что она не такая как все, все же Лиске повезло больше не встречаться с Серым и его друзьями.

Лиска поежилась. Воспоминания больно жгли душу, возвращая, пусть на миг, в то время, когда бедняга постоянно оглядывалась, боясь попасться на глаза хулиганам. Как она в страхе бежала и как ее догоняли….

Давняя обида подняла голову где-то глубоко внутри. Лиска постаралась переключиться на завтрашний день. Отец прав, надо искать плюсы. Обойти окрестности, найти себе занятие…

Мерный шум деревьев за окном успокаивал и Лиска сама не поняла, как погрузилась в сон.

***

Она бежала. Улепетывала со всех ног, проносясь между деревьями, запрыгивая на поребрик и не обращая внимания на недовольный окрик случайных прохожих. Со стороны казалось, что маленькая девочка с огромным выцветшим бледно-розовым рюкзаком опаздывает на занятия. А может, просто бежит поддавшись тому теплому весеннему настроению, которое дарила долгожданная мартовская оттепель.

К сожалению, девочку подгоняла паника. Страх оказаться беспомощной и жалкой, измазанной в грязи, с порванной одеждой. Страх чувствовать осуждающие взгляды родителей и выслушивать нотации. Страх быть наказанной.

— Вон она, лови!

Мальчишеский окрик заставил оступиться. Едва удержавшись на ногах, она метнулась через школьную площадку во двор, надеясь выбраться на проспект и смешаться с толпой. Там то они ее не тронут. Надо только успеть добежать.

Сзади слышался топот ног. Он быстро приближался.

Сердце бешено колотилось, в боку кололо и дико не хватало воздуха, но она упрямо бежала, видя впереди спасительную арку двора.

Он выскочил неожиданно. Самый рослый и противный из всех. Выскочил и поставил подножку. Она с разбегу споткнулась и растянулась на земле. Было очень больно и обидно. Слезы помимо воли выступили на щеках.

— Какая прыткая, — сказал один из догонявших, поравнявшись с жертвой.

— Ща мы ей прыти поубавим, — с вызовом сказал главный и рывком поднял беднягу на ноги.

Портфель съехал на бок.

— Корова и плакса! — заявил самый младший из компании.

— Что, уродка, добегалась? Фу, от тебя воняет чем-то, — главный демонстративно скорчил физиономию.

Девочка с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать в голос. Мама каждый день прыскала своими духами, когда провожала до дверей. Запах был тяжелый, совсем не походящий на цветы. Но она терпела, потому что любила маму.

Девочка попыталась отряхнуться, чем вызвала новую порцию смеха. Они не любили ее. За то, что она новенькая. За то, что слишком скромная. За то, что не так пахла и немного шепелявила. За то, что у нее не было друзей. За ее слабость. Но больше всего ненавидели потому, что могли ненавидеть. Иногда для этого не нужна никакая причина.

Прохожих не было. Звонок уже прозвенел и согнал всех гуляющих в классы. Оставался двор, девочка и ее мучители. Не торопясь, главный из троицы вальяжно зашел ей за спину и вдруг резко толкнул. Она снова упала на колени. Новая порция боли вызвала новые слезы. Ранки саднили, проступили капельки крови.

— Что нюни распустила, тварь дебильная?

— Отшьтаньте, — всхлипнула она.

— Отшьтаньте, — передразнил главный и загоготал.

Он вдруг перестал ржать и расплылся в улыбке.

— А знаешь, что? У меня есть идея. Скажи — я маленькая тупая мышка. И я тебя отпущу.

— Правда? — с надеждой спросила девочка.

— Эй! — возмутились друзья.

— Цыц, кретины.

Он отошел в сторонку к мусорному бачку и незаметно достал лежащую сверху кожуру от банана.

— Говори!

— Я… — обида встала горячим комком в горле, — я маленькая ту… тупая мышка…

— Громче!

— Я… — что-то шлепнулось на голову, — а-а-а!

Все трое покатились со смеху. Девочка сбросила с себя кожуру и задрожала.

— Слухайте, парни, а что если искупать ее в помойке?

— Нет! Нет, пожалуйста не надо!

От лица отлила кровь. Девочка словно рыба, выброшенная на берег, открывала и закрывала рот.

— Еще как надо, — главный потер ладошки и шагнул вперед.

***

Лиска открыла глаза. Над ней нависал низкий потолок, на котором в диком танце двигались тени деревьев, сплетаясь в немыслимые узоры. С окна по-прежнему тянуло холодом. Лиска поежилась, натянув одеяло до кончика носа. Налетел очередной порыв ветра, стекла задребезжали. Из-за туч показалась пышнотелая луна, осветив, покрытый мелким противным дождем, деревянный подоконник.

Лиска нехотя встала и подошла к окну. Сырость превратила дом в хижину на болоте. Не хватало только квакающих лягушек, да кружащихся комаров. Девочка закрыла окно и собиралась уже вернуться к Вике, мирно почивающей на подушке, как вдруг ойкнула и замерла. Она закрыла окно, но она его… НЕ открывала!

Лиска задумалась на минуту. Ну, конечно, наверняка перед сном зашла мама и…

— Которая сама боится сквозняков, — подсказал внутренний голос.

Лиска нахмурилась. В городе мама всегда осенью заклеивала окна. Малейший сквозняк приводил к аллергии. Странно, что она вдруг решила оставить дочери на ночь свежий воздух.

Лиска хотела махнуть рукой и снова улечься, как раздался тихий скрип. Он прозвучал совсем рядом, то ли из коридора, то ли сверху. Лиска прислушалась. Скрип повторился. На этот раз гораздо отчетливее.

— Дом старый, вот и скрипит, — сказал внутренний голос, но как-то не слишком убедительно.

Дом то и правда старый, вот только скрип больше напоминал шаги.

— Мама? — негромко позвала Лиска и прислушалась. Тишина. Скрип. Прошелестел чей-то тихий шепот, — Мама, это ты?

Лиска подошла к двери. Поколебалась немного, вернулась, схватила Вику и снова подошла. Рывком потянула на себя ручку. Ничего. Пустой темный коридор. Пальцы нашарили выключатель, но естественно света не было.

Скрип снова повторился. Лиска с уверенностью могла сказать, что он шел из соседней комнаты. Скрипели половицы. Скрип. Тишина. Скрип. Шепот. Из-под двери тянуло холодом. Лиска сжала куклу крепче и сделала шаг.

— Дом старый, вот и скрипит, — твердил внутренний голос, — помнишь, ты испугалась картин в музее? Тебе казалось, что все они смотрят на тебя. Ты уже взрослая, и у тебя разыгралось воображение. Просто старый дом.

Но как не пыталась, Лиска не могла себя успокоить. Что-то тревожное разрасталось в животе и поднималось выше. Сердце стучало сильнее, отдаваясь в голове маленьким молоточком. Тук-тук-тук.

С первого этажа раздался храп. Ночью в тишине он казался чем-то вроде дребезжащего мотоцикла. Храп имел две тональности, значит родители точно спали. Но тогда кто же бродил в соседней комнате?

— Мыши или крысы, — подсказал голос, — наверняка укрылись от дождя.

— Мыши не шепчут, — возразила Лиска.

Она переминалась с ноги на ногу не решаясь войти внутрь. Но и возвращаться, не выяснив ничего до конца не хотелось.

— Ш-п-ш-п-ш-ш-ш…

Скрип раздался гораздо сильнее.

Лиска дрожащей рукой взялась за ручку. На миг показалось, что ручка очень теплая, даже горячая. Затем выдохнув, Лиска резко открыла дверь.