Кого теперь звать на помощь, куда бежать? В Академию наук, в китайское посольство, в полицию? Обзванивать скорую помощь, морги и кладбища…Все рассказать, признаться тамариному мужу? Денис в растерянности опустился на стул и тупо уставился на опасные артефакты. Выходит, все правда, не выдумки, не сказки. «Вдруг из меня настоящая китайская принцесса получится, Инь Янь какая-нибудь…».

Из дебрей восточных преданий в день сегодняшний бесцеремонно вывел за руку Алтын, тот самый чьи расплодившиеся фитнес-клубы мучили страдающих избыточным весом по всему городу. Его вырученные на целлюлите и вложенные в Ментовское городище деньги тоже унесли со стройки сбежавшие бабайки. Своим телефонным звонком Алтын прервал тяжелые думы: «Ты знал, верни мои деньги!». Отключать телефон Лагода не рискнул — найдут и сразу, как типичного жулика, схватят.

Молча и терпеливо выслушав сбивчивые после недавнего шока объяснения финансиста, Алтын сделал неутешительные выводы: «Все понятно, теперь я расскажу, как буду тебя бить!». Будто сговорившись, разом объявились и другие вкладчики — эти решили ничего ему не рассказывать, а сразу прислали в офис похоронный венок, потом зачем-то подожгли ночью входную дверь и прострочили из автомата неоновую вывеску. Случись все это в древней Индии, то таким алчущим, нетерпеливым он предложили бы стать бхикшу — дипломная работа студента Лагоды на филфаке — больше не отождествлять себя ни с именем, ни с формой, не имея ничего перестать печалиться и тихо жить дальше, равнодушно созерцая рожденные внешней оболочкой удовольствия. Полная Саманьятодришта, где-то так… А тем временем мобильник не успевал принимать эсэмэски с трудно выполнимыми угрозами — свернуть в бараний рог, наизнанку вывернуть отсутствующий анатомический орган, нечто оторвать или наоборот пришить.

По поводу поджога и стрельбы полиция завела дело. Но на первом же допросе в кабинет следователя ворвался некто в прокурорском, расшитом золотыми павлинами парадном мундире, и указуя на Дениса перстом, радостно объявил: «Попался, голубчик!». Потом понес протоколом не предусмотренную отсебятину: «Завтра же верни мои деньги, вложенные в твои дурацкие котеджи, халамидник! В тюрьме сгною!».

Круг замкнулся, противно заскрипело давно не мазанное колесо бытия. Согласился бы даже на пыльный плацкарт под кроватью, чтобы проскочить наступившее лихолетье…

В этой кутерьме мыслями опять завладела Тамара. Хозяйка уютной, на двоих, башни из оникса знала, умела, могла своими очаровательными ручками, нежными пальчиками отвести беду, из маленькой связки волшебных женских ключиков подобрать нужный. Что наши неприятности? Это то, что мы о них думаем. Начни думать о хорошем и нет больше неприятностей. Субъективный позитивизм. Помнится, эту тему Денису в институте философии, когда он там работал, закрыли, как ненаучную. Переориентировали на критику чистого разума. Но покритиковать чистый разум он не успел, потому как начались в стране финансовые катаклизмы, родной институт философии отдали на растерзание социологам, лишних сократили.

На всякий случай, все еще не очень веря в случившееся, Тамару решил подождать и встретить возле работы, сказать главное, признаться. Но на работе она тоже больше не появлялась, а ее синий «Рено» со двора забрал эвакуатор, полиция начала обходить квартиры, выяснять, к кому приезжала. Вокруг дома бродил, слонялся, тоже расспрашивал тамарин супруг — делавар автосервиса, громила и по рассказам самой Тамары — дурно воспитанный, ревнивый грубиян. Типичная бяка. Компанию ему составили подозрительные молодцы в одинаковых черных спортивных куртках — кто-то из вкладчиков Ментовского городища узнал Лагоды домашний адрес. Стерегли, чтобы не сбежал.

Выходить теперь приходилось почти ползком через чердак, благо парадных в огромном, подковой, доме хватало — во двор и на улицу — за всеми не уследишь. Чудес не бывает, но Денис решил попробовать. Через океан сомнений и нерешительности помогла переправиться смутная догадка, благодаря безрассудству возникла мысль: «Я знаю!». Магические зеркала династии Мин — только они, других вариантов не предвидится, по другому из этой коробочки не выбраться…

Оставалась еще тонкая, все еще связующая с этим миром, но уже дрожащая от напряжения, нить. Жена, с которой давно развелся. На его беду пары себе она так и не нашла, внешне подурнела, перестала следить за собой. Не кстати вспомнила о бывшем муже, через астрал почувствовала, что у теперь него кто-то есть, устроился, принялась одолевать каждодневными звонками, просить по каждой ерунде совета, просить денег — на операцию, на лечение, на ремонт. «Ты богатый, я знаю!». Зачем он оставил ей свой телефон? Ответ знает только небо, когда дождь и ветер стучат в окно… Побывал недавно в ее квартире. Тихий ужас, фиолетовый кошмар! В комнатах, как после набега кочевников, гармыдер, последний ремонт уже забыли когда делали, старая, немым упреком, мебель. Жену тоже несколько лет назад сократили, потом из милости оставили почасовиком. Никого нет, одна. На базар ходит в дорогом, еще в супружестве подаренном Денисом, песцовом манто и в видавших виды ботах. На голове — забытая при разделе имущества старая лыжная шапка бывшего супруга. Все разом — триптих, которому грустный скрипач на крыше еще не придумал название…

После тяжелого развода о совместной жизни вспоминалось только плохое, но завелся в душе Дениса после посещения бывшей супружницы маленький, черненький жучок-точильщик. Точит потихоньку и точит, делает свою работу. Там, куда Денис собрался, наши деньги, баксы, вряд ли понадобятся, а оставить их здесь, накопленное, некому. Вот разве что жене; хватит ей и на ремонт, и на операции, вообще на новую жизнь…

Свободной налички набрался толстенький, очень довольный собой, пакет. Теперь как выйти из обложенной со всех сторон квартиры? Денис догадывался, что по делу Ментовского городища его решили сделать крайним, потому как с бухгалтершей сбежавшего директора стройкомпании-застройщика уже не достать, а украденных денег сладкой парочке хватит надолго. Поэтому нанятые обманутыми инвесторами ухари-адвокаты уже вторую неделю осаждали кабинет дежурного судьи, добиваясь ареста имевшегося в наличии и никуда не сбежавшего Дениса Лагоды. Как никак, а именно у него была на продажу котеджей генеральная доверенность, через него на банковские счета поступали и пропавшие потом деньги. Он знал! Или не знал… — какая теперь разница!

Жил на последнем этаже, рядом лестница и железная дверь на чердак. Дверь железная, но на висячий замок денег управдом пожалел, решил сэкономить, замочек повесили хилый. Из детства вспомнился чудесный гвоздик, которым, будучи юным пионером-тимуровцем — записался и не ходишь! — открывал чужие почтовые ящики. Такой гвоздик он подобрал, на всякий случай, к двери на чердак давно, как только в бурные девяностые начал придумывать озорные финансовые схемы с чужими деньгами. Собратья по разуму, с приличным стажем мозговой незаконной активности, научили: «В нашем деле главное вовремя смыться!». И вот пришло время, когда детский гвоздик пригодился.

Поковырявшись в замке, он открыл дверь. Дальше — четвертое измерение, доступное только сталкерам из городских аварийных служб и великим в своей такой нужной простоте дворникам. Включил фонарь и незваным пришельцем двинулся через захламленное, помещенное между небом и землей, пространство. Чердак помпезной сталинки в центре города. Минуя таинственные уголки, где возможно еще не ступала нога человека, распугивая пригревшиеся здесь шайки одичавших котов, Денис осторожно двигался к намеченной цели. К двери в другое парадное, туда, где его не ждали. Замка там не было, недавно его сорвали, когда на чердаке прорвало старые трубы и на головы прохожим сверху хлынул источающий пар кипяток. Не найдя управдома с ключами, аварийщики сорвали замок. Пока жильцы изыскивали средства на покупку нового, через общее собрание пробивали дополнительную статью расходов, путь к спасению оставался открытым. Денис тоже был на том собрании и осиротевшую без замка дверь на чердак взял на заметку.