с ребенком в офис, ибо нефиг всяким нежеланным женихам тут ошиваться, о чем сообщил прибывшей с утра девушке.

– Но зачем? – удивилась она, забирая у меня как всегда довольного ее приходом ребенка.

«Женись на ней, и так будет всегда. Тебе не придется успокаивать Богатыря по вечерам, когда она уходит, и слушать возмущения утром в ожидании прихода», – шептал мне на ухо голос, который в большинстве своем я пытался не слушать.

«Ага, а потом мучайся с ней всю жизнь. Забыл, какая она командирша, чуть что не по ней, сразу ор», – отговаривал голос разума, но уж слишком сладко было представлять, что меня ждет после брака с этой колючкой, чтобы его слушать.

– Мурад? – помахала она рукой перед моим лицом, и я позорно понял, что тупо завис, смотря на нее. Ну просто невозможная женщина! Вот зачем она накрасила губы? И пусть помада была практически бесцветная, но то, как маняще блестели ее губы, наводило на определенные мысли… – Так зачем я в офисе?

– Хочу побыть с сыном, он вчера после твоего ухода был неуправляем, – безбожно соврал я.

– Бедненький, – тут же погладила она малыша по голове. – Поедем с папой в офис, да? – ворковала она, и голос ее звучал так плавно, нежно, что хотелось услышать что-то обращенное ко мне, а не к ребенку.

– Яй! – довольно жмурился Богатырь, и, рассмеявшись над его кайфующим от ласки видом, мы вместе вышли из дома и направились к машине.

Аля

Уже под вечер Пухляш начал капризничать, не слезал с рук и активно обсасывал пальчики, из чего я сделала вывод, что у него режутся зубки.

– А-а-а, – тихонько канючил он, выглядя так, что просто сердце разрывалось от жалости к маленькому чуду.

– Ну всё, маленький, скоро вырастут зубки, и будешь кушать ими много вкусностей, сейчас потерпишь, а потом столько удовольствий тебя ждет, – качала я его на руках, прижав к груди. – Хочешь платочек? Твой любимый, да? – сорвала я с головы тот самый радужный платок, который Султан так любил, но бедняге было сейчас совсем не до него. Еще и температура поднималась. Да, веселые нас ждут дни.

– Что это с ним? – зашел в кабинет Мурад, который был на важной встрече.

– Зубки режутся, температура поднялась, – не понимая, почему взгляд начальника завис на моих волосах, проговорила я.

– Вот ведь… И что делать? – запустил он нервно руку в заметно отросшие волосы, потом подошел и сел на корточки прямо перед нами с Пухляшом.

– Заехать в аптеку и купить успокаивающий гель, ну и что-то от температуры, я слышала, есть микстуры, которые успокаивают боль и снимают температуру.

– Ладно, едем, – кивнул он, нежно потрепав сына по пухлой ножке, выглядывающей из-под шортиков, что я сегодня на него надела.

– А работа? – удивилась я, ведь до конца рабочего дня было еще полтора часа, да и сам он сетовал на то, что накопилось слишком много бумаг.

– Наработался на сегодня, – встал он и пошел к столу, на котором лежали его ключи от машины. – Ты можешь остаться на ночь? Не представляю, как он будет вести себя без тебя, – добавил он, и эти слова мигом отбросили все мои возражения, ведь мой малыш действительно будет расстроен моим отсутствием.

– Позвоню папе по дороге домой, – кивнула я, тоже вставая и засовывая платок в сумку, Пухляш ни за что не слезет с моих рук без крика, а заставлять и так страдающего от боли ребенка плакать и психовать не было никакого желания.

Мурад

– Мы тоже зайдем, – вылезая вслед за мной из машины, сказала Алия. – Может, его хоть новая обстановка чуток успокоит, – проговорила она, кивая на вывеску аптеки, около которой мы остановились.

Сын совсем расклеился по дороге, закатив знатную истерику, которую даже любимая няня не смогла предотвратить.

– Думаю, спрашивать, взять ли мне его, бесполезно? – видя, что девушка устала, вздохнул я, ведь мой Богатырь вовсе не перышко и носить его на руках не легкая задача.

– Я его только успокоила, пусть посидит у меня, – обернулась на меня Алия, качая и баюкая измученного Султана, который прильнул к ней в попытке унять боль.

– Девушка, нам нужно что-то для снятия боли при прорезывании зубов, – начал я, обращаясь к фармацевту и мимолетно разглядывая различные коробочки и баночки с таблетками, – какой-то гель… Как там он назывался? – кинул я взгляд на Алию.

– Может, лучше мамочка скажет? – с улыбкой предложила девушка, отчего брови тут же сдвинулись у меня на переносице, я даже с мысли сбился. Вроде ничего такого ужасного нет в том, что Алию приняли за мать ребенка. Как и нет ничего удивительного в том, что это случилось, каждый бы подумал так, видя их вместе. Но я почему-то упрямился и злился каждый раз, когда кто-то намеренно или ненароком связывал меня с бухгалтершей или способствовал нашему сближению.

Смутившаяся Алия, стараясь на меня не смотреть, встала рядом и продиктовала название геля, который фармацевт тут же положила на прилавок.

– Еще, пожалуйста, сироп от высокой температуры, – добавила Алия.

– Он сладкий, ребенку понравится, но его нужно запивать большим количеством воды или молока, если вы всё еще кормите.

– Спасибо, – пробормотала Алия, отходя в сторонку, чтобы я расплатился и забрал купленное, которое для нас сложили в пакет вместе с чеком.

Аптекарша ничуть не смутилась, вообще не заметив возникшей из-за ее слов неловкости, я же заметил румянец на щеках Алии, когда она поспешно вышла на улицу из аптеки и направилась в сторону автомобиля.

* * *

Дома, едва мы вошли в комнату, Алия вручила мне ребенка с напутствием не дать ему расплакаться и пошла в ванную комнату мыть руки. Потом взяла гель, выдавила небольшое количество на кончик пальца и, посадив малыша к себе на колени, просунула палец ему в рот. Султан мгновенно обхватил ее руку, но не для того, чтобы вытолкнуть руку обратно, а чтобы, наоборот, удержать ее на месте. Он как будто понимал, что Алия хочет ему помочь и облегчить изнуряющую боль, и не мешал ей оказывать ему эту помощь. Даже будто смотрел с благодарностью, и слезы перестали течь из глаз.

– Давай-давай, Пухляш, помажем тебе десны, – приговаривала Алия, натирая ему внутри ротика гелем. Водила рукой туда-сюда, что-то нащупывая.

Сердце разрывалось оттого, что он тихо попискивал, скуля, как маленький щенок. Невольно я залюбовался Алией. Ее волосы рассыпались без платка и красивым каскадом струились вдоль лица. Своим одухотворенным видом она напоминала Мадонну с младенцем. Замечтавшись, я даже не заметил, что она что-то говорит.

– Я уже чувствую острые края