– Леди Шарлотта! Я к вашим услугам, мадам.

Сильвия сделала попытку отступить, однако пьяная крепко схватила ее за обе руки. Лицо ее белело в лунном свете, зрачки казались огромными.

– Один раз вы уже сбежали от меня, мистер Уайт. На сей раз я вас не отпущу. Вы мой пленник, сэр. – Тут леди Шарлотта хихикнула. – И цена вашей свободы – поцелуй!

– Миледи, я в восторге! Однако слишком высоко ценю...

– Всего один! – Руки женщины вцепились в нее с ужасной силой. – Я одинока и брошена. Вы не можете проявить жестокость, сэр. Вы ведь почти мальчик. Один поцелуй!

Сильвия отвернулась, стараясь скрыть обуревавшее ее веселье, равно как и тревогу. Боже!

– Право, мадам, – вдруг раздался мужской голос совсем рядом. – Стоитли требовать объятий от мальчика, когда мои в вашем полном распоряжении?

Руки леди Шарлотты соскользнули с рукавов Сильвии, и она пьяно улыбнулась вновь пришедшему:

– Мистер Давенби!

И повалилась всем телом вперед. Дав подхватил ее. На долю секунды глаза его встретились с глазами Сильвии. Они не выражали ничего, кроме веселья.

Зашуршал шелк – леди Шарлотта обхватила нового кавалера за талию.

– Тогда я требую, чтобы вы поцеловали меня вместо него, мистер Давенби.

– Зачем же требовать, миледи, то, что я вам могу подарить?

Леди Шарлотта улыбнулась. Едва он начал целовать ее, глаза ее закрылись.

Сильвия понимала, что ей следовало уйти. Но со странной решимостью она скрестила руки на груди и заставила себя смотреть. Дав длил поцелуй, поддерживая леди Шарлотту одной рукой, в то время как его длинные пальцы поглаживали мочку ее уха.

Краска бросилась Сильвии в лицо.

Она закусила губу и опустила глаза, пытаясь делать вид, что сжигавшей ее вспышки чувственности просто нет.

Дав подмигнул Сильвии и осторожно опустил леди Шарлотту на скамью. Обмякшая, податливая женщина склонила голову к холодному камню. Она мечтательно улыбнулась и вздохнула. Не прошло и нескольких секунд, как она погрузилась в сон. Дав снял свой камзол и укрыл им обнаженные плечи спящей.

– Три, – констатировала Сильвия, стараясь, чтобы голос ее звучал обыденно. – По крайней мере три дамы, заплутавшие в лабиринтах.

– Ты, Джордж, знаешь только о трех. Я же усыплял поцелуями дам весь вечер напролет.

К ее великому удивлению, ее стал распирать смех, рвавшийся наружу, как вода сквозь плотину.

– И с совершенно... излишним... усердием, без сомнения!

– И много ли, черт возьми, ты можешь знать о том, как целовать женщин, Джордж?

Она только хваталась за бока.

– Очевидно, недостаточно! Вы точно так же целовали ее после карточной партии в доме номер восемнадцать? Усыпили ее?

– А ты полагаешь, что нашлось бы время для блуда между бубнами и трефами?

И почему ей все казалось так смешно? Сильвия повалилась на скамью рядом с леди Шарлоттой, которая уже тихонько похрапывала, пригревшись под шелковым камзолом Дава, и попыталась подавить обуревавшее ее веселье.

– Отчего же нет? Право! Сколько же на поцелуй требуется времени?

– Так, чтобы доставлять удовольствие, Джордж, нужно много времени и терпения. Есть только одна ситуация, в которой я никогда не спешу, – когда я с женщиной.

Его профиль выделялся ясно и отчетливо при луне. Сердце ее все еще отчаянно билось, и она постаралась скрыть под внешней веселостью какое-то неясное смущение.

– Вы хотели дать мне еще урок, сэр?

– Боже, нет! Я просто решил спасти тебя. Я все неправильно понял? Неужели я некстати вмешался как раз тогда, когда ты замыслил впервые предаться разгулу в обществе дамы старше тебя?

– Нет. – Ей пришлось опустить глаза, потому что она испугалась: вдруг он заметит в них желание. – Нет. Я благодарен вам, сэр. Спасибо.

– Не за что, – ответил он с плутовским видом, – я получил удовольствие. Сплошные поцелуи. Пошли же, Джордж! Пора нам, невинным маленьким мальчикам, в наши девственные кроватки.

Карета, заново выложенная нагретыми кирпичами, отвезла их обратно в Лондон. При тусклом свете каретных фонарей Дав изучал черты ее лица. «Джордж» свернулась калачиком в противоположном углу кареты, уютно завернулась в меховую полость и уснула. Расслабленная, смягчившаяся, ее верхняя губа приподнялась, открывая блестящие белые зубы.

Он облизнул сухие губы. Проснется она, если он возьмет сейчас и наклонится к ней и прижмет свой жадный рот к ее губам? Застонет ли, вздохнет ли, признается ли вслух, что она хочет его так же сильно, как он ее?

Проклятие! Он поцеловал трех женщин сегодня вечером, но желал лишь одну.

Итак, оказывается, он все-таки не влюблен в Мег. Она ему нравилась. Он уважал ее и восхищался ею. Их связывало нечто драгоценное и важное для обоих. И все же, что бы ни казалось ему прежде, он не влюблен в нее. И как давно Мег, с ее женской мудростью, поняла это?

Леди Шарлотта и ее пропитанные винными парами объятия не интересовали его вообще. Он надеялся, что к утру весь эпизод выветрится из ее памяти.

Но что бы стала делать «Джордж», если бы он вовремя не вмешался?

Взгляд его скользнул по ее длинным ресницам, по изящному вырезу ноздрей, шелковистой коже.

Ему хотелось прижаться губами к ее шее там, где бьется жилка, и высосать ее пульс, чтобы биение ее сердца перешло в его кровь.

Он закрыл глаза, думая о том, что именно она станет делать, если, проснувшись, обнаружит, что он целует ее. Но даже сквозь сомкнутые веки ее образ жег его, ее губы призывали. В его мечтах они говорили: «Да». Кровь его вскипала, ему стало нестерпимо жарко в одежде, и он постарался думать о чем-то другом.

Сильвия поспешно начала записку шифром, которым она пользовалась многие годы.

«Ваша милость, хочу уведомить вас...» Она жирно зачеркнула написанное. «Мой дорогой Ившир, я не в состоянии завершить эту миссию...» Рука ее смяла бумагу. «Ваша милость, я не обнаружила ничего...»

Порвав бумагу в клочки, она вскочила и принялась расхаживать по комнате. Берта внизу шила рубашки и сплетничала с прочей прислугой. Дав ушел куда-то. Она осталась одна в своей комнате, в его городском доме. Одна, и из мыслей ее не шли события того катастрофического вечера.

Все в нем вызывало невольное восхищение: изобретательность, с которой он продумал увеселения на празднике Мег; сумасшедшая гонка на санях; поцелуй в лабиринте. Она никак не могла поверить, что он – само зло.

С какой стороны ни посмотри на Давенби, все в нем совершенно непонятно. И она ничего не смогла раздобыть для герцога.

Сильвия собрала обрывки своих писем и сожгла в камине. Затем спустилась вниз, в его пустой кабинет. Стол Дава почти не виден под грудами бумаг – еще куча скучной работы для нее.