— Какой?

— Мне показалось, что ты попала в безвыходную ситуацию. Я прав? — уточнил Евгений, глядя мне в глаза. Я кивнула, подтверждая его догадку. — А знаешь, Полина, меня это ничуть не удивляет! Путь, который ты выбрала, рано или поздно должен был привести тебя в тупик.

— Ты говоришь так, будто рад этому, — я отстранилась от Женьки. — Зря я к тебе пришла…

— Не зря. Я постараюсь тебе помочь. Давай, рассказывай, что же все-таки случилось.

— Я только что узнала, что один человек повесился из-за того, что мой дед обыграл его в карты…

— Так. — Евгений усадил меня за стол, потом расположился напротив меня. — Откуда тебе это известно?

— Я встретила Антошку Ярцева, моего бывшего одноклассника. — Я передала Крючкову практически слово в слово все, о чем поведал мне Ярцев, а потом стала изливать ему свою душу: — Женя, я понимаю, что карты — это зло, но Ариша мой единственный родственник. Он всегда баловал меня… И что же теперь? По идее, мне надо закрыть глаза на то, что произошло, но я не могу вернуться домой и общаться дальше с Аришей как ни в чем не бывало, не могу смотреть на вещи, которые куплены на его выигрыши…

— Да, ситуация непростая, — Женька положил свою руку на мою ладонь. — С твоим обостренным чувством справедливости действительно будет нелегко забыть эту историю… Полина, а вдруг Аристарх Владиленович не причастен к самоубийству Булатова?

— Но тот же оставил записку, — напомнила я.

— Ты ее видела? — уточнил Крючков.

— Нет, но Ярцев сказал, что в ней было написано буквально следующее: «В моей смерти прошу винить Аристарха»…

— Мало ли какого Аристарха он имел в виду?

— Женя, я понимаю, что ты хочешь меня успокоить, но, скорее всего, несостоявшийся Антошкин тесть имел в виду именно моего деда. Ярцев выяснил, что и мой Ариша, и Иван Иванович бывали в одном подпольном казино. Две-три недели назад дед вернулся домой с солидным выигрышем. Так что, вполне вероятно, что именно он обыграл Булатова в пух и прах.

— Полина, а вдруг это подстава? — удивил меня своим вопросом Крючков.

— В смысле?

— Вдруг кому-нибудь понадобилось поссорить тебя с дедом? — предположил Крючков. — Например, кому-нибудь из тех, кому ты отомстила в духе Робин Гуда.

— Не знаю, я в этом направлении не думала.

— А ты подумай! А я пока накрою на стол.

Я стала мысленно прокручивать все мои мстительные операции. Начала я, естественно, с самой первой, когда решилась призвать к ответу бывшего прокурора города, в пьяном виде сбившего автомобиль, в котором ехали мои родители. Это случилось около пятнадцати лет назад. Тогда Синдяков не только не был наказан, но и умудрился взыскать с моего деда ущерб, причиненный его новенькой иномарке. Трагедия произошла на моих глазах, и я, будучи наивным подростком, не могла понять, как такое возможно. Только повзрослев, получив юридическое образование и некоторый опыт работы по специальности, я поняла, что подобное происходит сплошь и рядом — закон чаще всего защищает тех, у кого есть деньги и власть. Я была твердо убеждена, что так быть не должно, поэтому встала на сторону «униженных и оскорбленных». Но для начала я наказала убийцу моих родителей. В результате моих усилий он стал неизлечимым пациентом психбольницы. В числе тех, кого я призвала к ответу за безнаказанные злодейства, были самые разные люди: генеральный директор кирпичного завода, владелица кадрового агентства, главврач клиники пластической хирургии, директор страховой компании, адвокат, нотариус и даже сантехник. Кстати, последний из этого далеко не полного списка был убийцей, которого суд присяжных оправдал благодаря стараниям адвоката Крючкова. Женька добросовестно заблуждался насчет своего подзащитного и только через несколько лет, встретив его в областном центре, понял, что совершил профессиональную ошибку. И я, по настоятельной просьбе Евгения, помогла ее исправить. Всякий раз, занимаясь благим делом восстановления справедливости, я старалась найти слабые места своих оппонентов, чтобы потом ударить по ним. Так, может, Крючков прав, утверждая, что кто-то решил нанести удар по моей болевой точке? Кто-то из тех, кому я перешла дорогу…

— Многие имеют на меня зуб, — признала я. — Спасибо, что открыл мне на это глаза. Знаешь, я, пожалуй, поеду домой и поговорю с Аришей. Я не успокоюсь, пока не сделаю этого.

— Нет, я тебя не отпущу, — воспротивился Женька. — Ты сейчас слишком возбуждена, а потому тебе противопоказано садиться за руль. С дедом, конечно, надо поговорить, но завтра, когда эмоции более или менее улягутся. С этой новостью, как говорится, надо переспать.

— То есть ты предлагаешь мне остаться у тебя?

— Ну, разумеется, — Крючков поставил на стол початую бутылку коньяка. — Для начала предлагаю выпить, чтобы расслабиться. Если не трудно, достань рюмочки. Они в шкафу, у тебя за спиной.

— Сейчас. — Я встала, открыла дверку и первое, что увидела, — пачку с надписью на английском языке: «Tea». У Женьки был чай, но он послал меня за ним в магазин. Зачем? В следующую секунду я вспомнила заплаканное лицо девушки, выбегающей из парадной. Неужели Крючков озвучил первую пришедшую ему на ум просьбу, чтобы как-то задержать меня, а затем стал спешно спроваживать свою юную гостью?

— Нашла рюмки? — спросил Евгений.

Я попыталась прогнать догадку, пришедшую мне в голову, но она упорствовала.

— Нашла. — Я достала открытую пачку чая и бросила ее на стол, внимательно наблюдая за реакцией хозяина этой квартиры.

— Так вот он где! — Женька искренне обрадовался моей находке. — Ведь помнил же, что чай должен быть, но на месте его почему-то не оказалось. — А где рюмки?

Мне не хотелось опускаться до банальнейшей сцены ревности, поэтому я молча достала две рюмочки и поставила их на стол. В голове же прочно засел вопрос: «Так, может, та девица и переложила пачку чая, когда хозяйничала на этой кухне?» Ведь кто-то же нажарил котлет. По идее, мне надо было радоваться, что Женька предпочел провести время со мной, а не с той, другой, но я испытывала совсем другие эмоции.

— Ты извини, — сказала я, выйдя из-за стола, — я все же поеду домой.

— Полина, не уходи. — Мой институтский приятель попытался меня задержать, но я все равно ушла.

И моя ревность была тут совсем ни при чем. Просто я почувствовала, что должна немедленно поговорить с Аришей.

* * *

— Полетт, ты где это пропадала? — спросил дед, встретив меня в прихожей. — Я долго не решался сесть ужинать без тебя, а потом не выдержал и разогрел себе остатки вчерашнего плова. Простишь меня?

— За плов — прощу, — холодно ответила я и стала подниматься по лестнице на второй этаж. Открыв по привычке дверь в свою комнату, я увидела там строительный бардак, закрыла ее и шагнула к гостевой комнате.

— Полетт, у рабочих случился какой-то форс-мажор, поэтому они не смогли сегодня приехать к нам, — раздалось за моей спиной. — Отзвонился их бригадир, извинился и пообещал, что завтра все войдет в нормальный график. Полетт, что-то случилось?