Сарада. — Из-за меня у вас не будет ни Боруто, ни Химавари.

Хокаге молчал. Не торопился осуждать, но и не спешил оправдывать. Просто молча гладил по голове и позволял рыдать себе в куртку.

— Ты просто хотела спасти маму, — сказал он мягко и грустно. — Любой бы на твоем месте согласился.

Сарада ерзала на твердых досках, цепляясь за образ взрослого Нанадайме Хокаге, но он таял в отступающем сне. Оставались только доски, горячая со сна голова, непроходящая жажда и мокрые от слез глаза.

****

Мне нужно что-нибудь, хоть что-нибудь, чтобы отыскать папу и Орочимару.

Это был уже совсем другой коридор, какой-то сырой и вонючий. Сарада не могла объяснить, откуда бралась эта страшная вонь. Мертвых мокриц вроде бы поблизости не было. Очередная дверь вылетела к чертям. Пахнуло тошнотворным запахом мертвечины, а свет факела выдернул из мрака трупы. Доли секунды хватило, чтобы фантазия обрисовала жизнь этих людей. Неволя, муки, грязь и голод. И такая смерть. Представив себя на их месте, Сарада ужаснулась жуткому смыслу слов «человеческий материал».

Она прикрыла нос ладонью, затаила дыхание и отпрянула.

Жизнь всего одна. Провести ее вот так… Это неправильно. Никто не имеет права решать за нас.

Кислорода не хватало, но стоило вдохнуть — и сдержать тошноту уже не удалось бы никак. Сарада отошла подальше от взломанной камеры, но отвратительный запах распространялся по коридору и преследовал ее.

Сарада закашлялась, боролась с собой, подавляя изо всех сил рвотные позывы. Во рту появилась горечь. Она шла мимо таких же закрытых дверей, но выбивать их больше не решалась. Догадывалась, что могло скрываться за ними.

После недолгого сна вернулись решимость и силы, однако жуткие находки поубавили запал поисков следов саннина и папы. К тому же, теперь она вспомнила, как тот Анбу сказал, что Орочимару и Кабуто замели все следы. Был ли хоть какой-то шанс отыскать подсказку?

Коридор закончился стенкой. Сарада остановилась и тупо смотрела на каменную кладку. Дальше хода не было.

Придется возвращаться. Опять через ту камеру.

Она вздохнула и поплелась обратно. Блуждала по убежищу и все больше понимала насколько идиотской и безнадежной была ее затея с самого начала. В тот момент, когда она решалась на побег, казалось, что в убежище Орочимару осталось достаточно намеков и на месте разобраться, что ей делать дальше, будет проще.

Ничего не проще.

Полукруглая арка вновь вывела ее в зал. Чем-то он походил на тот, который они разрушили во время битвы с Кабуто и Араши. В свете факела виднелись толстые колонны и каменный пол, но в дальних углах все еще стоял мрак.

Сарада хотела пройтись по всему залу, осмотреться, но поняла, что не может двинуться с места.

Что за…

Она осторожно скосила глаза на руку с факелом. Ее, словно змея, обвила… тень.

В одночасье вспыхнули все факелы в зале. Наверное, была предусмотрена какая-то особая техника, чтобы зажечь их все сразу, и невидимый некто ее запустил. Конечно, члену клана Нара, который использовал тень, нужен был свет. Единственным источником света был факел Сарады, и захватчик решил подстраховаться. Теперь, если бы погас ее факел, вырваться из захвата это бы не помогло.

Слева, справа, в центре появились люди в белых звериных масках, двое в темных плащах и один в светлом.

Анбу.

Ни один из них не использовал технику теней, потому Сарада пришла к выводу, что где-то был еще и четвертый. Она с ужасом глядела на маску кота с приплюснутым носом. Тот самый Анбу, с которым так часто сводила ее судьба. Он помогал ей в поисках Саске. Он спас их в прошлый раз в этом убежище. Пожелал удачи у костра…

Этот человек был силен. Сарада уже давно подумывала, что ей бы не хотелось оказаться с ним по разные стороны баррикад.

— Учиха Сарада. Ты идешь с нами, — сухо объявил мужчина.

По коже пробежал холодок. На мгновенье Сараде почудилось, что ее судьба плавно обретает схожесть с судьбами тех мертвецов, которых она видела в камере. Она — отступница. Вряд ли ее простят. Или убьют, или посадят в тюрьму. Первое все же давало мнимый шанс на свободу. Могла вновь нагрянуть волна и отшвырнуть ее дальше в будущее. Но если на том месте все еще будет тюрьма и камера, кому от этого станет легче?

Моя жизнь… Никто не имеет права решать за меня.

Захотелось по привычке до хруста сжать кулак, но техника теневого захвата выходца из клана Нара не позволила. Это лишь напомнило Сараде, что отныне она себе не хозяин. От злости активировался шаринган.

Маска кота покачала головой.

— Сопротивляться бесполезно. Я хорошо изучил тебя, твой стиль боя и слабости. Ты не сможешь захватить в гендзюцу ни меня, ни мою команду. Станешь сопротивляться — сделаешь только хуже.

— Да кто ты такой? — выдохнула Сарада.

— Все Анбу — безликие, — ответил за него другой мужчина, в маске с крупным выпирающим рылом и широкой линией рта. — У нас нет имен.

Сарада взглянула на него исподлобья. Сердце от страха и негодования билось чаще. Ладони вспотели. Она тяжело дышала и прожигала ненавидящим взглядом то одного мужчину, то другого. Глаз за масками видно не было, но Сарада чувствовала — Анбу отлично избегали линии ее взгляда. Капитан, похоже, неплохо натаскал свою команду. Сарада решила, что этот, в светлом плаще, и есть капитан. Иначе почему его плащ отличался от остальных?

Он изучил мой стиль боя, знает мои приемы, основные уловки, слабые места. Сражаться по-обычному с ними не выйдет. А если… тогда придется всех убить, чтобы никому не рассказали о том, что видели.

Что-то в ней сопротивлялось необходимости убить этих людей. То ли размышления о ценности человеческой жизни после найденных в камере трупов. То ли банально совесть. Убивать негодяев, желавших смерти ей, маме, папе, Наруто, Шикамару и прочим близким было совсем не жалко. Это был выбор врагов — напасть на дорогих ей людей. Неправильный выбор. Сарада защищала тех, кого любила, и считала, что имеет полное право убивать любого, кто угрожает ее друзьям и родным.

Когда она убивала членов Корня Анбу в лесу, она вообще была в состоянии аффекта. После смерти Шисуи ей сорвало крышу. Желание отомстить за гибель друга было настолько насыщенным, что Сараде казалось тогда, ее жажда крови вот-вот обретет материальное воплощение. Но сейчас… Люди, которые еще вчера были ее