Мама Оля походила по грядкам, подумала и составила для мамы Лены следующий документ:

Мама прочитала документ и немного воспрянула духом – вроде ничего трудного. Гости наелись клубники, позагорали, отдохнули, собрались уезжать… и тут процесс забуксовал. Оказалось, что Иван и Даша уезжать не собираются. Ну никак не уезжается у них. Мамы растерялись. Обычно послушных и управляемых детей словно подменили. Стася держала обеими руками Дашеньку, чтоб её не оторвали силой и не увезли в город. Саша Ивана, конечно, не держала, вот ещё. Но она снизошла до того, что показала ему потайное место на чердаке, где можно было спрятаться и подождать, пока мама уедет. Кошмар, которому приволье дачи тоже понравилось, распластался в клубнике и притворился ягодкой.

– Да оставайтесь насовсем, – сказал папа, видя всеобщие страдания. – Дом большой, можно сказать, двухэтажный. Если чердак считать за второй этаж.

– Правда, Оля, я была бы так рада, если бы ты осталась и разобралась со всей этой флорой, – попросила мама Лена.

– Ни в коем случае, – отказалась мама Оля. – Мне с Максимкой обязательно надо в город. У нас запас памперсов на исходе.

– Пусть голый ползает, – предложил папа. – Грядки удобряет.

Но обе мамы возмутились – фи, неприлично, негигиенично, холодно.

– Я придумала, – сказала Саша. – Давайте вы останетесь до завтра, до утра. За одну ночь Малявка много памперсов не уделает. А утром вы с Малявкой уезжайте хоть в Париж, а Дашу с Ванькой нам оставьте. И Кошмара.

– В этом что-то есть, – признала мама Лена. – Особенно про Париж. Но мы сделаем ещё лучше. Мой муж уедет в город и…

– Что? – обиделся папа. – Лучше, если я уеду?

– Да нет, ты уедешь только на одну ночь, потому что мы при переезде забыли кучу нужных вещей. Я тебе список написала, длинный, как «Слово о полку Игореве». Там моя синяя мочалка, тональный крем номер шесть…

– Зачем тебе на даче тональный крем? – удивился папа, который не хотел никуда ехать.

– От него комары дохнут, – пояснила мама. – Там в списке ещё много чего есть. Ты уедешь сейчас на восьмичасовом автобусе и зайдёшь к Лапшовым. Скажешь, что они остались на даче и пусть Миша утром за ними приедет. Завтра же суббота, нерабочий день. Жалко, что телефон здесь не ловит, а то бы позвонили, и все дела.

– А когда дядя Миша приедет, мы ему Дашу не отдадим, – встревоженно сказала Стася. – И Кошмара. И Ваню тоже можно оставить.

– И пусть привезёт сменную одежду для детей, – сказала мама Оля, которой эта мысль всё больше нравилась.

– Тогда я поехал, – сказал папа. – Никто меня в этом доме не понимает, все гонят. Вот приеду в город, возьму такси, поеду в ресторан с роковой блондинкой…

– Увы, – вздохнула мама Лена. – На такси ты у соседей ещё можешь занять до получки, а на ресторан с блондинкой уже не хватит. Наше семейное счастье прочно покоится на фундаменте нашей своеобразной зарплаты.

– Да, – согласился папа и пошёл на автобусную остановку. А мамы стали решать проблему: как разместить на ночь всех находящихся на даче.

– Очень просто, – сказала мама Лена. – Мы не будем возиться с индивидуальными постелями и расстелем все матрасы на чердаке, прямо на полу. На них положим простыни и прочие подушки, и получится цыганский табор. Только Ивану придётся постелить внизу, на топчанчике в кухне, чтобы соблюсти приличия. Он как-никак на сегодня единственный наш мужчина, не считая Малявки.

– Топчанчик мне обещали, – насупилась Саша. – Там можно читать перед сном, никому не мешая.

– Со следующей ночи ты будешь спать на топчанчике, Стасю, Дашу и Ивана запихнём на чердак, а мы с папой ляжем в комнате рядом с тобой, – терпеливо пояснила мама Лена. – А сегодня будет общая спальня, как в казарме, и не капризничай.

Сказано – сделано. Пол на просторном чердаке застелили матрасами, сверху набросали подушки-одеяла и начали ловить Стасю и Дашу, которые в восторге носились по всем постелям взад и вперёд.

– А вдруг они так всю ночь будут бегать? – ужаснулась мама Оля. – Я уже жалею, что не уехала в город.

– Это напоминает мне школьную перемену, – вздохнула мама Лена. – Там тоже все бегают.

– Надо подставить подножку, навалиться и придавить подушкой, чтобы не вырвались, – посоветовал Иван, с завистью глядя на всеобщее лежбище. – У вас тут, похоже, весело будет. А я, как заразный, один в кухне… Сашка, давай меняться.

– Дудки! – отказалась Саша. – Мне тоже этот бедлам нравится. Стася, не затопчи Малявку. А если ты, Ванька, хочешь спать с нами, то ложись вон там, на коврике у двери, дабы не оскорблять нашу стыдливость.

– Что я тебе – бобик? – обиделся Иван. – Я от вас ухожу.

– Правильно, погуляй, Ванечка, пока я тебе постель внизу постелю, – сказала мама Лена. – Тебе лучше всех будет спаться. Утром на чердак прилетают завтракать стаи голодных комаров. А на кухню – нет.

Она это просто так сказала, чтобы утешить расстроенного Ивана, но Сашка тут же взвилась:

– Комаров?! Я не люблю комаров! Если прилетит хоть один комар, я тут же бегу вниз на топчанчик прямо Ваньке в объятия, и мне плевать на приличия. Комары важнее всех приличий.

– Ты меня раздавишь своим весом, – отомстил Саше Иван. Саша, болезненно относившаяся к проблеме талии и всего остального, оскорбилась:

– А ты… а ты…

– Хватит, – сказала мама Оля. – Иван, марш выгуливать Кошмара!

– Он и так с утра выгуливается, – проворчал Иван и, увернувшись от рассвирепевшей Сашки, пошёл к выходу. В спину ему полетела подушка, но не долетела и шлёпнулась рядом с Малявкой. Тот в ужасе заорал, Даша за компанию тоже. Стася не поняла, из-за чего крик, и на всякий случай присоединилась громко и радостно:

– Там Малявка орёт, тебе хвостик отгрызёт!

«Хорошо, что я уже ушёл», – подумал Иван.

Иван не спеша выгуливал Кошмара по тропинке с названием «улица Тополиная». Пёс, конечно, не нуждался ни в какой вечерней прогулке. Он уже успел облаять всех многочисленных животных «Ромашки» и выпросить остатки ужина в нескольких домиках. В прогулке нуждался Иван, будучи в расстроенных чувствах после Сашкиных подначек. Дачники, густо намазанные всевозможными мазями от комаров, уже закончили поливать, полоть и копать и пили чаи с душистым смородиновым листом, расположившись кто на крылечке, кто на балкончике. Вечер был тёплый, сумерки – уютными.