Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это что за одеколон? С ароматом рыбы?
Он изучает ногти.
– Мерзкий запах.
На самом деле божественный.
Присвистнув, он смотрит в потолок и ведет ладонью по волосам.
– Твои подружки тебе до сих пор не сказали? Боятся тебя, видимо. – Клянусь, уголок его губ дергается. – Ничего, может, кошкам понравится. Мяу! – Я делаю вид, что царапаю его, и он не сдерживает ухмылки.
– Вообще-то это туалетная вода из Парижа. Мама привозила мне ее каждое Рождество, так что хватит до конца жизни.
– Ах, Париж! Чудесное место: Эйфелева башня, сыр, вино, пафосные акценты, пудели… Постоянно езжу туда за покупками!
– Правда? – Он вскидывает бровь. – По твоим кедам как-то не видно. Ты когда их меняла?
Я фальшиво улыбаюсь.
– Может, мне нравятся потертые вещи? Они хотя бы оригинальные, не то что твои кожаные ботинки. У каждого второго такие! Дай угадаю… – Я постукиваю по подбородку, рассматривая безупречные лоферы большого размера. Отличная строчка, кожа медового цвета, наверняка удобная стелька… – Новинка из Италии?
– Ах, как хорошо быть богатым! А как нищие поживают?
Глаза Нокса блестят. Ему нравится меня доводить.
Он улыбается. Я улыбаюсь в ответ.
Ох, дорогой, в эту игру можно играть вдвоем!
Мне больше нечего терять. В приливе храбрости я высовываю язык и нарочно прикусываю губу.
Он моргает и отворачивается.
– Тебя заводит спорить со мной, Злой-и-Неприступный?
– Только слово скажи, Тюльпан, и я заведусь. Хочешь встретиться за трибунами? Я не против.
– Откуда ты знаешь мое второе имя? – У меня перехватывает дыхание, а Нокс смеется. – Это ты меня изнасиловал?
Слова вырываются сами собой, но я только рада, потому что скучающее веселье на его лице сменяется бесстрастной маской. Я пристально наблюдаю за ним: подмечаю каждую мелочь, ищу правду в гранитных чертах лица. Сжатые зубы выдают эмоции, но, когда он смотрит на меня, в волчьих глазах я вижу только арктический холод.
– Ну так? – добавляю я, пряча кулаки под партой.
– Мне не нужно брать силой то, что мне предлагают ежедневно. Я ни разу не прикасался к девушке, которая этого не хотела. Ты мне даже неинтересна, Тюльпан. Но я готов трахнуть тебя из жалости, если ты так хочешь.
Я ему даже неинтересна. Отлично!
– Но ты был на той вечеринке.
– Это ничего не значит. Я ушел оттуда со своей девушкой. И она этого, кстати, очень даже хотела. Ты же видела, помнишь? – Он всматривается в меня, словно что-то ищет.
Хмурюсь. Почему он вдруг поднял эту тему? Да еще и в деталях.
– Я тебе не верю, – огрызаюсь я. – Ты «акула». Вы патологические лжецы.
Мы сидим, повернувшись друг к другу и низко наклонив головы. Голоса приглушены: мой – злой, его – напряженный и твердый.
– Патологические лжецы, ага, – передразнивает он. – Я помню, как ты хлестала виски, будто это чай. И я видел видео, где ты танцуешь с шестью парнями.
– Хм, я думала, их там больше. Ты пересчитывал? Забавно, не помню тебя на видео!
– Потому что я такой херней не занимаюсь. И я ушел. Помнишь?
Да что он уперся? Вся школа знает, что я ничего не помню. Выбрасываю эти мысли из головы.
– Что, я для тебя слишком нищая? – спрашиваю я. – Ох, бедная я, несчастная…
– Я не снимаюсь в таком, потому что забочусь о футбольной карьере. Университетские рекрутеры просматривают социальные сети, – говорит он без выражения, сдерживаясь.
Поджимаю губы. Руку бы отдала, чтобы увидеть, как Нокс Грейсон теряет самообладание.
– Да-да, мы знаем, ты у нас из сильных мира сего. Все тебя в жопу целуют. Только не я. Знаешь что? Я думаю, что под этой маской скрывается парень с реальными проблемами. Мама с папой тебя недолюбили? Поэтому Дейн подсел на наркотики? – Я торжественно замолкаю, когда он мрачнеет. – О да, я знаю, как выглядят наркоманы! Выросла с матерью-алкоголичкой. Видишь, не только мне плохо живется. Бедные, богатые – у всех одинаковые проблемы. Лично я вот не помню, что случилось той ночью. А ты… не знаю. Ты просто хладнокровный мудак.
В ответ на мою речь он часто моргает, и его грудь вздымается, когда он оглядывается на Дейна. Потом смотрит на меня тяжелым взглядом, но в его глазах кроется жаркая злоба.
– Не впутывай сюда брата.
Ха! Оказывается, и у Нокса есть свои слабости – его брат, например. Внесу в список вещей, которые его бесят.
– Единственное, что у меня было, – мое тело, и то ли ты, то ли твои драгоценные товарищи по команде взяли его без моего согласия. Ничего хуже ты мне не сделаешь, Злой-и-Неприступный. Так своим дружкам и скажи! Рано или поздно я вспомню, кто надо мной надругался, и убью его голыми руками.
– Я сам его убью. – Его глаза вспыхивают.
Сердце пропускает удар, и я отстраняюсь, в замешательстве втянув в себя воздух.
Что?
Ищу слова, но нахожу только:
– В смысле?
Он поджимает губы.
– Не останавливайся, раз начала. Выскажись, не держи все в себе! Давай, я слушаю.
Я хмурюсь. Как оказалось, что он снова завладел ситуацией?
– Зачем?
– А ты не хочешь? Тебя десять месяцев не было, но ты снова с нами. Ты злишься – не думай, что я не вижу. Давай, сорви злость!
Снова какие-то игры?
Сглатываю. Меня разрывает между желанием высказать все «акуле», о чем я мечтала все лето, и потребовать объяснений. Почему он убьет человека, который тронул меня? Но гнев побеждает.
– Ладно. Я ненавижу тебя и твоих друзей. Вы испортили мне прошлый год, но больше я этого не позволю. То, что вы сделали, на меня не повлияет. А если ты превратишь мою жизнь в ад, я устрою тебе то же самое.
Он на мгновение опускает густые темные ресницы.
– Ох, Тюльпан… Ничего ты не сделаешь.
– Я бы посмотрела, как ты бы себя повел, оказавшись в моей шкуре.
Он мельком оглядывает меня.
– Нет уж, спасибо.
– Придурок, – стискиваю зубы.
– Ага.
– Полный. Главный хрен в школе, и я не про твой член. Просто ты невероятный мудак! Не верю, что девчонки на тебя вешаются. Ты же отвратительный!
– Да.
– И знаешь что? Ты на пике своей футбольной карьеры. Еще немного, и ты превратишься в одинокого мужика средних лет с кучей проблем. Будешь ходить к анонимным алкоголикам, дрочить на порнуху и плакать над едой из доставки…
Он потирает рот, и сначала мне кажется, что он злится. Потом я замечаю, что его плечи дрожат.
– Что смешного? – огрызаюсь я.
– Ты, – говорит он, глядя мне прямо в глаза.
Потянувшись, растрепываю ему волосы. Они шелковистые, и я, вздрогнув, отдергиваю руку.
Я прикоснулась к нему. Сама.
Что со мной такое?
На мгновение он застывает, а потом отстраняется.
– Не трогай меня.
Сердце колотится, и я приказываю ему успокоиться.
Миссис Уайт, откашлявшись, подходит к парте.
– Очень рада, что вы нашли общий язык. – Я фыркаю, а она продолжает: – Я к вам с фильмом. Нужно будет посмотреть его и написать совместное сочинение. Возражения имеются?
– Никаких, – коротко отвечает Нокс.
Я издаю мысленный стон.
– Жду не дождусь возможности поработать с Ноксом. Какие варианты?
Она улыбается, будто не замечает повисшего напряжения.
– Осталось два фильма: «Звездные войны» и «Грязные танцы». Какой хотите?
– «Звездные войны», – отвечаю я.
– «Грязные танцы», – в тот же момент отвечает Нокс, и я смотрю на него с раскрытым ртом.
– Серьезно? Ты выбираешь «Никто не поставит Бэби в угол» вместо световых мечей и джедаев? Ау, ты же парень, вам нравятся звездолеты и убийства! Используй силу, Нокс! Выбирай «Звездные войны».
Он бросает на меня презрительный взгляд.
– Плевать на световые мечи! В «Грязных танцах» есть аспекты, о которых можно написать. Например, как Бэби способствует воссоединению семьи…
– Пф! – фыркаю я. – А как же Люк Скайуокер и принцесса Лея? Чуи и Хан Соло? Вот настоящая семья, а не богачи на отдыхе…
– Две социально-экономические группы: гости и работники отеля Келлермана…
– Господи, ты даже название отеля знаешь! А словечками-то какими бросаешься! «Социально-экономические группы»… Удивительно, я-то тебя считала туповатым…
– А что, ты таких слов не знаешь? Это ты тут ботанка, Тюльпан, а я – просто качок.
– Еще раз меня так назовешь…
– Лучше так, чем как тебя называют все остальные…
– …получишь по лицу.
Мы сверлим друг друга взглядом и молчим. Только потом Нокс качает головой:
– Язык