Единственное полезное дело, которое я сделал до конца дня, — это побрился и обрезал волосы. У девушек, оказывается по косметичке с собой было. Казалось бы зачем, но вот мне ножнички пригодились. Пусть использовал я их не по назначению, зато стал хотя бы на человека стал похож.

— Ох, вы только гляньте на него. Альфа-самец на охоте… — съязвила Даша.

— Так, ну-ка дыхни! — тут же отреагировал Павел, на что девушка состроила неописуемое выражение лица и отправилась в дом, велев никому не входить.

Ну, ладно…

Пока её не было, составили график дежурств.

— Дежурим ночью по два часа каждый, — скомандовал Павел и первой поставил в дозор Дашу. Сам же после этого чуть ли не моментально отправился в свой спальник отдыхать.

Я буду дежурить вторым, затем Елизавета, а после и наш негласный лидер выйдет.

Тоже пошёл спать. По пути заметил, что водки стало чуть ниже этикетки. А было чуть выше. Вряд ли девушки так быстро передумали и решили перемыть посуду или Дарья втихушку накатила стакан. И Павел быстро улёгся… Отсюда делаем логичный вывод: наш Архимаг пригубил, используя водку в качестве снотворного.

Уснул я довольно быстро и сразу же увидел сон. Яркий, живой сон, словно наяву…

Горел пламенем дом, в котором я прожил большую часть своей жизни. Бежали люди, что видели его не раз и не два. Я пытался всё добежать до него и начать тушить, но словно буксовал на одном месте. А ещё там был женский силуэт, что смотрел на горящий дом. Меня кто-то схватил и утянул во тьму, откуда я услышал незнакомый женский голос: «Найдите его и приведите ко мне!»

Проснулся я сразу же, как попытался призвать во сне силу и врезать по этой поджигательнице своей сильнейшей атакой.

Ай-ай, как же жжётся!..

Видимо, и впрямь во сне зачерпнул эфира и направил в правую ладонь. Хорошо, что не выпустил наружу и сумел проснуться. А то, боюсь, это могло бы стать проблемой. Да уж…

Взглянул на артефактные часы. Прошёл всего лишь час…

Сердце стучало, как бешенное, и спать больше не хотелось. Тряхнул пару раз рукой, как бы сбрасывая боль, потёр ладонями лицо и отправился на улицу, чтобы сменить Дарью. Посижу подольше. Ничего со мной не станет. А она пускай поспит.

— Даш, я всё. Иди отдыхать, — выйдя на улицу, окликнул девушку и увидел в темноте её силуэт и лежащее рядом ружьё. — Даша?..

— Ещё не прошло время, — шмыгнула носом. — Иди отдыхай.

У-у-у… Да у нас тут сопливая история. Девушки в такой момент очень раздражительны. Надо поосторожнее…

Я молча подошёл и сел рядом с ней на крыльцо, отодвинув ружьё в сторону.

— Устала, да?

— Очень… Это не должно было происходить… Так.

— Планы хороши, когда они исполняются. Когда не исполняются — это не план, а каторга. Я понимаю тебя.

— Да откуда ты поймёшь? Я уже в полной… — остановилась она, вытерев слёзы рукавом.

— Заднице?

— Да. И даже когда мы выберемся отсюда, ничего не закончится! Всё только начнётся! А я просто помочь хотела…

Тяжело было подобрать слова, тем более, что я не знал всей поднаготной этой истории и со мной делиться ею никто не хотел.

— И ты помогла. Я же вижу. Ты пошла на большую жертву ради подруги, а это говорит о многом.

— Другие будут думать лишь о том, что я дура с ветром в голове. Отец мне голову оторвёт!

— Не оторвёт. Павел не позволит. Да и вообще, по секрету скажу, а ты никому не рассказывай, ладно? Так вот, отцы не склонны убивать своих детей.

— Ты просто моего папу не знаешь…

— Что, много уже убил твоих братьев и сестёр? — хмыкнул я.

— Нет, пока никого… Но я буду первой.

— Не будешь. Объяснишь ему всё, честно и правдиво. Скажешь, что готова понести наказание, но ни о чём не жалеешь, что поступила так, как тебе подсказало твоё сердце. Вот увидишь: он тебе и слова плохого не скажет.

Девушка молчала, тихонько шмыгая носом.

Холодало. Я снял куртку и накинул на плечи девушки.

— Могу тебе сказать одну вещь, которой меня научил один очень мудрый человек. Неважно, что о тебе подумают тысячи, на которых тебе плевать. Важно, что подумают о тебе те, кто тебе дорог. И кому ты дорога. Всё остальное, все сплетни и слухи… Плевать на них. О моём роде, о Крастах, в Скандинавии что только не говорили… Какой только грязью не поливали… — вздохнул я. — Мы там для них уже и не существуем давно. Умерли и вымерли. Остались лишь в пыльных архивах свидетельства о том, что такой род когда-то существовал. Но я здесь. Я жив. И кто знает, чем это всё закончится. Так что хватит сопли на кулак наматывать. Ты ведь сильная девушка. Намного сильнее тысяч других аристократов, что мнят себя царьками в своих усадьбах.

— Нет, я слабая. Ты сам слышал, как меня сегодня дядя Паша отругал…

— Ты не боец — вот что он сказал. Для того, чтобы быть сильным, необязательно быть бойцом, магом или воителем. Всё это ложь! А те, кто говорят, что в этом кроется сила — величайшие лжецы либо же глупцы, — фыркнул я. — Все вы трое действительно сильные, волевые люди. Не знаю, как дальше наши судьбы сложатся, но для меня большая честь знать, что такие люди есть в Российской Империи. Когда-нибудь и у меня будет в руках паспорт гражданина этой страны, и я буду горд, если меня будут считать таким же сильным, как и тебя, — закончил я проникновенную речь, что отражала мои собственные мысли и рассуждения, навеянные философскими беседами с мастером Фарксом.

Девушка медленно и осторожно прислонилась ко мне и положила голову мне на плечо.

— Спасибо, Мирослав. Когда всё закончится,