по его груди кулачками, но ничего не могу поделать — моё сопротивление для него всё равно что слону дробина.

А чужой язык тем временем хозяйничает у меня во рту, как у себя дома, вынуждая меня всхлипнуть.

После этого натиск мужчины становится мягче, нежнее… и я задыхаюсь, потому что на какой-то момент теряю голову от его поцелуя.

Наконец, мужчина отрывается от меня.

— Молодец, — цедит он, глядя мне прямо в глаза. — Угодила.

— Что? — с надрывом спрашиваю я.

— А теперь идти в гостевую спальню. Катя тебя проводит.

Он подходит к столу и берет со столешницы небольшой колокольчик. Звонит в него, вызывая прислугу.

На этот звук в кабинете появляется пожилая, худая женщина.

— Давид Алексеевич, — женщина чуть ли не кланяется моему мучителю, но тот этого даже не замечает.

— Сиреневая комната. И подай ей ужин.

— Пойдемте, госпожа, — предлагает мне женщина, в то время, как её хозяин уже полностью забыл о нашем присутствии. Похититель усевшись в кресло, что-то читает с экрана своего мобильного — и по его лицу пробегает довольная улыбка.

— Госпожа, — напоминает о себе прислуга. Я киваю и двигаюсь вслед за женщиной, думая, что я попала в какой-то кошмар.

Потому что так не бывает.

Глава 2

Ульяна

Ещё неделю назад я носилась по всей Венеции пытаясь найти правильные кружева для следующей выставки.

Уже полгода как я работаю младшим сотрудником в одной из галерей: я общаюсь как с художниками, так и с потенциальными покупателями.

Мне нравится эмоции, которые бьют ключом рядом с миром искусства — у меня нет дара художника, нет огромных денег, но благодаря своему образованию и хорошему вкусу я совмещаю первое со вторым, получая за это свою зарплату и надеясь в будущем заслужить комиссионные.

Мне кажется, я уже почти у этой черты, поэтому вкладываю много сил в предстоящую выставку… и почти когда всё уже готово отец просит меня сопроводить Ника домой, в Москву.

Я вымотана с выставкой, у меня нет сил даже выспаться, но отец настаивает.

Я предлагаю ему нанять сопровождающего — я люблю брата, но у меня работа, которую невозможно отложить.

Отец недоволен. Напоминает мне о маминой депрессии, из-за которой он не может оставить сейчас её одну.

— Твоя мать сейчас проходит курс терапии в Риме, — говорит отец. — Я не могу бросить её одну.

Поэтому я должна приехать в Рим, взять Ника и отвести его в Москву… когда можно просто доплатить стюардессе.

Я всё ещё не понимаю, какая нужна именно мне сопровождать брата, но отец раздражен и ничего, кроме обвинений в черствости, он не говорит.

В конце концов, я вешаю трубку, решив, что мне это надоело.

А утром меня увольняют из галереи.

Первые пару дней я нахожусь в шоке и не понимаю, что происходит: меня хватила моя начальница, владелец галереи, сеньор Гасталло уже заговаривал о комиссионных, так как я нахожу подход и к художникам, и к клиентам. Но вместо продвижения по работе, мне дают ногой под пятую точку.

Я нахожусь в таком шоке, что когда звонить отец, выпаливаю ему о том, что со мной случилось. Уже много лет я могу поделиться своими проблемами только с папой — маме из-за её состояния нельзя нервничать, поэтому с ней я делюсь только хорошими новостями.

А вот с проблемами — иду к отцу.

Этот раз не стал исключением.

Несмотря на наш странный предыдущий разговор, в этот раз папа разговаривает со мной совсем другим тоном. Мягко. Заботливо. С нежностью в голосе.

Когда он узнает о моих проблемах на работе (точнее, о моём увольнении), он тут же предлагает мне развеяться поездкой в Москву.

В тот момент я ещё не подозреваю, что это ловушка. Думаю, что это хорошая идея — и мчусь за братом в Рим.

Когда мы прилетаем с братом в Москву, нас встречает водитель на Мерседесе представительского класса — то есть явно не обычное такси. Поначалу я ещё думаю, что это такая забота отца, но когда мы подъезжаем к дому бабушки, всё меняется: прямо за нами во двор заезжает похожая дорогая машина, из которой выходят два человека.

Один открывает нам дверь — и мой брат радостно кричит, узнавая в незнакомце какого-то Виталика…

— Пойдем, я отведу тебя к твоей бабушке, — говорит этот парень моему брату, кивая в то же самое время мне короткую фразу: — Мне уже приходилось сопровождать Ника. Не переживайте за брата.

— Почему я должна переживать? — мгновенно выпуливаю я с удивлением.

— Почему Ульяна должна переживать? — спрашивает мой младший братишка.

— Потому что ей пора в другое место, — отвечает парень, вытаскивая моего брата из салона. И когда я собираюсь выйти следом (дверь с моей стороны почему-то оказывается заблокирована), на место Ника садиться незнакомый мужчина с хищным взглядом.

— Поехали. — Отдаёт он приказ водителю, а затем бросает на меня короткий взгляд. — А ты ничего… лучше, чем на фото.

Я понимаю, что это похищение, и пытаюсь стучать по стеклу рядом с собой, пытаясь привлечь внимание других водителей.

— Прекрати этот цирк, — говорит мужчина. — Иначе усыплю.

Я резко поворачиваюсь к незнакомцу и оцениваю свои шансы.

Ногти у меня длинные, плюс эффект неожиданности… может, сразу и не вырвусь, но если машина начнёт вилять — это точно привлечет внимание.

— Глупо. — Заключает незнакомец, резко выбрасывая в мою сторону руку.

И всё. Дальше темнота.

А затем я прихожу в себя на диване — в кабинете монстра, который меня похитил.

Тем временем Катя приводит меня в гостевую спальню. Она показывает мне ванную комнату, которая примыкает прямо к спальне, рассказывает, как чем пользоваться.

В ванной комнате есть душевая, биде и джакузи.

В самой спальне, на небольшом диванчике рядом с кровать, какое-то скопление коробок и пакетов с логотипами известных брендов.

Катя говорит, что это моя новая одежда — завтра я должна буду надеть всё новое. Иначе хозяин разозлится.

Его проблемы, думаю я про себя, попутно замечая, что Катя, когда она перекладывает часть коробок, слишком выступающие мышцы для простой прислуги.

Я мысленно напрягаюсь — и решаю пока не бунтовать. Пусть думают, что запугали меня… или подкупили.

Последнее кажется мне наиболее жизнеспособным вариантом, поэтому я запоздало бросаюсь к пакетам и коробкам и громко охаю при виде каждой шмотки, которую вытаскиваю.

К сожалению, у этого гада хороший вкус.

Все платья, костюмы, блузки — всё не просто дорогое, а в прямом смысле от кутюр: некоторые модели я точно видела в этом