– Насколько я знаю, это называется «штаны». Наверняка ты про такие слышал…

– Я… – Я потряс головой и заставил себя собраться с мыслями и посмотреть куда угодно, только не на ее ноги. – Погоди, что за сюрприз?

Дикарка вошла в комнату и мимоходом провела по моей руке пальцем.

– Ты ведь теперь мой супруг, дорогой. Что за женой я буду, если не научусь говорить на твоем языке?

– На каком языке?

– На языке молчания. Ты им отлично владеешь. – Она сбросила плащ, запрыгнула на кровать и вытянула ногу вверх, оглядывая ее. Я уставился в пол. – А я быстро учусь. Мы знакомы лишь пару дней, но я уже могу прочесть в том молчании, в котором ты пребывал все утро, сильный гнев, некоторые сомнения и очевидное беспокойство. Я очень растрогана.

«Перестань гневаться». Я разжал зубы и посмотрел на стол.

– Где ты была?

– Ходила за булочкой.

«Оставь ярость». Я вцепился в спинку стула. Вцепился слишком крепко. Дерево вонзилось мне в кончики пальцев, костяшки побелели.

– За булочкой?

– Да, за булочкой. – Моя жена скинула сапоги. Они глухо упали на пол. – Проспала утренний спектакль, – наверное, потому что кое-кто меня разбудил с ранья…

– Следи за языком…

– С раннего утра, как скажешь. – Она неспешно потянулась и откинулась на подушки. Я все еще сжимал стул, и пальцы сковала острая боль. Я глубоко вздохнул и отпустил спинку. – Мальчик-паж сегодня принес мне весьма неудачное платье – одной из горничных, с воротом до ушей – чтобы я носила его, пока кто-нибудь не соизволит дойти до рынка. Никто особо не рвался туда идти, поэтому я уговорила мальчонку отдать мне деньги, которые Архиепископ оставил на одежду, и взяла на себя смелость купить себе наряд самостоятельно. Остальное доставят вечером.

На платья. Эти деньги были отложены на платья, а не на эту чертовщину. Эти штаны совсем не походили на те грязные, что были на ней прежде. Она явно потратила деньги Архиепископа еще и на то, чтобы ушить их у портного – они подходили ей по размеру, будто вторая кожа.

Я кашлянул. Снова уставился в стол.

– А стражники? Они позволили тебе…

– Уйти? Конечно. Мы ведь пришли к мнению, что я не в тюрьме.

«Перестань гневаться». Я медленно обернулся.

– Я же велел тебе оставаться в Башне.

Я осмелился посмотреть на нее. Это было ошибкой. Дикарка задрала колени вверх и закинула ногу на ногу, выставив напоказ всю нижнюю часть своего тела. Я тяжело сглотнул и заставил себя снова перевести взгляд на пол.

Она прекрасно знала, что делает. Черт подери.

– И ты ждал, что я послушаюсь? – Она хихикнула. Нет, даже насмешливо фыркнула. – Честно тебе скажу, шасс, уйти отсюда было даже слишком легко. Стражники у дверей почти умоляли меня убраться подальше. Видел бы ты их лица, когда я все-таки вернулась…

– Но почему вернулась? – Слова вырвались прежде, чем я смог сдержать их. Внутренне я содрогнулся. Меня ведь это не волновало. Да и вообще это не имело значения. Важно было лишь, что моя жена ослушалась меня. А братья… Придется с ними побеседовать. Явно придется. Эта дикарка была мне поперек горла больше всех, но Архиепископ отдал приказ, и ему следовало повиноваться.

Она осталась. В богатстве и бедности. В болезни и здравии.

– Я же сказала, шасс. – Дикарка произнесла это на удивление тихо, и я осмелился взглянуть на нее снова. Она уже перекатилась на бок и смотрела мне прямо в глаза, подперев рукой подбородок, а другую положив себе на талию. – У меня много врагов.

Ее взгляд не дрогнул. Лицо оставалось бесстрастным. Впервые с тех пор, как я ее встретил, она не источала эмоции всем своим существом. Теперь дикарка как будто… опустела. И эту пустоту изображала намеренно, с осторожностью и мастерством. Она изогнула бровь, заметив, что я смотрю на нее с молчаливым вопросом.

Но не было нужды задавать его вслух и подтверждать то, что я и так уже заподозрил. Было глупо верить воровке на слово, но другого объяснения тому, зачем она вернулась, и впрямь не найти. Не хотелось это признавать, но она была умна. Очень способна в искусстве побега. И скорее всего, если она спрячется, найти ее уже не удастся.

А значит, она осталась, потому что захотела сама. Потому что нуждалась в этом. Кто бы ни были ее враги, они явно опасны.

Я отвел взгляд и посмотрел на кровать. Надо сосредоточиться.

– Ты меня ослушалась, – повторил я. – Я велел тебе оставаться в Башне, но ты поступила иначе. Предала мое доверие. – Она закатила глаза, и маска равнодушия треснула. Я попытался снова разжечь в себе прежний гнев, но теперь он уже не пылал так яростно. – Стражники в дальнейшем будут более бдительны, особенно после того, как о твоем опрометчивом поступке узнает Архиепископ. Он будет недоволен…

– Неожиданно, но приятно…

– И отныне ты обязана находиться только на нижних этажах, – процедил я. – В спальнях и в столовой.

Дикарка села, и в глазах ее зажглось любопытство.

– А на верхних этажах у вас все-таки что?

– Тебя это не касается. – Не глядя на нее, я направился к дверям и с облегчением выдохнул, когда мимо прошла горничная. – Брижетта! Вы не одолжите моей супруге… платье? Завтра утром мы первым делом его вернем. – Когда та кивнула, краснея, и поспешила прочь, я обернулся к Луизе. – Тебе нужно переодеться. Мы сейчас пойдем в зал совещаний, и при моих братьях в подобном виде появиться ты не можешь.

Она не сдвинулась с места.

– При твоих братьях? А им что от меня понадобилось?

Эта женщина просто физически была не способна молча послушаться мужа.

– Они хотят задать пару вопросов о твоей приятельнице-ведьме.

Она ответила мгновенно:

– Нет, спасибо.

– Это не просьба и не предложение. Мы пойдем сразу же, как ты примешь приличный вид.

– Нет.

Еще секунду я сверлил ее взглядом, ждал, пока она уступит, проявит должную кротость, которую подобает иметь женщинам. Но затем я вспомнил, кто передо мной.

Лу. Воровка с мужским именем. Я резко развернулся.

– Ладно. Идем.

Я не ждал, пока она пойдет за мной. Честно говоря, я не знал, что сделаю, если не пойдет. Мне вспомнилось, как Архиепископ ударил ее по лицу, и кровь в моих венах вскипела жарче. Подобного больше не произойдет. Даже если она будет сквернословить, даже если ни единого моего слова не станет слушать, руку я на нее не подниму никогда.

Никогда.

А потому мне оставалось только очень надеяться, что она все же пойдет за мной.

Несколько секунд спустя за моей спиной в коридоре послышались тихие шаги. Слава богу. Я сбавил шаг, позволяя ей себя нагнать.