1069

«То же обстоятельство, которое вызвало разграничение занятий земледельца, пастуха, кузнеца и ткача, подразделило затем эти виды труда до бесконечности. Каждый чувствует, что, упрощая возложенную на него операцию, он совершает ее быстрее и лучше. Ткач перестал прясть и красить; прядение пеньки, льна, бумаги и шелка распалось на самостоятельные занятия; в работе ткачей произошли дальнейшие подразделения в зависимости от назначения и характера ткачества. При каждом новом разделении труда рабочий, концентрируя внимание на чем-нибудь одном, замечает, как увеличивается производительность его труда. Внутри каждой фабрики происходило дальнейшее подразделение и всегда с одним и тем же результатом. Двадцать рабочих стали работать вместе над одной вещью, но, так как каждый из них производит теперь отдельную операцию, каждый из двадцати стал делать в двадцать раз больше, чем делал бы в том случае, если бы они работали порознь» / Там же. С. 177.

1070

«В результате разделения труда появились машины. В природе существуют слепые силы, бесконечно превосходящие силы человека, но не предназначенные служить ему. Поистине победой индустрии следует считать, что их удалось обуздать и покорить. Как только удалось заставить их производить работу человека, они стали это делать с такой быстротой и в таких масштабах, что бесконечно превзошли возможности человека, действующего собственными силами. Вода, ветер и огонь не могут совершать сложных операций, но разделение труда упростило все операции. Рабочий, которому на фабрике приходится производить одну манипуляцию, скоро находит то однообразное движение, при помощи которого он может производить эту манипуляцию лучше всего; вскоре затем он придумывает, как заставить ту или другую силу природы производить эту манипуляцию без его, рабочего, помощи. Вода стала молоть хлеб, двигать пилу, поднимать толкач; работы, которых не могли бы выполнить тысячи людей, стали выполняться бесчувственными рабочими, не знающими никаких потребностей» / Там же.

1071

«Разделение труда увеличило производительные способности человека еще и другим образом. Отдельные члены коллектива, отказавшись от ручного труда, посвятили себя научным занятиям. Они изучали природу и ее свойства, движение и его законы, механику и ее применение и при помощи своих исследований находили средства почти бесконечного увеличения производственных возможностей человека. Именно применение этих способов производства, известных в наши дни под именем научных, дает возможность выполнить при помощи сил природы, более могущественных, чем мы сами, работу, которую человечество никогда не могло бы выполнить одними своими силами» / Там же. С. 178.

1072

«…Потребности трудящегося человека по необходимости очень ограничены. При огромном росте производительности труда общество очень легко могло бы снабдить себя пищей, жилищем, одеждой, если бы трудились все члены общества. Если бы вся нация работала так, как работают рабочие, если бы она, следовательно, производила в десять раз больше пищи, жилищ, одежды, чем каждый может потребить, то следует ли думать, что доля каждого была бы при этом больше? Наоборот, каждый работник имел бы для продажи в десять раз больше продуктов, продавал бы соответственно менее выгодно и соответственно меньше в состоянии был бы купить. Превращение же страны в огромную фабрику, а всей нации в производительных рабочих, работающих постоянно, не только не привело бы к богатству, но повлекло бы за собой всеобщее бедствие» / Там же. С. 180. Заметим, речь здесь идет о так называемой теории недопотребления, содержание которой подробно будет рассмотрено во втором томе.

1073

«Конечно, речь шла бы не о том, чтобы возить их в мастерские в каретах или одевать на работе в парчу и бархат. Если бы результат того рвения к производству, которое так поощряется в литературе и в правящих кругах, должен был бы быть таков, рабочие скоро отказались бы от роскоши, за которую пришлось бы платить тяжким трудом» / Там же. С. 180.

1074

Там же. С. 180–181.

1075

«Изолированный человек работал для того, чтобы отдыхать самому, человек же, живущий в обществе, работает для того, чтобы отдыхали другие; изолированный человек накоплял для того, чтобы затем пользоваться накопленным самому, человек же, живущий в обществе, видит, что плоды его трудов накопляют другие – те, кто и будет ими пользоваться. Однако, с тех пор как рабочие стали производить больше, бесконечно больше, чем они в состоянии потребить, стало необходимым, чтобы произведенное ими потреблялось людьми, которые ничего не производят и ведут совсем иной образ жизни» / Там же. С. 181.

1076

Там же.

1077

Там же. С. 181–182.

1078

«На различии между капиталом и доходом, – писал С. Сисмонди, – зиждется все общественное благоденствие. Производство прекращается, как только оно перестает приносить доход. Если бы богатые классы вдруг решили жить, как бедняки, собственным трудом и присоединять весь свой доход к своему капиталу, рабочие, рассчитывающие на этот доход как на источник жизни, впали бы в безнадежную нужду и умерли бы с голоду. Если бы, наоборот, богатые классы не довольствовались потреблением своих доходов, а расходовали бы и свой капитал, они остались бы скоро без дохода, и обмен, столь необходимый для рабочего класса, так же не мог бы иметь места… Итак, производство должно соизмеряться с социальным доходом, и те, кто поощряет к безграничному производству, не заботясь о том, чтобы узнать этот доход, толкают нацию к гибели, думая открыть ее путь к богатству» / Там же. С. 182. Таким образом, согласно автору, производство и потребление должны находиться в равновесии. Только в этом случае будет обеспечено процветание нации.

1079

Там же. С. 298.

1080

Там же.

1081

Там же. С. 299.

1082

Там же. «Действительно, – пояснял автор, – если рост дохода не соответствует росту населения, последнее не может представлять достаточный рынок. Напрасно будут производиться хлеб для голодных и одежда для нуждающихся в одежде, если им нечем заплатить: торговля нуждается не в потребностях, а в покупателях. Если уменьшается доход богачей, то падает и их потребление, это даже в том случае, если количество богачей остается неизменным. Если уменьшается принадлежащий богачам оборотный капитал, то уменьшается и потребление бедняков, хотя бы их количество оставалось неизменным… Таким образом, всякое