и думала. Она представила, как окажется за пределами деревни, и снова почувствовала себя беспомощной. Ей явился огромный мир, сотни тысяч дорог, из которых лишь одна вела к Итачи и лишь одна — к Саске.

С чего начать? Как искать их? Пытать гендзюцу каждого встречного?

Учиха Итачи наверняка отлично скрывался, иначе его бы уже давно нашли и убили. Как бы силен ни был дядя, Сарада была уверена: его можно убить, если хорошо подготовить партию. Итачи не был сильнее Шисуи. Максимум на том же уровне. Если убили Шисуи, значит, и дядя тоже не был бессмертен. Другой вопрос, что подготовить партию для Итачи было практически невозможно. Шисуи когда-то говорил, что Итачи продумывает все на десятки ходов вперед. Любая партия априори была за ним. Логично, что найти Итачи можно было лишь в том случае, если бы он сам позволил себя найти, а Сарада почему-то была уверена на все сто: он не горит желанием с ней встречаться.

Я не смогу его отыскать.

А вот Орочимару сам предлагал, готов был принять ее. Пусть это было давно, но не он ли сам сказал, что у него всегда рады талантливым детям? Может, и сейчас примет? Может, даже поможет с фуиндзюцу?

А если это ловушка, наверняка она, то папа в такой же опасности, как и я. Его надо предупредить.

Но было что-то еще. Перед глазами то и дело всплывал рисунок кланового герба на фоне белой рубашки. Почему-то Сараде казалось, что папа ее защитит, пусть даже он мал и не знает, что она его дочь, и вообще разорвал все узы. Было слишком наивно так думать. Этот Саске еще не был ее отцом и вел себя очень странно, но Сарада ничего не могла с собой поделать.

Она сунула в рюкзак свиток с запечатанными свитками и морожеными жуками и обвела взглядом папину комнату. Подумала о том, не стоял ли когда-то так же Саске, оглядывая свою комнату, перед тем, как сбежать к Орочимару?

Взгляд зацепился за рамку с фотографией: старая Седьмая Команда в полном составе. При виде нахмуренной мордашки Наруто, сердито косящегося на Саске, глаза запекли от слез.

Увидимся ли мы когда-то? И простишь ли ты меня, Наруто?

Сарада тихо прикрыла дверь в папину комнату, которая вновь лишалась своего обитателя, и положила маме на кровать записку:

«Квартира теперь твоя».

Глава 93. Мальчик, который...

93

Вдоль дороги громко пели сверчки. Оттого, что родная деревня теперь навеки под запретом, сердце сжимала легкая грусть, но чем дальше уходила Сарада от деревни, тем ей становилось легче на душе. Коноха — это просто одно из мест на земле. Есть еще много других мест, и они могут быть куда более прекрасны.

Сарада вздохнула. Утешала сама себя, но в то же время осознавала, что ни в каких других местах не будет ни мамы, ни Шикамару, ни Какаши-сенсея, а через два года и Наруто.

Места вокруг были знакомыми. Она не знала, где искать Орочимару и как связаться с ним, а потому шла в то самое убежище, которое они когда-то разгромили с Джирайей. Змеиный саннин наверняка убрался оттуда, но Сарада надеялась, что там можно будет отыскать какие-то намеки, где искать его дальше. Орочимару не было смысла оставлять подсказки, иначе его обнаружила бы разведка Листа, но он же сам ее звал! По словам мамы, она, как и папа, его будущий «сосуд». Она нужна Орочимару. Тогда в его интересах найти ее. Разве нет?

Дорога начала спуск к рисовым полям. Сарада остановилась. Когда она в первый раз была тут с мамой и Наруто, пейзаж выглядел симпатичнее: поля складывались в причудливые рисунки, в воде отражалось голубое небо и сверкало солнце.

Сейчас вообще ничего видно не было. Только небо развернулось над долиной бескрайним темным куполом, усыпанным звездами, словно пыльцой. Его больше не заслоняли заросли — вместе с дорогой они нырнули вниз и ушли из поля зрения.

Никогда Сарада не видела столько звезд. Безлунная ночь завораживала. В ней таилось что-то мистическое, притягательное... Дневное солнце было слишком ярким, оно ослепляло своим сиянием и заслоняло светом весь мир. Оборачивало Землю в лживую голубую ширму и шептало: «Там, высоко, ничего нет. Есть только я и голубое полотно — вот и весь мир».

Сарада протерла очки и внимательнее присмотрелась к самым ярким созвездиям, которые лениво лежали в мерцающей пыльце.

Ты промахнулся, Мицуки. Солнце — не Боруто, а его отец. Пока он рядом, кажется, что в мире больше ничего нет, но как только он уходит и глаза привыкают к мраку, замечаешь, как много всего вокруг.

Как шиноби Сарада прежде не очень любила ночь. Ночная пора — опасное время. Во тьме удобно скрываться врагу, нужно все время быть настороже. Сейчас ситуация изменилась.

Теперь темнота скрывает не «от меня», а меня.

Сарада не пошла напрямик к убежищу. Сделала крюк и навестила каменную бабу у дороги — ту самую, с приплюснутым чайничком. Остановилась, поводила рукой по холодному камню. Но статуя была неподвижна. Сарада провела пальцем по линии рта изваяния, вздохнула и свернула в лес. В темноте, с громким треском проламываясь через кусты, шумели ночные животные. Сарада передвигалась тише. Если на ее поиски кого-то отправили, то следовало соблюдать осторожность.

За все время путешествия она еще не ложилась спать. Не хотела рисковать. В самом начале она бежала, со временем устала и позволила себе сбавить шаг и делать паузы в пути, но вот спать… не могла.

Еще не хватало попасться во сне и вновь вернуться в Коноху уже как отступница.

Путь до убежища Орочимару, который некогда выдала Сасаме, показался Сараде особенно длинным. Может, виной всему была усталость. Путешествуя по стране Полей, Сарада то и дело вспоминала моменты из своего первого визита сюда. Казалось бы, была здесь всего единожды. Когда эти места успели настолько запечатлеться в сердце, чтобы при виде них накатывало такое мощное чувство ностальгии?

Вокруг знакомого полуподвального входа в убежище все было по-старому. Сарада прогулялась дальше. Вновь пробираться через ловушки желания не было, если они, конечно, все еще работали. Дальше лес был повален. Она в темноте перелазила через перекошенные и вывернутые с корнями стволы — это потоптался «дядя Гамакичи».

Сарада невольно дернула плечами. У Наруто, Конохамару-сенсея и Джирайи был очень мощный призыв. Не то что у нее. Вороны…

Но у дяди