Берта Иосифовна могла бы этого и не говорить. Глядя на нее,понимаешь, что есть женщины, которые рождаются для одиночества. Она была именнотакой. Наверное, дома эта дама хранит все подшивки «Иностранной литературы» ичитает современную модную прозу постмодернистов. И вся ее жизнь устроена ирасписана до мелочей. Но встретить своего единственного мужчину ей не дано.Слишком завышена планка требований. Слишком высоки критерии отбора. Лучше бытьодной в одиночестве, чем с кем-то, но все равно одной. Вот поэтому она никогоне нашла и никогда не найдет. Но при этом остается умной, язвительной инаблюдательной женщиной. Таких ценят коллеги и начальство, но таких не берут вжены и не делают любовницами. Они на это просто не способны.

— Вы знаете про убийство Артура Мишарова? — Я внимательноследила за ее реакцией.

Но внешне Берта Иосифовна никак не отреагировала. Илиэмоциональная холодность еще одна отличительная черта таких женщин?

— Да, у нас все об этом говорят, — наконец откликнулась она.

— Вы его хорошо знали?

— Мы с ним не пересекались по работе. У него были своиинтересы, у меня — свои. Мы с ним встречались только в приемной ВадимаЕвгеньевича. Артур был симпатичным молодым человеком, нравился женщинам. Мне онне нравился, в его облике я находила что-то непорядочное, хищное.

— Как вы полагаете, Вадим Евгеньевич ему доверял?

Берта Иосифовна, несколько удивленно посмотрев на меня,поправила очки.

— Мне сказали, что вы адвокат семьи Стрекавиных. Тогдапочему вы у меня спрашиваете? Гораздо проще задать такой вопрос супруге ВадимаЕвгеньевича.

— Наверное. Он был способен на эксцентричные поступки?

— Кто? Если Артур, то наверное. Если Вадим Евгеньевич, товряд ли. Он вообще не любил рисковать. Ни в жизни, ни в бизнесе. Был вполнеуравновешенным человеком. Всегда продумывал свои действия. Но боюсь, что где-товсе же ошибся, чего-то не сумел предусмотреть.

— Почему вы так думаете?

— У меня такое внутреннее ощущение.

— Вы были близким человеком Стрекавина, говорят, что дажеего «правой рукой». Неужели у вас нет никаких предположений, что именно могло сним случиться? Почему он так неожиданно вернулся в Москву, почему остался одинв ресторане? Может, у него были какие-то срочные дела? Я слышала пронеприятности из-за какого-то котлована. Прокуратура возбудила уголовное дело.Может, его срочное возвращение было связано с этим?

— Не знаю. Он бы мне сказал. Котлован рыли для новогоделового центра «Москва-Сити», это очень солидный проект, в который вложенымиллиарды долларов. Из-за него Стрекавин мог вернуться обратно.

— Его могли убрать из-за этих денег?

— Теоретически да, но практически — нет. Мы не были замешаныни в каких делах. Проект только начался, нам перевели деньги на устройствокотлована, которые мы передали субподрядчикам. От Стрекавина ничего независело. Я думаю, вы ищете в неверном направлении. Людей, причастных кисчезновению Вадима Евгеньевича, нужно искать среди его окружения.

— Что вы хотите сказать?

— То, что сказала. Стрекавин был умным и независимымчеловеком. Его внезапное исчезновение не могло произойти без предательства. Онне сел бы в чужую машину, не доверился бы незнакомым людям.

— Тогда скажите, кого именно вы подозреваете?

— Я никого не подозреваю, я лишь высказываю мою точкузрения.

Ее менторская манера говорить начала вызывать у меняраздражение. Тогда я спросила прямо, хватит играть в поддавки:

— Среди окружения Стрекавина были люди, заинтересованные вего устранении?

— Вы хотите, чтобы я назвала вам имена убийц? — так же прямоответила Берта Иосифовна. — В таком случае вы слишком многого от меня хотите. Яне уверена, я лишь обращаю ваше внимание, где, по-моему, следует искатьзлодеев. Вы знаете известную поговорку «Рабы всегда мечтают станцевать намогилах своих хозяев»?

— Не нужно говорить намеками. Так кого вы подозреваете?Скажите мне конкретно, кого?

— У меня нет для этого никаких оснований, но ВадимЕвгеньевич был не совсем тем человеком, образ которого вы можете себе сейчаспредставить. Вы с ним раньше встречались?

— Нет.

— Значит, вам это будет сложно понять. Он был начитанный,грамотный, образованный человек. В наше время это большая редкость. Деньги даютощущение власти и приглушают любую интеллигентность. Но у него не приглушили.Он дарил цветы сотрудницам на день рождения, был внимательным, тонкимчеловеком. — Она вздохнула, или мне так показалось.

Неужели у нее все-таки были с ним какие-то отношения?Никогда в жизни не поверила бы. У Стрекавина такая красавица жена, такиесекретари — и вдруг эта женщина, без возраста и пола. Но, с другой стороны,мужчины способны совершать некоторые безумства. Может, ему надоели красивыекуклы и он хотел иного? Нет, нет и нет. Эта женщина никогда в жизни не могла быстать его любовницей. Представить ее в постели с мужчиной просто невозможно.

— Вы его любили? — даже не знаю, почему я задала такойвопрос.

— По-своему да. Но не в том обычном смысле, какой вывкладываете в эти слова. У нас не было никаких физических отношений, но онзнал, что я отношусь к нему очень хорошо. Как к сыну. Или как к племяннику. Мыценили наши отношения. Очень боюсь, что произошло худшее и мы его большеникогда не увидим. — Берта Иосифовна достала носовой платок и вытерла глаза.

Неужели она к нему так относилась? Любовь женщины в зреломвозрасте к своему молодому руководителю. Но в таких случаях не плачут. Яподумала, что она не говорит мне всей правды и что-то скрывает.

— Вы хотите мне что-то сказать и не говорите, — я посмотрелаей в глаза, пытаясь вызвать на откровенность. — Скажите, наконец, что здесь происходит?

— Не скажу. Хорошо, что вы сами поняли. Но именно вам я нескажу.

— Почему?

— Позвольте мне не объяснять причины. Мне и так достаточнотяжело. Я была излишне откровенна с вами. Что касается Артура, то мне кажется,что он знал какую-то тайну, из-за которой его и убили.

— Кто?

— Этого я не знаю. Но думаю, что прокуратура и милициясмогут выяснить, кому могло понадобиться внезапное исчезновение ВадимаЕвгеньевича и убийство его телохранителя.

— А вы это знаете и не хотите сказать. Вам не кажется, чтоваша позиция несколько безнравственна?

— Если бы вы только знали, как вы неправы! — загадочноотреагировала Берта Иосифовна. — В первую очередь я как раз беспокоюсь онравственности моей позиции.