— А ну отойди. — Другой человек, а слова и ситуация та же.

— Нет, — твердо сказал Богдан. Теперь он посещал секцию бокса и был уверенным в себе парнем. А не забитым ребенком, как семь лет назад.

— Ударь первым, я хочу, чтобы у меня остался фингал.

— Что?! — прохрипел отчим.

— Я говорю, ударь первым или убирайся вон, — Богдан с силой выдыхал из себя слова.

Видимо, в голове у отчима что-то щелкнуло. И Богдан увидел, как он опускает руки.

Потом у матери не было других мужчин. Она боялась опять сделать неверный выбор.

Потом навалились воспоминания, как он после армии пришел навестить отца. С матерью он не общался. Но найти его труда не составило.

Богдан встретил его во дворе, когда тот шел с вечерней смены. Была зима, и в семь часов стояла кромешная тьма. А двор хрущевки освещался одним тусклым фонарем.

— Ну здравствуй, папа. — Богдан продемонстрировал улыбку во все тридцать два зуба.

— Привет, сынок! — Он полез было обняться, но почувствовал жгучую боль под сердцем.

— Кастет ручной работы. — Богдан улыбался. — Пробивает даже сквозь пуховик. Правда, классно? Я сам сделал.

— Что ты делаешь? — взревел отец. Краем глаза он увидел, как задернулись шторы на паре окон.

— Бью. Разве непонятно?

Отец с ревом замахнулся. Он хотел ударить правый боковой в голову. Но Богдан подсел и опять нанес удар по ребрам.

Отец рухнул на снег. А Богдан продолжал со стальным спокойствием методично бить по ребрам.

Сначала он еще кричал, но потом затих и только хрипел. Богдан прекратил бить.

— Как дела? Хорошо, когда так? — голос Богдана отдавал металлом.

— Остановись. Пожалуйста. Прости, — хрипел отец.

— Я тебя прощаю, — сказал Богдан и нанес еще десяток ударов рукой. Затем встал и нанес пару десятков ударов ногами.

«Армейские сапоги не хуже кастета», — про себя усмехнулся Богдан.

Он развернулся и пошел прочь. Оставалось надеяться, что план сработает. А если нет, то придется бежать. Пока он будет прятаться и ждать звонка от матери, в случае если его начнут искать.

Но план сработал. Покалеченный многими годами употребления алкоголя организм не выдержал. И отец Богдана умер от внутреннего кровотечения еще до приезда «скорой».

А милиция не стала должным образом расследовать дело одинокого пьянчуги.

— Повезло, блин, — усмехнулся Богдан и, как оказалось, сделал это он вслух.

— Прием, — голос в наушнике.

— Сам с собой болтаю, скучно.

— Не засоряй эфир.

— Принято.

Через час Богдан сдал пост и пошел на ужин и спать. Он не хотел закрывать глаза, но устал и не мог бороться с усталостью. И он опять увидел сон.

Ему снились лица, бесконечный поток лиц, проходящих мимо него на улице. Лица были разные: угрюмые, злые и каменные, как при игре в покер. Но только не улыбающиеся. И все они заглядывали ему в глаза, ему, идущему против толпы. И вот наконец появилось лицо с улыбкой. Приятное мужское лицо с улыбкой лучшего друга. И именно с такой улыбкой он выпустил пулю прямо в лоб Богдану. Он проснулся со сбитым дыханием, хотя уже, наверное, в тысячный раз видел этот кошмар. И в тысячный раз убедился, что реальность ничуть не красочней. Его реальность — амуниция, патроны, оружие и тихое дыхание смерти за затылком.

Какой же было иронией его имя — Богдан. Богом данный. Для чего? Ответ на этот вопрос, как и сон, он в тысячный раз попытался забыть…

* * *

Он проснулся от сигнала тревоги и первым взглядом посмотрел на часы. Они показывали 4:16 утра. Командир влетел в импровизированную казарму. И начал орать:

— Вставайте! Вашу дивизию! На нас летят ракеты! Подъем!

— Есть! — Богдан вскочил с матраса, но внутри все сжалось, а вместо желудка образовался свинцовый ком. Как-то на одном сайте он читал, что мозг человека работает на квантовом уровне. И этим и объясняется эффекты дежавю и чутья на проблемы у некоторых. Свое же чутье на проблемы Богдан мог объяснить многолетними избиениями. Так в детстве, еще собираясь в школу, он чувствовал, что вечером дома будет очередная серия пьяных выходок отца. Но сейчас его чутье говорило не о проблемах или боли. Сейчас оно говорило о скорой смерти. И свинцовый ком стал давать сильнее, начал ломать ребра и позвоночник. Но Богдан собрал силы и встряхнулся.

— Что случилось командир? — Их отношения были панибратскими, почти дружескими.

— Передали, что на нас летит веер из ракет с ядерными боеголовками. — Голос командира был надтреснутым, и он сбавил громкость. Он понял, что нет смысла торопиться.

Богдан понял, что предчувствия его не обманули. Но свинцовый шар странным образом перестал давить так сильно.

— Тогда есть время достать сигарету и идти наслаждаться последним затягом в своей жизни. Что я, кстати, собираюсь сделать, и тебе советую Андрей. — Он хлопнул командира по плечу.

— Пошли, — обреченным голосом выдохнул Андрей.

Они прикурили сигареты на ходу. И вышли из пропахшего потом помещения. А выходя на улицу, едва не упали, споткнувшись об обломки бетона с арматурой.

— Черт! — выругался Богдан и сделал глоток свежего воздуха вперемешку с табачным дымом.

Они посмотрели в предрассветное небо. И первым и последним, что они увидели, была ослепительно белая вспышка. А потом мир для них перестал существовать.

— Я ни хрена не вижу, Андрей!

— Я тоже, Богдан!

— Взрыв произошел в воздухе, и нас не испарило на месте, и не снесло взрывной волной. Значит, система противоракетной обороны сработала. Но взрыв слишком яркий: значит, ракета была с ядерной боеголовкой. — Андрей сел на землю и рассуждал вслух. Ему больше ничего не оставалось делать, так как зрение и не думало возвращаться.

Богдан тоже сел и тер глаза в надежде хоть как-нибудь вернуть зрение.

— СССР в свое время провели серию ядерных взрывов в воздухе. И то, что мы видели, напомнило мне фотографии с полигона в Сары-Шагане в 1961 году. Взрыв на высоте триста метров. Тогда тоже были такие же, как мы, идиоты, кто смотрел в небо без защиты для глаз. И они тоже ослепли на пару-тройку часов. Так что беспокоиться не о чем. — Казалось, Андрей пытался разрядить ситуацию. Но на самом деле он говорил, чтобы получить хоть какой-нибудь ответ. Ему невыносима была мысль об одиночестве. А временная, ну или постоянная слепота ассоциировалась у него именно с одиночеством.

— Ожог сетчатки, сто процентов. — Болган не видел смысла говорить дальше, его больше интересовало, что свинцовый шар в желудке по непонятным причинам начал уменьшаться.

* * *

Одинокий желтый глаз луны злым