.

Так и было. Эрек вспомнил, что перед обоими испытаниями Отшельник вдруг появлялся ниоткуда. Кроме того, король Питер назначил его учителем магии для Эрека.

— А еще у меня есть то, что тебе потребуется, — продолжал гуру. — Идем со мной.

Он провел их в маленькую нишу в дальнем углу пещеры, и под каменными сводами вдруг раздался громкий звон, как будто тысячи камертонов зазвучали одновременно. Свами указал на друзы прозрачных кристаллов, торчащие из камней.

— Это поющие кристаллы, — сказал он. — Они звенят, если чувствуют присутствие великой праны. Или, как ты выражаешься, магии.

Мелодичный звон понемногу стихал, пока не сошел на нет.

— Кристаллы запели, потому что в пещеру вошел ты. Они чувствуют в тебе магию. Через некоторое время они умолкнут, но если ты уйдешь и вернешься — запоют опять.

Свами отломил от друзы кристалл размером со школьный мелок и вручил Эреку.

— Не знаю почему, но у меня есть ощущение, что он тебе понадобится.

Эрек поблагодарил гуру и сунул подарок в рюкзак. Кристалл снова издал мелодичный звон, видимо почувствовав волшебный поднос Джема и фонарик-самосвет.

На прощание он решил угостить Свами и вытащил поднос.

— Я заметил, что, вопреки всеобщему мнению, от пищи вы не отказались. Не хотите пообедать с нами?

Гуру согласился, ему было любопытно. Втроем они по очереди называли то, что хотели бы съесть, и лакомства появлялись на подносе. Свами это волшебство ничуть не смутило. Вместе с ребятами он увлеченно заказывал всякие яства, о которых прежде знал только понаслышке, и с удовольствием пробовал вафли с черникой, тирамису и прочие сласти, особенно не задумываясь о том, что десерт должен следовать за основными блюдами, а не наоборот. Правда, ничего мясного он есть не стал. Пообедав, Эрек с Бетани засобирались в обратный путь. Они почтительно поклонились учителю в ответ на его поклон и пошли по тропинке с холма.

— Как думаешь, а Раджива можно угостить? — спросила Бетани.

— Я бы рад, да только он перепугается, если увидит, как еда сама появляется на подносе…

— А мы скажем, что еду нам дал Свами.

— Ну да, и плакала его репутация аскета, не евшего тридцать лет. Нет, Радживу придется подождать с обедом до дома.

Они влезли на заднее сиденье грузовика и весело крикнули:

— Раджив, мы вернулись!

Но на водительском месте сидел вовсе не Раджив. Там был кто-то лысый…

— Привет, глупый Эрек! — любезно поздоровался Отшельник, поворачиваясь к пассажирам. В его черных глазах плясали искорки. — Уже забыл меня?

Раджив вышел из-за деревьев и подбежал к машине.

— Ну как? Что вам сказал великий учитель? Он объяснил вам, зачем вы были призваны к нему? Наставил на истинный путь? Какой он, Свами Парвананда?

— Настоящий гуру! — воскликнула Бетани. — Все, что вы про него говорили, — правда. И он нам очень помог.

— Чем? Что он вам сказал?

Эрек не знал, что ему ответить, и Бетани тоже растерялась. Неловкое молчание прервал Отшельник.

— Неспетые песни прекрасней всего, — заметил он.