В тот момент я даже не вспомнил про Аню. Голова была забита совсем другим. Пытался понять, что могло произойти с Леной. Воронцов избил ее? Или Никита? С последним мне вообще хотелось уже поговорить лично. Парень настолько социально-опасен, на мой взгляд, что стоило бы держать его подальше. Не только от Лены, но и Ани.

И кстати о последней. Ее звонок выбил меня из прострации и поймав выразительный взгляд таксиста в зеркале заднего вида, сделал вид, что не заметил.

- Да, Ань, - выдохнул, отвечая на звонок, слыша недовольное:

- Вас там засосало в межпространство, Роман Алексеевич? Я уже оделась и даже сносно накрасилась. Знаешь ли, голодная, холодная и готова съесть вашу соседку по площадке, - фыркнула привычно недовольно Чучундра, отчего на секунду это вывело из состояния паники. Я откинулся на кожаное сиденье, глядя прямо в проносящиеся мимо огни большого города и пытался придумать, как объяснить ей, что я не приеду.

- Роман Алексеевич? Прием: Чучундра вызывает Злого босса. – хмыкнула она, но уже не так уверенно.

Будто почувствовала.

Я прикрыл глаза, сжав переносицу и тяжело вздохнул.

- Ань, я не смогу приехать, - тихо ответил, слыша наступившую на том конце тишину.

Ничего не объясняя, вот так просто сорвал наши планы. Представлять себе не хочу. Что пронеслось в голове у Филатовой в этот момент. Я действительно понимал, что виноват. Однако совесть, одновременно выпиливанием моего мозга на тему предательства, твердила о взаимопомощи людям. Она нелогичная, так чего ждать от меня?

- Ань? – позвал ее, облизнув внезапно пересохшие губы. Отодвигая занавеску на окне, всматриваясь в ночную Москву.

- Вы с НЕЙ, да? – спустя минуту отозвалась Филатова с такой злость, что меня едва не вжало в спинку дивана.

- Ань…

- Не хочу знать. Надеюсь вам будет весело, Роман Алексеевич! – прошипела она, сбрасывая звонок и я со стоном, откинул голову назад.

- Сочувствую, парень, но любовницы дело такое, - отозвался водитель, встревая со своим очень важным мнением.

- Это вас не касается, - огрызнулся в ответ, почему-то решив оправдаться. – И дело тут не в любовнице!

- Ага, - флегматично заметил он, поворачивая руль, объезжая образовавшийся автомобильный затор по другой улице. – Все мы так говорим. Одна жена, другую любим…

Я сцепил зубы. Дабы не поругаться в хлам с тем, от кого мне сейчас была нужна помощь. Когда все уляжется. Я расскажу Ане причину моей отмены. Уверен, она все поймет. Должна, по крайне мере. Хотя я отчетливо слышал слезы в ее голосе и обиду на меня. Прямо как вчера, когда наорал на нее ни за что, ни про что. И от этого на душе стало совсем мерзко.

«Ты все только портишь», - удовлетворенно прошептало нечто из глубин подсознания. Тот самый голос, что я слышал тысячи раз, вспоминая о Кате или Лере. Именно он долгое время не давал мне покоя. Напоминая о том, что я совершил и что сделал. Но сейчас меня меньше всего волновали его слова.

Мы приехали с изрядным опозданием, я едва не забыл попрощаться. Хлопнув дверью. И услышав:

- Эй, парень, поставь оценочку в приложении!

Ага, если вспомню.

Бросился к кованым железным воротам, с усилием нажимая белую кнопку, чуть повыше установленного динамика и камеры, через которую меня могла видеть охрана. Едва послышался писк, как недовольный полусонный голос произнес:

- Кто?

- Роман Сташенко к Елене Николаевне Воронцовой. Пятый подъезд, 247 квартира, - выдохнул на бегу, бесконечно просматривая на айфон и с тоской думая о том, что стоило бы дозвонится Лене.

Вдруг она забыла уточнить охране, что я приехал? Мало ли, в панике все случается. Или она не может. Только вопреки моим страхам снова раздался писк и ворота с грохотом распахнулись, давая мне возможность попасть прямо во двор минуя подземную парковку.

- По этому адресу проживает Никита Евгеньевич Воронцов, но Елена Николаевна нас предупредила, - отрапортировал охранник, а я ошарашенно уставился на динамик, не веря своим ушам.

Никита? Он тут живет? Разве не с Еленой? Или они что-то перепутали? Бесконечный рой вопрос заставил на секунду застыть, но я очнулся почти сразу, потому что айфон заиграл мелодией. Лена.

Поднимаю трубку. Прижимая к уху и отвечаю, делая шаг вперед.

- Я почти на месте.

- Рома… - ее чуть придушенный от рыданий голос вызывает у меня мурашки страха по всему телу. – Мне, кажется, он мертв.

Весь подъезд – это целое произведение искусства. Стильный, светлый, с большими пластиковыми окнами, цветами в горшках и красиво отделанными стенами. Вокруг витает аромат свежести, а на подоконниках даже пепельниц с брошенными окурками, нет. Совсем новенький лифт с кучей разномастных кнопок: от вызова диспетчера до экстренной кнопки вызова службы спасения. Застрянешь тут и можешь быть уверен, что тебя вытащат почти сразу.

Потому, когда я поднимался в бесшумной кабине и кусая губу от нервного перенапряжения. Я обращал внимания на все вокруг, пытаясь изгнать из головы собственный страх. Давящий ужас перед неизвестным.  Не знаю, как там у героев кино или кого-то в жизни, но я был человек и тоже боялся. Боялся сейчас увидеть чей-то труп, не знал, как поступить и что делать. И, черт возьми, мне хотелось развернуться и сбежать куда подальше в боязни соприкоснуться с тем, что мне уже было хорошо знакомо.

Я видел свою собственную дочь на столе в морге. Лера не смогла толком там находится, сбежала, сотрясаясь в бесконечных рыданиях, а мне пришлось. Ведь я – мужчина. И последствия моих собственных поступков привели меня в это мрачное, холодное место, где монотонным голосом мне сообщали, какой гроб лучше выбрать и какие процедуры провести.

Мою девочку. Мою малышку. Совсем крохотную, похожую на фарфоровую куклу из магазина. Катя лежала передо мной с закрытыми глазами, будто заснула и вот-вот могла открыть свои карие большие глазки, как обычно, сонно потирая кулачками их, пытаясь вылежать еще немного времени.

Я даже помню платье, которое выбрал для нее: желтое с оборками. Она так ни разу его и не надела на свой праздник. Постоянно донимала нас, выпрашиваю хотя бы поносить и похвастаться перед подружками. Но мы все опасались, что она его испачкает или порвет.

Идиоты. Нет, я главный идиот. Неужели материальные ценности стали для нас так важны, и мы начали забывать о том, что реально стоило нашего внимания?

Когда я увидел взгляд Лены, я узнал его. Он был точно таким же. Диким, сумасшедшим. Где-то на грани сна и реальности ее подсознание боролось с осознанием происходящего. Ты словно погружался в вакуум и отстранялся от всего вокруг, начисто отключая все рецепторы. Ни запахов, ни вкусов. Ни голосов. Потому она не сразу среагировала, едва ее окликнул:

- Лен?

Квартира Никиты была настоящим дорогим холостяцким убежищем. Современная техника. Минимум мебели и максимум пространства в серо-синих тонах. Мы не разулись в коридоре, быстро пройдя по паркету через коридор мимо кухни с настоящей барной стойкой и спальни с огромной кроватью, занимавшей почти все пространство.