казалось, даже если сейчас начнётся землетрясение и с вершин посыпятся камни, он и с места не двинется, закрывая меня собой. Что бы сейчас ни произошло, он станет мне защитой: я это знала, я чувствовала.

— Разве ты приехала сюда загорать? Или чистить картошку? Ты хотела подняться и увидеть то, что видела на фотографиях ещё зимой. Ведь так?

— Так, — кивнула я.

— Вот и иди. Иди, — уже настойчиво, серьёзно повторил Андерсен.

— Думаешь, я смогу? — я посмотрела ему в глаза.

— Сможешь. Я с тобой. И всегда с тобой, помни об этом.

Андерсен ещё раз внимательно посмотрел на меня, сделал шаг назад и направился к Светлому.

— Андерсен!

— Помни!

Он шёл по зеркальной глади озера, пожалуй, так же естественно и легко, как ходил по берегу, лишь оставляя небольшие круги на воде. Круги эти быстро исчезали, силуэт Андерсена с каждым его шагом становился всё прозрачнее, всё больше напоминал не то туман, не то дым от костра. И дойдя до трети озера, Андерсен исчез вовсе.

На это восхождение решились не все: парень-гитарист в чёрной бандане, повредивший голеностоп вчера на спуске, Клавдия Николаевна с внуком и ещё несколько женщин остались в лагере. Я намазала ноющие коленки какой-то спортивной мазью, которую мне дал инструктор Вадим Михайлович, хорошо забинтовала и всё-таки пошла на Параболу.

Обогнули Светлое и долго карабкались по крутому травянистому склону перевала «Птица» вверх, вверх, вверх. Солнце палило, голова превращалась в раскалённый огненный шар, который, казалось, через несколько шагов взорвётся. Пить можно лишь спустя пятнадцать-двадцать минут после отдыха, когда тело немного остынет. А пить хотелось всегда и прямо сейчас. Наконец на смену однообразной тропы по склону пришли огромные валуны, нагромождённые друг на друга. Цепочка походников сильно растянулась. Здесь между камнями Женя нашла записку, в которой одна группа туристов сообщала другой, когда покинула место: время и координаты. Вернув записку в щель между валунами, мы стали взбираться выше. Поднялся ветер, погода ухудшалась, из-за перевала поплыли дождевые облака.

Дальше — «балкон», выступ скалы, нависающей над обрывом, вдоль него предстояло пройти. Вадим Михайлович миновал «балкон» первый, ловко прошагав в массивных альпинистских ботинках. Остальные же двигались напряжённо, осторожно, медленно, казалось, я даже дышать стала тише. Здесь так легко ошибиться, неудачно поставив ногу, неправильно перенеся вес, или неуклюже развернуть корпус тела… И как же некстати сейчас просыпаются воспоминания о разбившемся парне и спасательном вертолёте МЧС!

Я осторожно переступала вдоль «балкона», держась за бугорки шероховатой горячей скалы, выкатившей могучую грудь. Жека уже преодолела этот отрезок пути и ждала на безопасном участке. Я глянула вниз, в бездну серых каменных глыб, перевела взгляд на стену «балкона», ища уступы поудобнее, и тут скала будто толкнула меня в открытые ладони. Я уже было пошатнулась, теряя равновесие, как вдруг прямо за моей спиной возник Андерсен.

— Куда собралась? — улыбнулся он. — Держись за меня.

— Сейчас, сейчас, — я перевела дух.

Одной рукой опершись на широкую ладонь Андерсена, другой скользя по стене скалы, я прошла опасный участок у «балкона» и остановилась рядом с Женей.

— Ура! — Женька обняла меня.

Я огляделась в надежде увидеть Андерсена, но всё понапрасну: он словно растворился, сделался облаком или прошёл сквозь скалу. Может, я сама выдумала Андерсена, может, и нет его на самом деле? Эта мысль глухо отозвалась тупой назойливой болью в моей душе.

— Иногда мне кажется, что Ангел-Хранитель ведёт меня, — призналась я сестре.

— В каком смысле «ангел-хранитель»? Тот, что прислал тебе шоколадку, или настоящий? — уточнила Жека.

— Раз ты говоришь «настоящий», значит, думаешь, что они действительно существуют?

— Думаю, у твоего настоящего Ангела-Хранителя очень много работы, тебя ж вечно куда-то несёт, за тобой глаз да глаз нужен! — улыбалась Жека.

— Это точно, — согласилась я. Конечно, Андерсен настоящий.

Небо с оловянным налётом едва ощутимой тоски всё ещё выжидало чего-то: солнце спряталось в облака, но воздух оставался сухим, значит, можно продолжать путь… Спускаемся с «Птицы» по «живой» тропе: под ногами всё шевелится, шатается, катится. То и дело осыпаются камни, кеды словно сами съезжают с уклона.

— Давай поменяемся, я пойду впереди, — предлагает Жека.

— Нет, ты идёшь лучше. Если я вдруг поеду, не хочу ещё и тебя зацепить, — ответила я и не пропустила Жеку вперёд.

Где-то в конце цепочки шагает Наталья «скрипка» с дочерью, слышим, что Наталья падает, её протаскивает по тропе, но ей удаётся затормозить и снова встать на ноги. Спускаемся зигзагом. Как ни стараемся идти аккуратно, не тревожа камни, не получается. И вот из-под Женькиной ноги вырывается булыжник размером с футбольный мяч.

— Камень! — кричит Женя, предупреждая идущих впереди. Все останавливаются, оборачиваются, поднимают головы и смотрят на надвигающийся сверху камень. Сначала он прокатывается мимо меня, дальше вниз, набирает и набирает скорость. А внизу стоит вереница растерянных людей: с тропы не сойти, не убежать, не спрятаться. Женька схватилась ладонями за лицо в ужасе: если этот булыжник прилетит кому-нибудь в голову, она сейчас убьёт человека. Только не в голову, только не в голову! Татьяна, что приехала в Ергаки с группой йогов, стоит сейчас в начале вереницы, вжавшись в скалу, обхватив голову обеими руками. Камень пролетел сантиметрах в десяти от неё, достигнув дна мрачной пропасти. Опасность миновала, и группа продолжила путь.

Дальше большой участок с курумником, мы перепрыгиваем с валуна на валун, в глазах рябит от камней. У самого подножия скалы, с её северного склона, куда не дотягиваются солнечные лучи даже в июле, мы с восторгом обнаруживаем сугробы. Не верим глазам и бежим потрогать, попробовать на вкус: действительно, это снег: сереющий, чуть подтаявший, тяжёлый, покрытый шероховатой корочкой, словно мелкая наждачная бумага. Мы в шортах и майках лепим настоящие сибирские снежки, и, конечно, достаём фотоаппараты! Под нависающей снежной шубой образовалась небольшая пещерка с водой, — любопытных желающих пробраться туда не нашлось, ведь наст тающего снега может рухнуть в любой момент.

Когда-то в путевых заметках туристов и художественных рассказах о восхождениях мне доводилось встречать формулировки что-то вроде «перемахнули через перевал», «взяли высоту», «покорили вершину» и другие подобные. Возможно, конечно, то были герои-альпинисты, а может, даже лучшие бойцы войск СОБР. Но в нашем случае «Птица» снисходительно улыбнулась, глядя на своих «покорителей», и вздохнула: «Так уж и быть. Ползите, коль сильно хочется». И мы ползли, соскальзывали, спотыкались и снова карабкались. Наконец-то спустились с перевала, выйдя к озеру Горных Духов — небольшому по периметру, но самому глубокому озеру хребта Ергаки. Исследователям удалось измерить его глубину, она