Она не боялась жеребца, но не испытывала особой охоты усаживаться на его блестящий круп позади Дава – слишком уж сильный эротический заряд сулила такая близость.

– Ну, не моей лошади решать. Если я попрошу его нести нас двоих, то ему придется подчиниться.

Сильвия попятилась.

– Я могу пешком дойти.

Абдиэль боком двигался вслед за ней, шаг за шагом, звеня железными подковами по булыжникам, склоняя голову, послушную удилам.

– Ты мог бы, но я тебе не позволю. Я требую, чтобы ты вернулся домой со мной сейчас же, сэр, что, можно сказать, является еще одним условием твоей работы у меня.

– Абдиэль встанет на дыбы, – объяснила она. Дав усмехнулся.

– Ну, тогда будешь держаться за меня покрепче, и все.

Лошадь снова двинулась боком, и вскоре Сильвия обнаружила, что зажата между сапогом Дава и каменными ступенями, по которым плясало пламя факела.

– Ну же, сэр. Абдиэль начинает терять терпение. Влезай позади меня, – протянул он ей руку.

Оценив абсурдность ситуации, она рассмеялась и без дальнейших возражений принялась забираться на широкий гнедой круп.

Абдиэль взмахнул хвостом.

– Ему не нравится, – заметила Сильвия.

– Я ни минуты и не думал, что ему понравится. Я говорил только, что он подчинится.

Сильвия уселась и ухватилась за камзол Дава, когда жеребец заволновался. Подковы загремели. Она сразу же съехала набок и вскрикнула, задев ногой о камень.

– Ну же, мистер Уайт! Обхватите-ка меня как следует за талию, сэр. Я не кусаюсь.

Сильвия обхватила обеими руками талию Дава, и тут же конский круп под ней стал опускаться, знаменуя тем сильное недовольство коня.

– Он сейчас на дыбы встанет!

– Нет, сэр. Он сейчас повезет нас домой.

Мускулы забугрились – мужчина и лошадь двигались как единое целое. Сильная рука сжала ее руки, сомкнувшиеся у него на животе, крепко прижав ее тело к его спине. Абдиэль бросился вперед. Седло вжалось в ее пах. Полы камзола Дава взвились и накрыли ее ноги.

– Держитесь, сэр, – крикнул Дав.

Конь рванул вперед, и они помчались. Сильвия прижималась к телу Дава, чувствовала, как двигаются его камзол и жилет, как перекатываются тугие крепкие мышцы под ними. Все чувства ее возмущенно роптали. Она ощущала его силу, чистый запах, прелестный изгиб спины, едва ощутимую пляску лопаток под ее щекой.

Проклятие! Проклятие! Проклятие!

Она мальчик. Его секретарь. Он думает только о том, как совладать со своим капризным жеребцом. Только она знала, что мужское тело прижимается к ее перебинтованной груди.

Дав гнал коня как сущий демон. «Джордж» прижималась к нему сзади, и руки ее обхватывали его талию. Пальцы Дава ласкали поводья, и по ним, как по проводникам, уверенность и одобрение текли от хозяина к нервничающей лошади, которая неслась со своей двойной ношей домой, в конюшню.

Он весь горел от сознания того, что ее пальцы, ее ладони прижимаются к его животу. Он прислушивался к ее прерывистому дыханию, которое отдавалось в его ушах. Он старался смотреть прямо вперед, не давать воли мелькающим безумным образам. «Джордж» обнаженная. «Джордж», открывающая ему свои объятия и желающая его. «Джордж», призывающая его в свою постель и отдающая ему свое тело.

Желания вступали в свои права. И вдруг его стал душить смех. Какого черта он сам принудил ее ехать верхом позади него, сам себя подвергнув идиотской пытке?

– Смотрите, огонь, – дохнула она ему в ухо. – Почему горит костер там, на той стороне парка?

Он всмотрелся в пылающий вдалеке огонь.

– Надеюсь, не ради дальнейшего уничтожения моего личного имущества.

За открытыми просторами Сент-Джеймсского парка луна заливала опаловым светом Букингемский дворец. Дымки вились над его печными трубами и сливались с редеющим туманом. Обрывки плясовой мелодии доносились от прямоугольного пруда, который разрезал парк посередине. На другой стороне ледяного прямоугольника, под сенью нескольких деревьев, располагались импровизированные шатры. Рядом стояли, опустив головы, привязанные пони. Конское дыхание таяло маленькими облачками пара. Какие-то люди плясали возле входа в шатры. Другие стояли кучкой у поваленного ствола дерева, наяривая на своих скрипках.

– Что ж, всегда кто-нибудь на скрипке играет, когда огонь пылает, – заметила «Джордж».

Все мужчины и мальчики скользили взад и вперед по замерзшей поверхности канала. Один юноша вдруг упал на спину во весь рост. Другой свалился, пытаясь объехать своего поверженного товарища. Приблудный пес выбежал на лед, чуть не налетел на упавших и, скользя лапами, врезался в сугроб на краю пруда. Пес благополучно выбрался из сугроба и, вскочив на ноги, стал отряхиваться, так что снег летел с его шкуры во все стороны, а потом залаял.

Дав погнал Абдиэля, взяв курс прямехонько на кавардак.

– Разве мы не едем домой? – спросила «Джордж».

– Нет, сэр, мы сейчас нанесем визит одному цыгану, который чертовски любит соваться не в свое дело.

– А, – отозвалась она и прижалась щекой к его плечу. – Значит, цыгану? А я-то думал, там Нерон костры жжет.

Он засмеялся и остановил Абдиэля возле дерева.

– Нет. Костры жжет Таннер Бринк. Ты в Лондоне, а не в Риме. Слезай-ка.

Она разомкнула руки и подняла голову. Он схватил ее за руку и спустил на снег.

– Что ж, – проговорила она. – Абдиэль все-таки не встал на дыбы.

– В отличие от вас, сэр, я умею управлять лошадью.

– И собой управлять вы тоже умеете? И, зардевшись ярким румянцем, как если бы немедленно пожалела о сказанном, она отошла прочь.

Дав спрыгнул на землю. Он провел ладонью по шее Абдиэля, затем коснулся пальцами нежной морды. Лошадь ласково дохнула ему в ладонь. «Джордж» подошла к костру и, протянув руки, стала греться возле него. Она казалась такой же хрупкой, как иней на ветке дерева.

– Скоро еще похолодает, – раздался голос Таннера Бринка.

– А, мистер Бринк! Мне давно известно, что вы не имеете привычки объяснять свои поступки, с тех самых пор как впервые явились некоему мальчишке, заблудившемуся на вересковых склонах горы Лонскэйл-Фел. Поэтому можете отправляться к дьяволу, сэр!

– Вы и парнишкой уже подавали большие надежды, и выбрались бы тогда сами, даже если б я и не очутился поблизости. – Цыган засмеялся и прислонился плечом к стволу дерева. – Вы хотите узнать, почему я отвел вашего секретаря в Сент-Джонс?

– Наверно, на вас нашел вдруг такой стих? Я вам плачу вовсе не за то, чтобы вы развлекались, вмешиваясь в мою личную жизнь, мистер Бринк.

Таннер ухмыльнулся.

– Нет, мы же старые друзья, вы и я. Вы платите мне за информацию. Зачем же задаваться ненужными вопросами о способах, которыми я ее добываю?