Ланкастер-стрит, открывшейся весной 1980 года, обозначили новую эру в истории преступного мира Бостона. Хоуи Винтер был устранен, и криминальный передел был в самом разгаре. Всю преступную сферу лихорадило, и те двое, кто стоял у открытых боксов автомастерской, скрестив руки на груди, были не кто иные, как Уайти Балджер и Стиви Флемми, готовые использовать любые возможности, чтобы занять главную сцену.

На смену старому убежищу – мастерской «Маршалл-Моторс» в Сомервилле – пришел этот новый автосервис, расположенный ближе к центру. Несмотря на то что некоторые из бывших «бойцов» Уинтер-Хилл и были в бегах, другие остались в деле. Джордж Кауфман, автомеханик, который вел дела в «Маршалл-Моторс» для прикрытия Хоуи Винтера, теперь исполнял ту же роль на Ланкастер-стрит для Балджера и Флемми. По утрам боксы мастерской наполнялись лязгом и стуком инструментов механиков, но днем атмосфера в помещении заметно менялась: Балджер и Флемми приезжали примерно в час тридцать дня, чтобы начать «работу». Уайти заезжал в пустой бокс на своем блестящем черном «Шеви Каприс»[58] 1979 года выпуска, и все начинало крутиться вокруг Балджера и Флемми: приглушенные разговоры, поток посетителей. А на подхвате у них всегда был рослый и мускулистый Ник Фемиа, головорез, помешанный на дробовиках и кокаине. Фемиа, Кауфман и другие члены банды обычно стояли снаружи на стреме, пока Балджер и Флемми вели дела в своем кабинете.

Обосновавшись на Ланкастер-стрит, компаньоны сделали значительный шаг вперед: примерно такое же кардинальное обновление совершает неприметная адвокатская контора или небольшой банк, когда перемещается с окраины в деловой центр города. Эта местность вызывала восхищение любого бостонца: в паре кварталов к западу находился знаменитый стадион Бостон-Гарден. «Селтик»[59], с новичком Ларри Бердом[60] во главе, только что уступил «Филадельфии»[61] в своем удивительном поединке за лидерство в Восточной конференции[62].

Но гораздо важнее было то, что мастерская на Ланкастер-стрит находилась в непосредственной близости к Норт-Энд, логову мафии. Всего за несколько минут можно добраться пешком от гаража до входной двери дома 98 по Принс-стрит, где Дженнаро Анджуло и четверо его братьев заправляли нелегальным бизнесом Коза ностра по всему региону. Вдобавок у Балджера имелись добрые соседи и в нескольких кварталах к югу: его новая обитель располагалась практически в тени бостонского отделения ФБР в правительственном центре, где работали Джон Коннолли и Джон Моррис.

Балджер был успешен во многих отношениях. Несмотря на то что их бывшая банда Уинтер-Хилл потерпела крушение в результате невероятно успешного расследования по делу о договорных скачках, Балджер и Флемми усвоили главный урок, наполнявший их оптимизмом: в жизни не бывает неудач – есть только новые возможности. Как-то они прознали, что некий отморозок в Восточном Бостоне по имени Вито ведет ростовщический и игорный бизнес без «благословения» Балджера или мафии. Вскоре Фемиа нанес Вито вооруженный визит, а потом Балджер и Флемми назначили ему аудиенцию в подсобном помещении табачного магазина в центре и объяснили, что к чему. Вито решил выйти из дела, а Балджер, Флемми и Фемиа взяли под контроль франшизу в Восточном Бостоне.

Само собой, в случае необходимости Балджер и Флемми всегда были готовы действовать. Если «клиент» опаздывал с платежом по долгам, они без лишних слов совершали особую поездку вместе со сбившимся с пути должником в своем черном «Шеви». Флемми – за рулем, зарвавшийся должник – на пассажирском сиденье рядом с ним. С заднего сиденья Балджер нашептывал низким, безапелляционным тоном про необходимость «уладить вопрос» или «столкнуться с последствиями». Если возникала потребность во второй поездке, Балджер и Флемми отправляли кого-нибудь наподобие Фемии перевернуть вверх дном квартиру должника, пока сами проводили новую разъяснительную беседу.

Третьей поездки обычно не требовалось.

Тем временем Коннолли и Моррис заваливали Бюро конфиденциальными докладами о том, как в результате уничтожения банды Уинтер-Хилл оказались выбиты из дел Балджер и Флемми, но в действительности двое бандитов едва ли выглядели пострадавшими. Мало того, что они наладили добрососедские отношения с итальянской мафией, они еще и постепенно претворяли в жизнь свою новую тактику выколачивания дани – или доли – из всех возможных видов преступной деятельности. Букмекер Чико Кранц был теперь весьма пунктуален в своих ежемесячных платежах. Однажды ему пришлось выплатить пять тысяч долларов сверху – такова была дополнительная плата, которую потребовал Балджер за решение спора Кранца с другим букмекером. И таких букмекеров, как Кранц, было очень много.

Лишь одно скорбное событие личного характера омрачило жизнь Балджера: в новогоднюю ночь 1980 года в Центральном госпитале Массачусетса после долгой болезни скончалась его мать. Ей было семьдесят три года. Уайти Балджер по-прежнему жил в старой родительской квартире на О’Каллаган Вэй в Южном Бостоне, где выросли он, его брат Билли и Джон Коннолли. Оттуда Флемми часто забирал его поздним утром на черном «Шеви», чтобы начать деловой день.

В жизни Балджера были еще две женщины, которые приносили ему утешение. Одна из них – Тереза Стэнли, его давняя подружка из Саути. Он познакомился с ней еще в конце 1960-х, когда ей было двадцать пять и у нее не было особой цели в жизни, зато уже имелось четверо детей. Он заставил ее навести в своей жизни порядок и приучил готовить для него ужин каждый вечер к назначенному часу. Тереза всегда оставалась благодарной ему за присутствие в ее жизни. С ее детьми он вел себя строго, приучая к совместным трапезам за обеденным столом. Впрочем, попытки играть роль отца для детей Терезы не мешали Балджеру частенько заканчивать день в объятиях намного более молодой женщины, стоматолога-гигиениста Кэтрин Грэйг, которая жила в Северном Квинси.

Несмотря на потерю матери в начале года, в остальном 1980 год определенно стал удачным для обоих Балджеров. Братья успешно расширяли границы своего влияния. Избранный президентом сената штата Массачусетс в 1978 году, Билли Балджер зарекомендовал себя обаятельным оратором и ловким мастером закулисных интриг. Будучи консерватором в социальных вопросах – выступал против права женщин на аборт и поддерживал смертную казнь, – Балджер являлся непревзойденным защитником прав рабочего класса. При этом он оставался в высшей степени нетерпимым к проявлению инакомыслия со стороны оппонентов. Политики, которым довелось работать с ним, признавались, что в нем «живут два Билли Балджера». В целом такая характеристика прекрасно подходила и его брату-бандиту.

«Как друг Билли очень вежлив, искренен, отзывчив, гостеприимен и все такое прочее», – рассказывал Джордж Кевериан, спикер Палаты представителей, об отношениях со своим коллегой в сенате. Но, добавлял он, решившись возражать Балджеру, вы столкнетесь с другой его стороной – темной: «Его взгляд становится стальным, а сам он – пугающе холодным».

Известна целая серия