Большинство продолжало критиковать меньшинство. Среди обвинений, которые посыпались, как из рога изобилия, в адрес Чаплина и его товарищей сам Николай Павлович выделил следующее:

– Ваша мягкая политика по отношению к Троцкому [связана с] влиянием крестьянских настроений[393].

Январский 1925 г. Пленум ЦК и ЦКК РКП(б) сделал оргвыводы в отношении Троцкого, предложенные сталинско-бухаринским большинством руководящей группы ЦК и ЦКК. Вслед за Пленумум ЦК партии состоялся Пленум ЦК РЛКСМ. Перед его открытием большинство и меньшинство Бюро ЦК РЛКСМ договорились «не выносить разногласия на Пленум ЦК и провести Пленум единодушно…»[394]. Однако, вопреки договоренности, большинство перед самым закрытием Пленума внесло предложение о расширении состава Бюро ЦК РЛКСМ. Из Ленинграда предложили ввести секретаря ЛК Андрея Ильича Толмазова, из Украины – секретаря ЦК КСМ Украины Дмитрия Дмитриевича Павлова, а также двух кандидатов в члены ЦК – сторонников большинства. Чаплин со товарищи «сразу поняли, в чем дело»: «Сторонники Зиновьева в ЦК РЛКСМ решили, несмотря на договоренность об единодушном проведении Пленума ЦК, имея большинство в Бюро ЦК, еще более усилить и закрепить свои позиции, вероятно, имея перспективы дальнейшей борьбы»[395].

Чаплин и его команда перешли в контратаку, поскольку «Ленинград был привлечен к работе в Бюро ЦК в изобилии, ибо большинство Бюро ЦК или по крайней мере половина его состояла из ленинградцев»[396]. На самом Пленуме ЦК РЛКСМ 15 человек высказались против расширения Бюро, а 25 – за. Меньшинство внесло предложение о перенесении вопроса на рассмотрение ЦК РКП(б), «…ибо этот вопрос вызывает разногласия и обострения внутри ЦК»[397]. Однако предложение меньшинства было отвергнуто. По признанию Чаплина, «здесь мы имели определенный факт противодействия, уклонения от партруководства, от руководства ЦК партии со стороны большинства, со стороны ленинградцев»[398].

Николай Павлович и его товарищи убедились, «…что те разногласия, которые были по вопросу о Троцком, не исчерпываются решениями Январского Пленума ЦК РКП, что против них организуется новая атака, что раздаются разговоры о том, что ЦК РКП принял решение “соглашательское” по отношению к т. Троцкому, что, дескать, сказалось давление крестьянских настроений и т. п.», «что расширение Бюро ЦК есть шаг к усилению позиции большинства для ведения дальнейшей борьбы против ЦК партии»[399].

После этого Чаплин и его команда решились, вопреки прямому запрету Пленума ЦК РЛКСМ, на апелляцию к ЦК РКП(б).

По выражению Л.М. Кагановича, «фракционно-групповая и кружковая борьба внутри ЦК РЛКСМ вынудила ЦК РКП(б) принять специальную резолюцию с решительным осуждением этой борьбы»[400]. В действительности 12 февраля не ЦК РКП(б), а Политбюро от имени ЦК РКП(б) утвердило «Резолюцию ЦК о положении дел в ЦК РЛКСМ»[401]. Данная резолюция, правда, с незначительными изменениями, на все же подтвердила решение Пленума ЦК РЛКСМ о пополнении комсомольского ЦК. Однако главное состояло не в этом. Во-первых, Политбюро одобрило поведение Чаплина и меньшинства Бюро ЦК РЛКСМ на Пленуме ЦК РЛКСМ. Во-вторых, ЦК РКП(б) отверг заявление Чаплина об отставке, обязав его остаться секретарем ЦК РЛКСМ[402]. В-третьих и в-главных, Политбюро от имени «ЦК РКП»[403] предупредило ЦК РЛКСМ в 7‐м пункте резолюции: «…в случае повторения с чьей бы то ни было стороны шагов, направленных к узкокружковой политике, ставящей под угрозу единство ЦК и Союза в целом, ЦК РКП будет вынужден сделать все организационные выводы, обеспечивающие сохранение единства»[404]. Не успели высохнуть чернила на решении Политбюро ЦК РКП(б), как фракционная борьба в комсомольском руководстве развернулась с полной силой.

Секретарь Бюро ЦК РЛКСМ Яков Семенович Цейтлин начал проводить «явно групповую обработку работников РЛКСМ, приезжающих в Москву»[405]. Он же сделал внутренние разногласия в Бюро ЦК РЛКСМ достоянием широких масс РЛКСМ на комсомольской конференции Василеостровского района г. Ленинграда, сделав прозрачный намек на то, что «кто-то хочет Ленинград “раздавить”, кто-то хочет “оттеснить Ленинград на задний план”»[406]. И наконец, выдал главное:

– Мы не можем допустить, чтобы нас давили крестьянские настроения. […] Кто-то хочет нарушить пролетарское руководство[407].

Вскоре первый секретарь Ленинградского губкомола Андрей Ильич Толмазов направил телеграммы 12 губернским комсомольским организациям (в том числе Воронежской, Владимирской, Орловской, Царицынской, Тверской, Тульской, на Донбасс, Иваново-Вознесенской, Курской, Нижегородской и пяти губернским организациям Северо-Западной области) и Киргизским и Узбекским областным организациям РЛКСМ с приглашением направить своих представителей на Ленинградскую губернскую конференцию РЛКСМ, не согласовав данное приглашение «ни с губкомом партии, ни с ЦК РЛКСМ»[408]. Фактически речь шла о созыве, без санкции Москвы, всесоюзной комсомольской конференции.

Ленинградский губкомол пять раз обсуждал вопросы, связанные с созывом конференции, и при этом ни единого раза не обсудил вопрос о приглашении представителей других организаций РЛКСМ. Список приглашенных организаций составили члены ЦК РЛКСМ и члены Ленинградского губкомола Толмазов и Середохин, причем, по их собственному признанию, список «…не ставился на утверждение ни бюро губкомола, ни губкома партии, ни ЦК РЛКСМ, которым список приглашенных организаций даже не сообщался» [409], хотя все члены бюро губкомола знали о приглашении и рассылке телеграмм другим организациям комсомола.

Бюро ЦК РЛКСМ, заседание которого созвали Чаплин и его команда, не только не осудило данный шаг Ленинградского губкомсомола, но встало на защиту фракционеров[410]. Большинство Бюро заявило:

– Нельзя осуждать такую пролетарскую организацию, как Ленинград[411].

Чаплин и его товарищи парировали:

– Никто не осуждает ленинградскую организацию комсомола, но мы хотим осудить дезорганизаторские поступки Ленгубкомола за то, что он фактически созывает Всесоюзную конференцию в Ленинграде в целях фракционной обработки руководителей союза, в целях проведения в союзе той линии, которая была отвергнута Пленумом ЦК партии, в целях выступления против решения ЦК о Троцком[412].

Большинство ЦК РЛКСМ отвергло предложение Чаплина и меньшнства Бюро[413].

Секретарь Северо-Западного бюро ЦК и секретарь Ленинградского губернского комитета РКП(б) Петр Антонович Залуцкий не принял никаких мер для предотвращения созыва, без санкции сверху, общероссийской комсомольской конференции, несмотря на то, он «…имел на руках постановление Политбюро от 12 февраля 1925 г. и, зная о положении в ЦК РЛКСМ, должен был понимать, что подобный шаг Ленинградского губкомола, предпринятый без ведома и санкции ЦК РЛКСМ, не может не подорвать авторитета ЦК РЛКСМ и единства Союза молодежи»[414].

Хуже того, видный большевик Георгий Иванович Сафаров, ходивший когда-то, не очень долго, в любимчиках у покойного («вечно живого») вождя мировой революции, а теперь руководивший работой Ленинградского губкома комсомола, вообще умудрился «проспать» фактический созыв всероссийской конференции РЛКСМ у себя под носом[415].

25 февраля Политбюро от имени ЦК РКП(б) постановило: «1) огласить резолюцию ЦК РКП(б) от 12/II [19] 25 г. на собрании партийной части Ленинградской [комсомольской] конференции и обязать всех ее членов проводить ее в жизнь; 2) решительно осудить дезорганизаторские выступления Бюро Ленинградского губкомола; 3) поставить на вид Бюро ЦК РЛКСМ его фракционно-групповое отношение к этим дезорганизаторским шагам; 5) назначить комиссию в составе представителя Ленинградского губкома партии, Ярославского (председатель), Кагановича, Угланова, Ильина, Чаплина; 6) поручить этой комиссии расследовать как выступление Ленинградского бюро губкомола, так и отношение к этому выступлению