волосы. Они доходят до плеч, и пряди спереди длиннее, чем сзади, – совсем не те длинные светлые локоны, которые были в прошлом году. Смена имиджа стала для меня терапией. Я покрасилась для себя: хотела доказать этим уродам, что больше не миленькая добренькая стипендиатка. К черту! Прошлое придает мне сил. Я ночевала в приютах для бездомных. Видела, как мама колет наркоту в руки и между пальцами ног – куда угодно, только бы словить кайф. Видела, как она высасывает бутылку водки на завтрак.

По сравнению со мной эти богатеи – младенцы.

Так почему я трясусь?

«Не бойся», – шепчет внутренний голос.

Я распахиваю двери навстречу прохладному воздуху и ярко освещенным коридорам. Снаружи «Кэмден» похож на старинный замок, но внутри – современная роскошь, как в особняке миллионера.

«Пахнет деньгами», – думаю я, на секунду застыв на пороге. Школа шикарная, тут ничего не скажешь! Теплые серые стены с белой обшивкой, лепнина, кожаные кресла – и это только холл! Я нерешительно прохожу дальше. На стенах величественные портреты бывших директоров соседствуют с фотографиями улыбающихся выпускников. Парни в костюмах, девушки в черных платьях. В конце года я тоже окажусь на общей фотографии класса. Из горла рвется истерический смешок, но я сдерживаю его.

Вокруг толпятся ученики – девушки в плиссированных юбках и белых блузках, как у меня, парни в светло-коричневых брюках и белых рубашках с красно-золотыми галстуками. Все поворачиваются, чтобы посмотреть, кто пришел в первый день учебы.

Глаза сверкают.

По толпе проносятся шепотки.

Борясь с нервами, я делаю глубокий вдох. Уже немного жалею, что пришла: хочется развернуться и убежать, но я держусь, как бы меня ни тошнило. Подавив эмоции, заталкиваю воспоминания в сундук и запираю на ключ. Представляю тяжелый замок и цепь, а потом выбрасываю этот кошмар в океан.

Пошел ты, третий год! Скатертью дорога!

С холодом в глазах, который практиковала неделю, я оглядываю учеников, не останавливаясь на лицах. О да: Ава Харрис, крыса, которая обратилась в полицию после вечеринки, вернулась.

И никуда не уйдет.

Еще один год, и я смогу побороться за государственную стипендию. Может, даже поступлю в Вандербильт. Вандербильт! По телу пробегает дрожь предвкушения. Престижный университет! Занятия с людьми, которые меня не знают! Собственные вещи, собственная дорога в будущее – красивая, мощеная и прямая…

Сама не замечая, прохожу по коридору. Толпа расступается, и когда ученики видят меня, то замирают, глядя во все глаза.

В воздухе стоит напряжение.

Была бы я ведьмой, сейчас бы злобно расхохоталась.

Сжимаю кулаки, с трудом сохраняя решимость.

Ты лучше любого из них.

Но внутри эти слова почти не отзываются.

Из толпы выскакивает Пайпер и крепко меня обнимает:

– Вернулась! Моя девочка вернулась! Боже, я так по тебе соскучилась!

Ее восторженное приветливое лицо – то, чего мне сейчас не хватало. Эта красивая светло-рыженькая девушка с двумя заколками-бабочками – моя подруга еще с первого года учебы. Мы познакомились в хоре. Она не умеет петь, а вот я – обожаю! Каждый концерт обязательно выступала соло… пока не случилось то, что случилось.

Пайпер все еще болтает, расспрашивая, чем я занималась на каникулах. Когда говорю, что работала, она рассказывает об ужасном путешествии в Йеллоустон с родителями и двумя младшими братьями. Я киваю и улыбаюсь в нужных местах, делая вид, что в порядке. Она, кажется, верит.

Вот и хорошо!

Поправив ярко-розовые очки в кошачьей оправе, она улыбается и берет меня за руку.

– Я так рада тебя видеть! Родители, кстати, ждут тебя к нам на ужин. Мы давненько не виделись!

Да уж.

– Ты как, в порядке? – спрашивает она.

Не успеваю ответить, как кто-то толкает меня плечом и быстро уходит, напоследок бросив: «Крыса».

От удара рюкзак сваливается с плеча.

Началось…

Пайпер наклоняется за ним и кричит в спину парню:

– Поосторожнее, придурок!

Я встаю на носочки и вытягиваю шею, чтобы посмотреть, кто это был. Рыжие волосы – футболист Брендон Уилкс. Мы почти не знакомы.

Пайпер сдувает с лица челку и принимает беспечный вид, а сама оглядывает толпу, как бы намекая, что ко мне лезть не стоит.

– В общем, рада тебя видеть! Мы давно не общались. Ты сама виновата, конечно, но я все понимаю. Тебе нужно было время – я его тебе дала.

Она никогда не боялась говорить прямо.

Наверное, стоило почаще звонить ей, но я не могла. Не хотела вспоминать об этом месте и его обитателях. Поначалу пыталась общаться, но она заводила разговор о школе, футбольных матчах и домашних заданиях, и меня затягивала черная дыра воспоминаний о людях, думать о которых совсем не хотелось. Ее жизнь продолжалась – и правильно. Это я застряла в прошлом.

– Но теперь ты вернулась. – Она улыбается, но губы ее дрожат.

– Да. – Я тоже стараюсь улыбнуться.

Это ее родители отвезли меня в прошлом году в больницу. Хорошие люди. Трудолюбивые. Но небогатые. Как и я, она стипендиатка – попала в «Кэмден» благодаря безумным оценкам по математике и естественным наукам. Она живет здесь, в Шугарвуде, а я добираюсь из интерната. До шестнадцати монахини возили меня в школу на старом желтом фургоне.

Пайпер подскакивает, услышав свое имя по школьному интеркому, и тараторит:

– Ой! Нужно бежать! Мама приехала. Я в первый же день забыла ноутбук, веришь? Такая растяпа! Давай в классе увидимся! У нас ведь первый урок вместе? – Она быстро обнимает меня. – Ты справишься!

Не уверена.

Если честно, хочется убежать, сесть в машину и навсегда уехать отсюда. Но потом я вспоминаю Тайлера – младшего брата. У меня есть цель. И ее нужно придерживаться.

Не дожидаясь ответа, Пайпер отворачивается и скачет по коридору как Тигра из «Винни-Пуха». Всё как всегда! Я моментально начинаю скучать по ней, ощущая на себе пристальные взгляды.

Забавно, но раньше на меня не обращали внимания. Я не высовывалась, старалась сливаться с толпой и держаться как можно тише… А потом, летом перед третьим учебным годом, я наткнулась на Ченса в книжном, и он проявил ко мне интерес. Когда начались занятия, я вбила в голову, что обязательно стану чирлидершей. Якобы ради портфолио, да и времени это должно было занять меньше, чем футбол или теннис. Но на самом деле я старалась ради него. Я хотела быть с Ченсом, ходить на футбольные матчи по пятницам и на вечеринки после.

Какой же я была дурой!

Я пробираюсь сквозь глазеющую толпу, стиснув лямки рюкзака. Складывается впечатление, что идти нужно целую вечность. Шепотки нарастают, прокатываются по толпе учеников, как волна в океане.

И, разумеется…

Братья Грейсоны – первые «акулы», которых я вижу. Прислонившись к стене, они болтают с какими-то девушками. Нокс и Дейн, близнецы. Высокие, мускулистые и широкоплечие. Я оглядываю их, сохраняя равнодушное выражение лица. Внешне они похожи, но по характерам – день и ночь. Нокс холодный, никогда не улыбается, его идеальное лицо прорезал шрам, нарушающий изгиб губ. Я сглатываю.

Да пошел он! Не собираюсь весь год бояться.

Его губы дергаются, будто он читает мои мысли, и шрам двигается с ними.

«Ты меня не пугаешь», – написано у меня на лице.

Он ухмыляется.

Густые волосы цвета красного дерева вьются у воротника. Глаза под бахромой черных ресниц пронзительно-серые, как металл; взгляд цепкий и испытующий. От него ничего не может укрыться, и меня это нервирует – нервировало с первого года, когда я ловила его взгляд на себе, а Нокс изучал меня, словно букашку. Когда я набиралась смелости посмотреть в ответ: «Что, нравлюсь?» – он насмешливо фыркал и уходил. Для него я просто ничтожество. Он так и сказал после первой игры в прошлом году.

– Чего тебе? – с усмешкой спрашивает Нокс, когда я заглядываю в раздевалку. Холодный взгляд скользит по короткой юбке и останавливается на впадинке у горла. Для теплой формы вечер недостаточно прохладный, а потому сегодня на мне красно-белый жилет с треугольным вырезом и символом школы на груди.

– Где Ченс?

Он напрягается, затем фыркает и стягивает мокрую от пота футболку вместе с наплечниками.

У него широкие плечи, мощная загорелая грудь с редкими золотистыми волосками, узкая талия. Спустившись взглядом к прессу, задерживаюсь на небольшой татуировке чуть ниже пояса, но не могу разглядеть. Несмотря на успехи в спорте, он не качок, а просто подтянутый, с идеальными мышцами и…

Я опускаю взгляд в пол. Не стоило так разглядывать Нокса! Мой парень – Ченс.

Из соседней с раздевалкой комнаты – кажется, душевой – доносится мужской смех, и я падаю духом. Наверное, Ченс там.

Подняв глаза, хочу попросить Нокса передать Ченсу, что я заходила поздравить его с двумя тачдаунами, но слова застревают