Бабушка всегда говорила: если опасаешься чего, помолись, все и уладится. Прочитав краткую молитву, Василиса решила, что теперь она в безопасности. Зря она попросила шофера высадить на ночной улице, зря понадеялась, что в Карповке ей ничто и никто угрожать не может. Оказалось, очень даже может.

Преследовать раздвоившегося Владимира Ильича ей и в голову не пришло. У него свои дела, у нее свои.

Василисе было и без того чем себя занять и о чем подумать. И хотя она понимала, что нужно спешить, если она хочет увидеть бабушку живой, она делала все, чтобы оттянуть эту встречу. Причина в том, что Василиса решительно не знала, о чем говорить со своей бабушкой.

Бабуля очень не одобряла ее первое замужество, но еще больше она не одобрила развод. А уж когда Василиса вышла замуж во второй раз, причем официально, со штампом в паспорте, фатой и гуляньем в ресторане, бабушка и вовсе стала считать внучку кем-то вроде падшей женщины. Даже молилась о ней еще усерднее.

– И все равно не отмолить мне тебя, Васька! – сетовала она. – Была бы я еще сама не так грешна, тогда ладно. А так пропадем мы с тобой, девка. Но ты-то, ты-то какова! Уж на что я бедовая была, а и то после твоего деда ни на одного мужика смотреть не захотела. А ты?

– А что я?

– Второй раз замуж выскочила! Да еще при живом муже!

– Время сейчас другое.

– Время другое, люди те же.

– Разводы давно узаконены.

– И чего? Аборты тоже узаконили. Лучше от этого жить стало?

Будь второй брак Василисы хоть сколько-нибудь удачнее первого, ей было бы чем ответить на упреки бабушки. Но нет, и второй брак Василисы никак нельзя было назвать удачным. Первый муж – Антошка – гулял от нее направо и налево, не пропускал ни одной юбки и постоянно врал. Врал, почему задерживается с работы, почему рубашка в женской помаде. Врал, почему звонят ему среди ночи женскими голосами и что-то от него в срочном порядке требуют.

Причем врал Антон столь виртуозно, что Василиса сперва и сама верила его вранью. Союз их продержался целых два года. Только два года спустя улики его измен стали настолько очевидны, что закрывать глаза и дальше Василиса просто не смогла. Знаете, когда в собственной кровати обнаруживаешь голую деваху, которую обнимает родной муж, места для сомнений как-то не остается.

Правду сказать, муж и в тот щекотливый момент не сдался, прибег к испытанному средству и попытался придумать в свое оправдание какую-то вовсе уж немыслимую историю про искусственное дыхание, но Василиса его слушать не захотела. Быстренько развелась с гуленой и вышла замуж за человека, который казался серьезным и ответственным. Вот именно, что только казался.

У этого кадра оказался совсем другой порок. Второй муж Василисы женщинами не интересовался, ему было не до того. Все его интересы поглощала бутылка.

Увы, Артем пил, причем запоями. Между одним запоем и другим у него случались промежутки трезвости, во время одного из которых Василиса с Артемом и познакомились. В эти свои промежутки, иные из которых длились по нескольку месяцев, Артем казался идеальным мужчиной, все в нем было как раз и ровно столько, чтобы не ощущалось нехватки, но и избытка тоже не наблюдалось. Так что очарованная Василиса поверила, что судьба смилостивилась над ней.

На свадьбе муж к спиртному не притронулся. Даже глотка шампанского не выпил. Василисе бы тогда еще насторожиться, но нет, она лишь обрадовалась, какой редкий, прямо-таки уникальный человек ей достался в мужья.

Когда муженек первый раз вернулся вечером в пятницу в стельку пьяным, Василиса не слишком огорчилась. Со всяким может случиться. Перебрал, бывает. Тем более что в субботу утром, проспавшись, Артем очень убедительно объяснил жене, что конфуз случился потому, что в их офисе внезапно закрылась столовая, и у него целый день маковой росинки во рту не было.

– А вечером день рождения шефа сели отмечать, поэтому меня так и развезло. Но это в первый и последний раз, клянусь тебе. Сам не люблю быть в таком состоянии.

Василиса поверила. Ведь до этого Артем не притрагивался к спиртному. Но уже в тот же день вечером он вышел за сигаретами, а вернулся глубокой ночью и снова пьяный. В воскресенье он пил принесенное с собой в субботу, а в понедельник не вышел на работу. И во вторник не вышел. И в среду. И в четверг. В пятницу запой неожиданно закончился. Артем даже успел получить больничный от знакомого врача, хорошо знающего истинный недуг своего пациента. Тем в тот раз все и ограничилось.

Следующий месяц все шло прекрасно. Артем являлся трезвым, был милым и любезным, участвовал в хозяйственных делах, Василиса нарадоваться на него не могла. Но через месяц он сорвался снова. И на сей раз пил целых две недели, так что со службы стали звонить и интересоваться, когда же сотрудник явится и сделает ту работу, ради выполнения которой он был нанят. Василиса боялась, что Артема уволят, но нет, каким-то образом все обошлось. Оказалось, что Артем умеет врать ничуть не менее убедительно, чем Антон. Это заставило ее наконец призадуматься.

Потом был еще запой, еще и еще. Артем подшивался, кодировался, гипнотизировался, даже к бабке-знахарке сходил и посетил несколько сеансов иглоукалывания у известного в своих кругах китайца. Но что бабка-знахарка, что китаец – результат неизменно был один и тот же.

Василиса сначала искренне переживала, пыталась помогать ему в борьбе с зеленым змием, но потом борьба эта стала ее утомлять. Да, Артема было очень жалко, хороший мужик, а погибал в неравной схватке. Но себя Василисе было жальче. Она понимала, что может провозиться с Артемом месяц, может год, а может и всю жизнь. И что? Это ей надо? Каждый день глядеть в окошко, поджидая любимого, и гадать, каким он вернется?

Сейчас Артем как раз находился на пике очередного запоя и, по прикидкам ставшей уже опытной в таких вещах Василисы, раньше следующей недели из штопора выйти вряд ли мог. Везти его в таком состоянии к бабушке она боялась. За бабушку боялась. Пусть уж лучше та ничего не узнает. Хотя ее не обманешь, в этом Василиса убедилась уже давно.

Домик бабушки стоял в самом конце улицы, из него была видна речка и пологие, поросшие ивняком склоны. Домик был маленький, покосившийся от времени. Василиса как-то предложила построить новый дом, а эту развалюху снести, но бабушка вроде как даже обиделась на внучку.

– Вам бы, молодым, все рушить, – разворчалась она на Василису. – Погоди, вот помру, успеешь еще новый дом отстроить.

Хотя Василиса бывала здесь каждый год по нескольку раз, она уже не могла считать дом своим. Да, она должна была уехать, никаких перспектив в Карповке у нее не было, но она все-таки чувствовала некоторую вину перед бабушкой, которую оставила совсем одну. Не то чтобы бабушка жаловалась внучке или как-то иначе дала понять, что затаила обиду, но самой Василисе было немножко стыдно. Она-то живет в городе, пусть и не очень счастливо, но живет. А бабушка здесь одна…

Но, с другой стороны, если сравнить их обеих, бабушка выглядела куда счастливей, а уж умиротворенней Василисы – точно в тысячу раз.