манерами провинциального трагика; его игра была неровна, на него нельзя было “положиться”; часто во всей пьесе он хорош был только в одной сцене, в одном монологе, даже в одной фразе… Замкнутый, застенчивый, неудачник в семейной жизни, Мочалов убегал от своих аристократических, образованных поклонников в студенческую компанию или запивал свое горе в трактире, со случайными собутыльниками. Всю жизнь он прожил “гулякой праздным”, не создал школы и был положен в могилу с эпитафией: “безумный друг Шекспира”». (Поляков A.. CD Брокгауз. и Ефрон.)

«Был наделен “пламенным” темпераментом, его игра отличалась бурной эмоциональностью, богатством оттенков, стремительными переходами от спокойствия к возбуждению». (ВБЭС, 1998, с. 515.)

«П.И. Вейнберг, рассказывая о гениальном П. Мочалове, настаивает на том, что изрядное количество потребляемого актером вина помогало ему творить на сцене. Во время спектакля (между выходами на сцену) Мочалов выпивал несколько бутылок красного вина, пил стаканами “довольно почтенного размера”». (Ястребов, 2000, с. 271.)

Представляется, что алкоголизм П.С. Мочалова лишь маска, скрывающая другое, более тяжелое психическое расстройство. Такие симптомы, как «безудержная трата денег», «необщительность», «нелюдимость» и «малодоступность», «приступы меланхолии», «суеверие и мнительность» — совсем не характерны для алкогольной зависимости. Зато они часто встречаются при некоторых специфических расстройствах личности и отвечают основным критериям: 1) дисгармония охватывает несколько сфер функционирования (поведение, аффективность), 2) аномальный стиль поведения носит хронический характер и нарушает адаптацию в личностных и социальных ситуациях.

МОЭМ (Maugham) УИЛЬЯМ СОМЕРСЕТ (1874–1965), английский писатель («Театр», «Луна и грош») и драматург.

«Мне думается, что самое интересное в искусстве — личность художника, и если она оригинальна, то я готов простить ему тысячи ошибок».

С. Моэм

«С раннего детства страдал тяжелым неврозоподобным заиканием, из-за чего не мог общаться с людьми. Моэм все же поступил в медицинский колледж, успешно закончил его, но работать врачом не смог: при попытке — начать разговор он начинал сильно заикаться и порой не мог выговорить ни слова. Еще подростком Моэм заметил, что если он напишет что-нибудь важное для него, то после этого чувствует себя спокойнее и даже меньше заикается. Это чувство облегчения от письменной речи каждый раз возникало, когда будущий писатель изливал на бумаге свою душу. Вероятно, это и способствовало тому, что этот художественно одаренный человек все больше стал увлекаться литературой и скоро стал профессиональным писателем». (Буянов, 1986, с. 77.)

«Мне многого недоставало. Я был мал ростом; вынослив, но не силен физически; я заикался, был застенчив и слаб здоровьем <…> я инстинктивно сторонился людей, что мешало мне с ними сходиться… Кажется, ни разу в жизни я не заговаривал с незнакомыми людьми в вагоне или пароходе. Из-за плохого здоровья я не мог обращаться с себе подобными на почве алкоголя <…> когда я заболел туберкулезом и надолго слег, это было приятным времяпрепровождением. Быстро, одну за другой, я написал целый ряд пьес, начиная с “Тех, кто выше нас” в 1915 году и до “Верной жены” — в 1927-м». (Моэм, 1991, с. 57, 102.)

«Норма — это то, что встречается лишь изредка». (С. Моэм)

«Моэм был бисексуален… Первая сексуальная связь возникла у 16-летнего Моэма во время его учебы в Гейдельбергском университете. Его партнером стал 26-летний Эллингэм Брукс, привлекательный и состоятельный выпускник Кембриджского университета. После возвращения в Лондон Моэм не решался встречаться с гомосексуалистами, поскольку гомосексуальная связь являлась уголовным преступлением… Во время 1 IepBoii мировой войны Моэм познакомился с человеком, любовь к которому писатель пронес потом через всю жизнь… В тот вечер, когда Моэм познакомился с Хэкстоном, Моэму было 40 лет, а Хэкстону 22 года». (Уоллас и др., 1993, с.158–159.)

«Я не согласен с мнением, что нужно закрывать глаза на пороки знаменитых людей; по-моему, лучше, чтобы мы о них знали: тогда, помня, что мы не менее их порочны, мы все же можем верить, что и добродетели их для нас достижимы». (С. Моэм)

Попытки преодоления своей болезненности (заикания) и приспособление к ней сыграли, видимо, не последнюю роль в формировании творческого процесса Сомерсета Моэма. При всей неординарности сексуальной сферы писателя нельзя сказать, что его гомосексуальность (или бисексуальность) не носила обостренный психопатологический характер. Более актуальными в этом плане для Моэма являлись другие психологические переживания (например, комплекс собственной неполноценности).

МУНК ЭДВАРД (1863–1944), норвежский живописец и график.

Наследственность

«Помимо наклонности к чахотке семья страдала еще и психическими болезнями. Вторая дочь, отличавшаяся в школе большими способностями, умерла позже в доме призрения душевнобольных». (Стенерсен, 1972, с. 4.)

«Его мать умерла, когда ему было 5 лет, его старшая сестра — когда ему было 14, и обе — от туберкулеза, что нашло позже отражение в его картине “Больной ребенок” (1885–1886). Отец и брат Мунка также умерли, когда он был еще молодым, а вторая сестра была психически больной. “Болезни, безумие и смерть, — говорил он, — были тем темным ангелом, который стоял над моей колыбелью и сопровождал меня всю мою жизнь”». (CD Епс. Britannica 99.)

Общая характеристика личности

«В возрасте 41 года у Мунка развивается бред преследования, и он должен был поступить в психиатрическую клинику. Длительность его заболевания (1904—08 гг.) и параноидное содержание его бреда позволяет отнести расстройство к шизофреническому кругу, однако отсутствие выраженных симптомов дефекта ставит под сомнение наличие шизофренического процесса». (Winkler, 1949, с. 160.)

«Мунку казалось, что люди хотят ему зла, что у него враги, что тайные враги и тайные противники преследуют его… Тяжелое нервное заболевание Муика в 1908 году объясняется овладевшей им манией преследования. Он подходил и наносил удары людям, которые, как ему казалось, злословят о нем. В ту пору он и физически был в плохо*м состоянии. Сильно кутил. “Единственное, что помогает мне перейти через улицу, — это рюмка водки. А лучше две-три”. Он лег в клинику доктора Даниеля Якобсона в Копенгагене, где пробыл семь месяцев. В клинике он продолжал рисовать и написал любовное стихотворение “Альфа и Омега”, снабдив его рисунками. Картины, написанные в период болезни, не лучше и не хуже созданных до болезни и