– Мы встречаемся с вами в канун великого события, – начала Маргарет, встав перед микрофоном. Она уже пользовалась этой новинкой техники, выступая в Марселе, а потом в Милане, знала, на каком расстоянии надо находиться, как регулировать голос. – В канун рождения Спасителя. Поэтому свой концерт я начну не с танца, а с песни.

И, не делая большой паузы, не оглянувшись на Поля, сидевшего за своим инструментом, она запела «Знала ль ты, Мария». Она никогда не пела эту песню по-английски, но не боялась сбиться. Голос у нее был не сильный, но достаточно чистый. Закончив второй куплет, она сделала проигрыш – просто «Ла-ла-ла», но исполненные с чувством. Она слышала такое исполнение один раз, в Ницце – пел один негр с Ямайки. Это был новый стиль, назывался «джаз». Ей тогда понравилось. Интересно, как воспримет это зал?

Зал принял ее исполнение полностью. Она почувствовала это кожей: словно воздух стал теплее. А еще увидела, как несколько человек украдкой вытирают слезы. Хорошо! Она повела голос выше, сильнее. Закончила, сделала еще один проигрыш, опустила голову…

Наградой ей стали дружные, сердечные, горячие аплодисменты. Вот оно! Она снова шагнула к микрофону.

– Его рождение надо отмечать радостью, и мы будем радоваться!

Взглянула через плечо: тут ли Энтони. Ответом ей стал гитарный перебор. Так! Маргарет чуть отошла в глубь сцены, встала вполоборота к залу, мысленно дала себе команду – и пошла! Первые минуты танца фламенко идут без музыки, и этим достигается особенно сильное впечатление. Тут главное – ритм. Ритм и точность движений. Каблуки – словно кастаньеты, словно барабан на плацу, где выстроились герои, готовые к битве. Фламенко – танец воинов и их подруг.

А вот и гитара! Быстрее! Еще быстрее! Она бьет своими каблуками в пол так, словно собирается пробить его насквозь. Нанизывает сердца зрителей на нить своего танца, на нить мелодии. Еще, еще! И – оборвать внезапно, застыть, словно изваяние!

Шквал, буря аплодисментов! Это еще не ураган, не овация, но уже настоящее признание. Погодите, погодите! У нас есть еще кое-что в запасе…

И она показала это «кое-что». Танцы медленные и быстрые, печальные и веселые. А потом песни: андалузские, кастильские, потом пара песен, услышанных ею в Нормандии и в Шампани… Она не знала, сколько прошло времени, не замечала его. Но вот краем глаза она заметила стоящего в боковой кулисе мистера Льюиса. Он делал ей какие-то знаки, показывая на свое запястье. Ах, вот в чем дело! Время! Пора заканчивать!

Маргарет снова подошла к микрофону и спела еще одну рождественскую песню. Глубоко поклонилась – и ушла со сцены. Уходя, услышала, как позади нее словно лавина обрушилась. Слышались крики: «Браво!» И аплодисменты, аплодисменты…

Ее вызывали четыре раза. Несли цветы – немного. И она понимала почему: ведь это первое выступление, и никто не знал, что из себя представляет сеньора Лопес. Теперь, после следующих выступлений, будут букеты, корзины, будет море цветов. Это успех, несомненный успех!

Она знала, что в Англии не принято выходить «на бис». И после четвертого выхода поклонилась залу особенно глубоко, зная, что уже не вернется. Занавес закрылся, и она очутилась в объятиях мистера Льюиса.

– Какой успех! – восклицал импресарио. От его сдержанности не осталось и следа, он весь горел воодушевлением. – Я давно не слышал таких оваций! Вы просто волшебница, миссис Лопес!

– Зовите меня просто Марго, – попросила она. – Так будет удобнее.

– Да, конечно! Как я рад, дорогая Марго, что я поверил в вас, поверил своему чутью и доверил вам первое выступление сразу в большом зале! Вот увидите, завтра все газеты выйдут с восторженными рецензиями на ваше выступление. Люди будут выстраиваться в очередь за билетами! Жаль, что до Рождества остается всего три дня. Может, вы сможете выступить еще разок?

– Конечно, смогу, – ответила она. – Когда вы хотите – завтра?

– Нет, завтра будет слишком рано. Должны выйти газеты, слух о вашем таланте должен разойтись… Давайте послезавтра, двадцать второго. А сейчас переодевайтесь – и поедем в самый лучший ресторан, отпразднуем наш успех!

Она величаво кивнула и пошла в свою уборную. В коридоре столкнулась с Полем Шмидтом.

– Поздравляю! – сказал музыкант. – Ну, что я вам говорил? Стоило вам поверить в себя – и успех пришел!

– Этим успехом я обязана вам, Поль, – ответила Маргарет. – Это наш общий успех. Без вас ничего этого не было бы. Поверьте, я сознаю, что вы для меня сделали. И я умею быть благодарной. – Она шагнула к пианисту, обняла его и крепко поцеловала.

Поль Шмидт заметно смутился. Очевидно, он не ожидал такой реакции со стороны танцовщицы и не знал, чего еще ждать. Но Маргарет не стала продолжать эту сцену. Интуиция подсказывала, что надо остановиться. Все должно происходить естественно.

– Льюис предложил поехать в ресторан, отметить наше выступление. Ты поедешь? – просто спросила она, непринужденно переходя на «ты».

– Да, конечно, если вы… если ты приглашаешь, – ответил Шмидт.

– Тогда встретимся у выхода. Да, и скажи Тони, что он тоже едет.

В ресторан отправились на двух такси: Льюис взял с собой свою секретаршу Сьюзен, а Родригес прихватил свою подружку Кэтрин, которая поджидала его у входа. Когда импресарио начал делать заказ, Маргарет заметила, что он слегка сдерживает свой радостный порыв, сверяя размер трат с размерами своего кошелька, и заявила, чтобы он не заказывал выпивку – это сделает она.

– В конце концов, я ведь должна отблагодарить вас всех.

Ответом ей был уважительный взгляд Льюиса и признательный – Шмидта.

Вечеринка удалась на славу. Мистер Льюис оказался прекрасным рассказчиком. Он не только рассыпался в похвалах таланту сеньоры Лопес и ее аккомпаниаторов, которые на лету подхватывали любую мелодию, любую вариацию, но и припомнил несколько забавных случаев из своей артистической карьеры, как правило, связанных с каким-нибудь громким успехом. Остальные участники также вносили свою лепту в разговор, у каждого нашлось что вспомнить и рассказать.

Между прочим, импресарио заметил, что сеньора Лопес, видимо, будет пользоваться успехом у новой, весьма многочисленной категории зрителей, которую он ожидает сразу после Нового года.

– Что же это за новые зрители? – осведомился Поль Шмидт.

– Американцы! Толпы американцев!

– И почему к нам должны пожаловать эти толпы от дядюшки Сэма? Что, все янки заразились страстью путешествовать?

– Нет, вовсе нет! Это будут солдаты!

И, видя недоумение сидящих за столом, мистер Льюис объяснил ситуацию. Оказывается, знающие люди, его знакомые, сообщили импресарио, что вскоре после Нового года произойдет долгожданное событие – Америка наконец пришлет в Европу крупные силы.

– Хотя американцы вступили в войну уже в этом году, – объяснял мистер Льюис, – но армию до сих пор не присылали. Теперь же, как мне сказали, вскоре после Нового года должен прибыть экспедиционный корпус. Командовать им будет генерал Першинг. Четыре дивизии, свыше ста тысяч солдат! И у всех в карманах будет хотя бы немного долларов. Разве они не захотят их потратить? И разве наше представление – не то самое зрелище, которое их привлечет? Вот почему я ожидаю после Нового года увеличения сборов! Выпьем за это!