но как только придет тот час – сказал он – когда для победы над червями понадобится пожертвовать чьей-то бесценной, как известно, жизнью, то я не раздумывая решусь записаться добровольцем в очистительную бригаду.

  Юноша умолк и скосил глаза на Верезина. Последний отозвался, лишь минуту обдумав свой ответ.

– Наученный опытом последних дней, я бы переиначил это утратившее былой запал звание «очистительная бригада», переименовав его под реалии теперешнего часа.

– И как же звучало это название теперь, будь ты уполномочен перекрестить все на свой манер?

  Верезин прищурился и выбросил вперед руку с пятерней пальцев, словно рисуя перед собой картину.

– «Бригада по кормежке», скорее всего – дал он ответ – Или «Бригада – ходячий обед с доставкой»… «Бригада – съешь меня» наконец…

– Какие ужасы! – Леня неодобрительно встретил предложенные имена. – Полный мрак!

   Бегство, бесспорно, явление постыдное, о котором принято упоминать тоном осуждающим и даже гневным, но когда Полысаев увидел третью по счету машину за последние два дня, которая, груженая тюками, покидала кольцо девятиэтажных домов, он допустил что именно бегство, а не что иное, может послужить единственным и надежным спасением, способным избавить людей от опасности и вернуть им спокойствие с уверенностью в придачу недоступности себя и своих близких грозным беспощадным силам.

  Куда именно следовала машина Полысаев не мог знать, но наверняка было ясно то, что путь ее, проходя через кордоны и заградительные посты, лежит уводя далеко за пределы полуострова.

 Выйдя из квартиры на лестничную площадку и заперев за собою дверь, Полысаев спустился вниз, оставив несколько этажей позади и проверяя пальцами надежность перехваченной на месте заживающего укуса бинтовой повязки, столкнулся лицом к лицу с выудившем из почтового ящика газету плюс три листовки участковым, Севастьяновым, с каким они были давнишние хорошие знакомые и кому не раз Полысаев помогал дотащить до домашнего тепла замерзающего в искристом снегу зимней порой не вяжущего лыка пьянчугу. Участковый, кивнувший спускавшемуся, прихрамывая, Полысаеву, был в форме и при кобуре, но обутый в выцветшие замшевые тапочки.

– Доброе утро – поздоровался Полысаев, отметив про себя следы бессонницы на лице законника, сослужившей совсем скверную службу с точки зрения косметолога – глубокие морщины делили лицо резкими треугольниками а припухлость под глазами, не видевшими отдыха несколько суток, придавала выражению отпечаток загнанности и нервозности.

– Вы должно быть шутите? – участковый пожал предложенную ему для приветствия руку и сложил газету линейкой, готовой перебить не один десяток мух – Назвать это утра бунта в доме умалишенных добрым! Это скорее конец света, о котором долго шептали старухи, вступает в свои права.

– Я слышал, – Полысаев удивился мягкости и влажности ладони, которую ему пришлось только что обнять своею – из наших домов формируют очистительную бригаду?

Шериф процарапал сквозь сальные черные волосы кожу на голове. Когда массаж был закончен, Полысаев получил ответ.

– Сектор приз, вы правильно слышали! Практически бригада уже сформирована и не позже чем завтра мы отправляемся в первый рейд.

– Мы?

– Я тоже вхожу в бригаду.

– И какой конечный пункт вашей вылазки?

Севастьянов назвал деревню и у Полысаева невольно сжалось сердце – это же совсем рядом, буквально пригород, где располагалась конечная остановка троллейбуса, следовавшего по улице неподалеку от его собственного дома.

– Неприятно говорить об этом, но похоже что фронт сужается, окружая нас кольцом.

– Похоже на то.. – нехотя признал факт бездарности обороны участковый – Собираетесь уезжать?

– Куда? – Полысаев ответил четко и мгновенно, так, как уже не раз отвечал на этот заставлявший его раздражаться вопрос.

– Действительно, куда… – милиционер опустил голову, возможно подумав о предстоящем рейде, вернуться с которого ( это уже не было ни для кого новостью ) предстоит далеко не всем и пошевелил пальцами ног. Тапочки придавали ему вид законченного домоседа, что вышел перекинуться парой фраз с приятелем о завтрашней рыбалке.

   В эту же секунду дверь, перевитая деревянными лаковыми рейками, открылась и показавшийся из-за ее громады желторотый мальчишка, опасливо бросивший на Полысаева сноп света из больших голубых глаз, предложил отцу подойти к телефону, где его ждало дело.

  Полысаев рассмотрел невольно прихожую квартиры участкового – зажатая в тиски бетонных стен мебель, холодильник с кустом алоэ, в углу над телефонной полочкой – макраме с горшочком цветов, ковер на полу, игрушки на нем, потертая картина фотообоев.

  Положив трубку, знакомый офицер Полысаева, скорее сбросив тапочки, сунул ноги в черные кожаные летние корочки и приказав сыну запереться, снова очутился на лестнице, мутными, один больше – один меньше, глазами глянув на соседа с каким-то диким, разросшимся в мгновение сумбуром.

– На площадке школьного стадиона лежит разорванная овчарка, – доложил он Полысаеву то, что только сейчас услышал сам – кто-то увидел из окна что вокруг собаки вьются черви! Штук шесть или семь.

  Полысаев хорошо представил себе это место. Недалеко от здания школы проходила улочка с чередой ветхих черепичных домиков, приземистую убогость которых скрывали вольготно пустившие листву сады. Многие владельцы домов держали на своем подворье собак и вполне возможно что одна из них забрела на школьный стадион именно оттуда.

– Собираетесь пойти в одиночку? – весть о том что черви находятся от него на расстоянии пары сотен метров привела Полысаева в замешательство и рана на ноге, оставшись чужим, изуродовавшим ее клеймом, отозвалась слабой тупой болью.

– Что же прикажете мне делать? – участковый обошел его стороной и прошлепал каучуковой подошвой вниз, к приткнутой кирпичом парадной двери – Бригада соберется только завтра.

– Смотрите под ноги! – успел предостеречь его Полысаев, с обеспокоенностью провожая взглядом припрыгивающую на ступеньках вдоль гулких бетонных стен спину.

– Я только гляну что к чему.. – слова эхом поднялись по прохладному колодцу этажей – Не стану же я отстреливаться от червей из «Макарова»…

   Как он там справится один? Не позвать ли кого на помощь? Полысаев пожалел что не может поспеть за милиционером со своей болью в ноге. Треклятая хромота!!.. А это была бы неплохая возможность поквитаться с червями!

  Маленькая булочная, куда направился Полысаев в надежде купить свежего хлеба и круасанов, оказалась безнадежно заперта на замок, а объявление, приклеенное к дверям булочной, не оставляло никаких шансов что двери эти откроются в ближайшие дни – « Магазин закрыт с NN числа» – прочел Полысаев на бумаге и припадая