все-таки удалось отыскать факел, и странные существа больше ее не беспокоили. Их действительно слепил свет. Какой был смысл создавать их, оставалось загадкой, и Сарада допустила, что они возникли в результате какого-то неудачного эксперимента, но явно эксперимента. Иначе почему они были так мощно заряжены чакрой?

В чем-то мокрицы походили на нее. «Стилем боя», как бы дико это ни звучало. В тот момент, когда Сарада впервые услышала за спиной непонятные звуки и подпрыгнула, уворачиваясь от атаки чудовища, на место, где она стояла, обрушился сильнейший удар. Такими тонкими лапками бить настолько сильно было невозможно. А вот концентрируя и высвобождая чакру…

Но я достигла этого тренировками, а животные развили такую способность для охоты?

В глубине убежище оставалось целым. Бо́льшей части коридоров и помещений разрушение не коснулось. Тут было сухо, хоть и временами попадались какие-то непонятные массы слизи и тушки мертвых мокриц, которые лежали, скрючив тонкие лапки, кто на боку, кто на спине, кто на брюхе, и источали омерзительный запах.

Душно-то как…

Сарада натыкалась на запертые двери, вышибала их кулаком, но ничего не находила. Ей попадались какие-то каморки с полупустыми стеллажами, один раз встретилась достаточно уютная комнатка с креслом и широким столом, нагруженным лабораторным инвентарем. Но все это было заброшено. Сарада пыталась при свете факела рыться в свитках и книгах на полках.

Книги по медицине с пометками на краях, свитки с техниками, рисунками в виде человеческих тел — в основном они были порченые: рваные или с размазанными надписями… Сарада читала бессмысленный для нее текст, в тщетном поиске намеков на то, как отыскать Орочимару. Глаза слипались. Нельзя было столько не спать, идти без передышки, сражаться не пойми с чем и вздрагивать от каждого шороха.

Она уже готовилась выбить очередную дверь, но вдруг заметила, что та незаперта. Можно было поберечь ноющую руку и проникнуть внутрь естественным путем.

Неровный свет факела осветил небольшое помещение. Внутри находился всего один стеллаж с коробками металлических инструментов: пинцеты, скальпели, иглы, зажимы… В центре стоял операционный стол, у стены — деревянная кушетка и этажерка на колесиках. Сарада внимательно осмотрела помещение, пригвоздила кунаем к полу личинку мокрицы размером с добрую крысу, присела над ней на колени и аккуратно рассекла ее вдоль. Затем вернулась к двери, притворила ее за собой и задвинула щеколду.

Если и есть преследование… Если и ищут… Я так не выдержу. Я больше не могу.

Она без сил повалилась на кушетку у стены, и твердые доски показались ей такими же мягкими, как матрац отцовской кровати. Спать в убежище Орочимару, кишащем всякими тварями, в этом месте, полном опасностей и секретов, было рискованно, но за запертой дверцей операционной Сарада чувствовала себя в безопасности.

Ей все слышались какие-то шорохи, отдаленный стрекот огромных мокрицеподобных монстров. А может, и не было никого поблизости, и все эти звуки подбрасывала ей воспаленная фантазия. Сарада проваливалась в сон стремительно и быстро. Сознание, привыкшее быть на стреме, цеплялось за реальность, пыталось прислушиваться к звукам и присутствию чужой чакры, но расслабленное тело, наконец получившее желаемый отдых, не оставляло ему шансов.

Сараде снился Наруто. Или Боруто. Она все никак не могла понять. Они сменяли друг друга как-то совершенно неожиданно, а Сараду это почему-то не беспокоило, словно так и должно было быть.

…в металлическую дверь постучали. Сарада вскочила с койки, прогоняя остатки сна, но сон не уходил. Голова была ватной, тело легким и непослушным.

Я так не смогу сражаться. Так просто нельзя сражаться! Кто это? Меня обнаружили?

— Открывай, Сарада! — послышался приглушенный голос Боруто.

Сердце затопило счастьем. Сарада метнулась к двери и отодвинула засов. В комнату ввалился потрепанный Боруто, а за ним и Мицуки в своем свободном наряде с длинными рукавами.

— Сарада! С тобой все в порядке, даттэбаса?

Он был правда взволнован. Его щеки измазались в какой-то копоти. Где они только лазали с Мицуки?

— Да…

Сарада пыталась вспомнить, как они с командой Конохамару-сенсея очутились в убежище Орочимару, но память не возвращалась в набитую ватой голову, и она забросила это дело. Надо было думать о том, что происходило с ней здесь и сейчас.

— Наконец-то мы нашли тебя, — промурлыкал Мицуки и расплылся в дежурной улыбке, щуря золотые глаза.

Золотые… Прямо как…

— Надо возвращаться к братцу Конохамару.

— Но придется снова прорываться через этих… — возразила Сарада.

— Мы ведь уже определили, что они боятся света, — спокойно напомнил Мицуки. — Строение глаз ракообразных подотряда…

Он самозабвенно углубился в очередную подробную лекцию, но Сарада его не слушала. Она все еще думала о том, что им придется выйти из этой уютной операционной в жестокий мир подземелий убежища, и понимала, что ей не хочется. Совсем-совсем.

— …акселерация возможна. Так мне рассказывал мой родитель, — закончил наконец Мицуки.

Его отнюдь не смущало то, что они в каком-то чертовом подвале, полном опасных химер, и то, что из Конохи за ними преследование. В данный конкретный момент Боруто не угрожала опасность, а потому Мицуки был спокоен как удав.

— А кто твой родитель? — подозрительно уточнил Боруто.

— Давай дождемся Конохамару-сенсея тут, — перебила Сарада.

— Что?

Боруто, кажется, удивился.

— Ты… ты что, боишься, нээ-чан?

Мицуки исчез. Перед ней вместо Боруто стоял растерянный Наруто в своем неизменном оранжевом костюмчике, и Сараде не показалось это подозрительным.

Хотелось пить. Она облизнула сухие губы, потянулась к фляге и жадно опустошила почти треть своих запасов, но жажда никуда не ушла. Будто и не пила вовсе, а мимо все вылилось.

— Сарада-чан…

Наруто как-то незаметно сменил своего сына, и это выглядело настолько естественно, что Сарада не подумала о том, куда это делись Боруто с Мицуки, точно так же, как и не стала до конца разбираться, откуда в прошлом, в убежище Орочимару, вдруг взялась ее старая команда.

— Да, — выдавила она. Ей захотелось одновременно разрыдаться и исповедоваться. — Нанадайме, я… я такой ерунды натворила.

Сарада приподняла очки и смахнула с мокрых ресниц слезы.

Она сделала пару шагов к Наруто, не видя перед собой ни дороги, ни его самого, и уткнулась заплаканным лицом в широкую грудь. Плеча коснулась большая мужская ладонь. Другой рукой Наруто привлек теснее к себе, придерживая за затылок.

— Все хорошо, Сарада, — донесся откуда-то сверху голос взрослого Нанадайме. Серьезный, строгий и в то же время ласковый. Как только он сочетал в себе все это?

— Нанадайме… — ревела