ждал меня, а с секретаршей выпускал пар. И это либо ярость, либо страх и желание самоутвердиться. Усмехаюсь одними уголками губ. Какой занятный персонаж.

– Приветствую, Иван, – подходит ближе и протягивает руку. Его голос нервно вибрирует, но старается скрыть это.

– Здравствуйте, Михаил, – пожимаю ладонь чуть сильнее, чем требуется. Дергается, но не подает виду, что больно.

– Присаживайтесь, пожалуйста. Чай, кофе? – вежливый до скрежета зубов, но в каждом слове скользит неприязнь. Взаимная.

– Кофе, черный и без сахара, – присаживаюсь на стул и вальяжно откидываюсь на спинку.

Михаил делает знак рукой, и секретарша выходит из кабинета, оставляя нас наедине.

– Итак, – садится в свое непомерно роскошное директорское кресло. – Чем обязан вашему визиту?

– У меня к вам важный разговор.

Захожу издалека, все еще раздумывая, с какой стороны подступиться к нужной теме. Главное, поймать его настрой и не спугнуть, иначе он ничего не скажет. И мой визит окажется напрасным.

– Заинтриговали, – расползается в гаденькой ухмылке.

Легкий стук в дверь, и вновь появляется секретарша. Ни слова не говоря, ставит передо мной и Михаилом чашки и так же неслышно удаляется. Делаю малюсенький глоток кофе и едва не выплевываю его обратно. Какая же гадость. Это не кофе, а какая-то горькая бурда. А Лютаев вон пьет и не морщится. Отставляю чашку в сторону и скрещиваю пальцы в замок перед собой.

– Так о чем вы хотели поговорить? У меня не очень много времени…

– Да-да, я понимаю. – Цену себе набивает, но ничего, купим. – Я хотел поговорить про Альпинскую Викторию.

Вздрагивает и со звоном ставит чашку на блюдце. Впиваюсь в его лицо взглядом, жадно считывая эмоции, которые он не успел спрятать. Плохой актер. Палится на каждом шагу.

– Даже так… Как интересно… – Взгляд нервно мечется по комнате, но на мне не останавливается. Что ж, наживку Михаил заглотил. Пора и информацию выудить.

– Если конкретнее, меня интересует история с вашими часами…

– Вы меня, конечно, извините, – его губы расползаются в идиотской усмешке, – но каким боком это касается вас?

– Я хочу уладить это дело мирным путем.

Говорю спокойно и отстраненно, лениво растягивая слова. Словно меня эта тема не интересует совершенно. А Михаил начинает нервничать сильнее. Даже, скорее, бесится внутри себя. Как интересно…

– Это вряд ли… – вскакивает на ноги и отходит к окну, поворачиваясь ко мне спиной. Не очень вежливо, но мне искренне все равно. Я сюда не за любезностями пришел.

– Почему?

– Она украла мои часы и должна понести за это заслуженное наказание, – цедит он сквозь зубы и зарывается пальцами в волосы. Массивный золотой браслет с циферблатом ползет по запястью и замирает на его руке. Цену, впрочем, как и марку угадать несложно. Клоун.

– Но ваши часы у вас на запястье, – сухо указываю на оплошность и едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

– Это другие часы, – поспешно поправляет рукав пиджака и оборачивается ко мне. Смотрит в глаза, словно пытается там что-то отыскать, но я не выказываю ни одной эмоции, кроме откровенной скуки.

– Допустим, – с готовностью соглашаюсь. Ни к чему сейчас что-то доказывать. – Но не кажется ли вам, что сажать в тюрьму молодую девушку, еще и мать-одиночку слишком жестоко?

– Нет, не кажется, – недовольно поджимает губы. – Я выдвинул ей условия, по которым готов замять это дело.

Вот мразь. С трудом проглатываю этот выпад, но пожар внутри так просто уже не потушить. Мои демоны жутко изголодались, почему бы не покормить их и заодно не поставить этого мудака на место?

– Стать вашей любовницей? – надменно вздергиваю бровь и смотрю на него, как на полнейшее ничтожество. – Принуждать женщину к близости – это так низко и совершенно не достойно мужчины.

Михаил явно озадачен моей осведомленностью. Весь кипит, глаза яростно пылают, словно вот-вот испепелят меня, но он все же еще пытается сохранить видимость цивилизованной беседы.

– А можно нескромный вопрос? – хитро прищуривается.

– Попробуйте.

– С чего вдруг вы ее так защищаете? – Каждое слово густо пропитано желчью. – У вас какой интерес?

– Все просто, – хмыкаю и растягиваю губы в довольной усмешке. – Это моя женщина. И я буду защищать ее до последнего, – неспешно поднимаюсь на ноги и приближаюсь к нему. – Если надо будет, в глотку тебе вцеплюсь зубами.

– Где ж ты раньше был, защитничек? – бьет по больному. Но я с готовностью сдерживаю удар, и ни один мускул на моем лице не шевелится.

– Тебя это не касается, – давлю своим превосходством. – Забери заявление, и разойдемся с миром. Я даже готов возместить стоимость твоих часов.

– Ну уж нет. – Не выдерживает и отходит. Нервно проходит из угла в угол и вновь останавливается около меня. – Деньги мне не нужны. Я хочу Вику, и она будет моей во что бы то ни стало!

– Морда не треснет?

Руки сами собой складываются в кулаки, а мышцы наливаются свинцом. Демоны ощетиниваются и злобно рычат внутри меня.

– Отдай мне ее, и разойдемся с миром, – словно не слыша меня, одержимо тараторит он и хватает меня за грудки. – Не то у тебя такие проблемы начнутся…

Совсем с катушек слетел, придурок.

– Силенок-то хватит? – хмыкаю и без труда отталкиваю от себя. Отлетает на несколько метров и вновь готовится к нападению.

– Даже не сомневайся, – рычит озлобленно, глаза наливаются кровью. – Откуда ты вообще взялся?

– Я всегда был, есть и буду, – уверенно смотрю на него и не отвожу взгляд. Думает испугать меня? Не выйдет. Это моя семья, и за нее я буду рвать, не взирая ни на что.

– Ты не понимаешь. Лучше уйди с моей дороги, не то снесу. Я всегда добиваюсь, чего хочу!

– Не в этот раз, – холодно бросаю и иду к выходу. Договориться не получилось, смысла находиться здесь больше нет.

– Не лезь! – Михаил хватает меня за запястье, по инерции разворачивая к себе. – Отдай мне ее! Хочешь – заплачу, назови свою цену.

Да он явно больной на голову. Дурка по нему плачет. Выдергиваю руку и с размаху впечатываю кулак ему под дых, чтобы остудить немного и не оставить следов. Михаил складывается пополам и протяжно стонет.

–