чудо, что надеюсь, другие люди не поймут. Они рассчитывают на меня, и я лучшая, кто у нас есть. Что не значит, что я смогу хоть что-то сделать.

— Ты можешь поднять это? — спрашиваю Шидана.

— Конечно, — улыбается он.

Я закатываю глаза и отступаю. Он сгибает колени и поднимает конец генератора. Его мускулы напрягаются и проявляются чётче, когда он выпрямляется с легким стоном. Чёрт, ещё бы он не был сильным. И сексуальным. Нет, чёрт возьми, он не сексуален, он надоедливый инопланетянин, который смотрит на меня своими огненными глазами, которые слишком горят, чтобы быть настоящими щенячьими глазами. Прекрати, Амара! Я никому не стану сокровищем, а это всё, чего он хочет. Змай не знает, как относиться к женщине, как к равной. Он не для меня.

— Спасибо, — говорю я, опускаясь на колени и пытаясь отрегулировать манометр, надеясь, что это увеличит выходную мощность.

— Конечно, Лютик мой, — отвечает он.

Он всегда меня так называет. Я не знаю, что это значит, так как это, кажется, не переводится на Общий. Я уверена, что это какой-то женоненавистнический термин, означающий, что я его сокровище или какая-то хрень. Я не цветок, чёрт возьми. Как только датчик поворачивается, я выскальзываю из-под него, и Шидан опускает генератор на землю.

— Почему ты меня так называешь? — спрашиваю.

Он наклоняет голову в одну сторону.

— Что? — уточняет он, словно понятия не имеет.

— Лютик, — медленно повторяю я, и слово кажется странным на языке.

Он улыбается и пожимает плечами вместо ответа.

— Тогда не называй меня так.

— Как хочешь. — Он улыбается, прежде чем повернуться ко мне спиной.

Инга хихикает с места, где она работает, и я вздыхаю, поднимаясь на ноги, чтобы осмотреть генератор.

— Проклятье, — бормочу я.

— Ты разберешься, — настаивает Шидан.

— Конечно, — соглашаюсь я нерешительно.

Я сажусь на старый ящик и смотрю. Шидан стоит слева от меня и молча наблюдает. Звук гудения мотора и звук чистки деталей, которые протирает Инга, успокаивает. Я позволяю своим глазам блуждать по машинам, надеясь на какое-то вдохновение.

— Я должен идти в патруль, — говорит Шидан, прерывая мои размышления.

— О, конечно, — говорю я.

Некоторое время назад Сверре заметил корабль, полный космических пиратов, и с тех пор мы регулярно патрулируем периметр города. Это те самые пираты, которые сбили наш корабль. Оказывается, они работорговцы с долгой недружественной историей между ними и змаями.

— Увидимся завтра, — говорит он, махая рукой и уходит.

Я смотрю, как он уходит, и комната становится немного пустой, когда его нет.

— Вы двое должны пойти на свидание, — говорит Инга, когда он уходит.

— Свидание? Серьезно? И что нам делать? У нас нет кинотеатров, куда можно пойти, или ресторанов поужинать.

— Это просто означает, что сократится время перехода между «базами» (прим. В американском сленге бейсбольные метафоры для секса часто используются как эвфемизмы степеней физической близости, в сексуальных контактах или отношениях). Пропусти скучное и сразу переходи к лучшему. — Она улыбается, и я закатываю глаза.

— У меня нет инопланетной лихорадки, — говорю я, а она смеется.

Шаги музыкально лязгают по металлической лестнице, ведущей в подвал. Мы с Ингой подпрыгиваем, поворачиваясь на звук. Мэй скользит в поле зрения, двигаясь в спешке.

— Что случилось, Мэй?

— У Калисты проблемы, ты нам нужна, — выдыхает она.

— Что за проблемы? — спрашивает Инга прежде, чем я успеваю.

— Ребенок.

Дерьмо. Теперь я должна ещё быть для них врачом? Все смотрят на меня, как кучка желторотых пилотов, не знающих, как застегнуть ремни безопасности.

— Ладно, пошли, — приказываю я, ведя их вверх по лестнице.

Я не знаю, что я смогу сделать, но я выясню это, когда доберусь туда.

Глава 2

Шидан

— Нет, Шидан, ты не поймешь, — говорит Сверре.

Мы идем по периметру купола, защищающего город. Воздух слишком прохладный, на мой вкус, но люди плохо справляются с жарой за пределами купола даже после того, как приняли дающее жизнь растение эпис. Их тела просто не приспособлены для климата Тайсса. Купол сверкает в свете двойных красных солнц и придает виду снаружи странный оттенок. Красиво. Я едва помню купола, которыми были покрыты наши города до разорения.

— Но почему? — спрашиваю я.

Всё так сложно. Она совершенна, красива, всё, чего я хочу, это дорожить ею. Заботиться о ней вечно, но она отвергает меня на каждом шагу. Сверре вздыхает.

— Этого я не знаю, — говорит он, подняв руки перед собой. — Это их природа. Возможно, из-за их родного мира. Человеческие женщины хотят быть равными своему партнеру.

— Но в этом нет никакого смысла! — восклицаю я, и мой голос повышается от разочарования.

Сверре шипит, низкий, опасный звук. Мой хвост напрягается, когда срабатывает инстинкт, готовясь к его атаке. Сверре поворачивается ко мне, и его крылья вздрагивают, когда он борется с собой. Его глаза окрашиваются в красный цвет, а края чешуи темнеют. Его хмурый взгляд становится глубже, он крупнее меня, гораздо более опытный воин и старше меня. Я отступаю назад, проявляя почтение, но не теряя бдительности. От напряжения чешуйки начинают зудеть.

Сверре делает глубокий вдох, затем с тихим шипением выдыхает. Покачав головой, он смотрит на меня.

— Тебе лучше знать, — говорит он.

— Извините, советник. — Я склоняю голову.

— Извинения приняты. Биджас по-прежнему силен, мы должны быть осторожны при взаимодействии друг с другом. Не дави на других, многие бы не колеблясь, уже убили тебя.

Думаю, что они попытались бы, но я улыбаюсь ему и киваю в знак согласия.

Нет причин враждовать с ним. Биджас сильный, и я тоже это чувствую. После опустошения, когда от нашей расы осталась лишь горстка, я был среди самых молодых выживших, когда начался биджас. Это какая-то регрессия, толкающая к нашим наиболее первобытным инстинктам. Мы стали территориально зависимы и не можем больше доверять друг другу. Наши воспоминания потускнели, став смутными и далекими. Жизнь до опустошения я уже не помню. Только это неважно. То, что я осталось от моих воспоминаний, доказывает, что жили мы не достойно. У меня не было пары, не было счастья, с кем бы я его разделил. Всё, через что я прошел, — это испытания, необходимые для того, чтобы я встретил Амару.

— Тем не менее, — говорю я, сдерживая свои эмоции. — В этом мало смысла. Она мне не равна, она намного выше. Сокровище, которое нужно лелеять.

— Я понимаю, Шидан, но они не змай, — качает он головой. — Пока ты не примешь эту разницу, ты не поймёшь её.

Смятение поселилось в моей душе, как черная дыра, оставленная землией, великим песчаным червем.

— Эти женщины слишком сложные! — прокричал в