может перепить любого самого крепкого мужика и выходит к ужину в вечернем наряде.

Именно она в нашей семье является источником традиций и знаний о том, что положено ребенку из приличной семьи, а что не пристало.

Бабушка считает, что девочка из хорошей семьи должна пойти в науку или выучиться на учителя. Лучше бы, конечно, на учителя музыки, но это уже стремление к совершенству.

Собственно, и я, и отец оправдали бабушкины ожидания. Мой папа — археолог с мировым именем, впрочем, как и моя мама. В связи со своей профессией они постоянно отсутствуют, и мне грешным делом кажется, что папа специально выбрал археологию, чтобы дома пореже бывать. Жену он себе нашел все там же, среди груды перелопаченной земли, и после свадьбы стал пропадать на раскопках не один, а уже в компании супруги.

В детстве меня несколько раз брали на раскопки, и уже к семи годам я твердо знала, как определить, к какому периоду времени относится тот или иной слой, и была абсолютно уверена, что археология — это не мое.

С музыкой к бабушкиному разочарованию у меня как-то не задалось.

Дядя Гера, говорит, что я закончила музыкалку по классу скрипки. Это потому что, я закончила ее прямо-таки со скрипом, хотя и мучила я фортепьяно.

Поэтому бабушка Роза, осознав, что учительницы музыки из внучки не выйдет, все школьные годы кружила вокруг меня, предлагая разные научные отрасли, но все это вызывало во мне стойкое неприятие, и, чтобы от меня наконец отвязались, я пошла в педагогический.

Правда, после первой же практики у старших классов, стало понятно, что детей ко мне подпускать нельзя, да и меня к ним. С моим-то характером!

Повоевав годик, я выбила себе право заниматься тем, чем считаю нужным. И вот уже несколько лет я зарабатываю на жизнь фотографией.

В последнее время, к сожалению, интересных проектов нет, модели все какие-то одинаковые, заказы тоже как под копирку. Эх. А я уж губы раскатала, что нам для чего-то офигенского пригнали поснимать таких харизматичных мужиков.

А они сами, блин, кого хочешь снимут. Особенно этот, с перебитым носом.

Какой типаж пропадает!

Ну да ладно. Сегодня я больше никому не могу причинить добро и нанести пользу, надо двигать домой.

А дома меня уже ждет Марк.

Мой милый безопасный Марк. Не то, что некоторые!

Вообще, Марк — бабушкин протеже, внук ее приятельницы бабы Фаи. И после первого знакомства я восприняла его в штыки. Как я бесилась и орала, когда бабушка Роза от моего имени согласилась на свидание с ним.

Но ба надавила на мое любопытство и все же уломала меня на эту встречу вслепую. И как ни странно, она прошла хорошо. Было действительно мило.

Как-то само собой случилось и второе свидание, и третье. Бабушка довольно потирала руки, а я в конце концов решила, что высокий, красивый и воспитанный мальчик с чувством юмора на дороге не валяется.

С тех пор прошел уже почти год, и я думаю, рано или поздно мы с Марком будем строить ячейку общества. Он даже морально готов присоединиться к нашей семье.

Для кого-то это странно, но мы все живем в одном доме, одном подъезде и даже на одном этаже. Соседи называют наш этаж «Маленький Тель-Авив».

Для того, чтобы выкупить соседние квартиры бабушка Роза выжила две семьи, сейчас идет холодная война с последним семейством, оставшимся на нашем этаже, но Скворцовы пока не стаются.

Дома благодать.

Бабушка Роза и Марк пьют чай.

На круглом столе в гостиной все сервировано так аппетитно, что я вся в предвкушении: на белоснежной крахмальной скатерти выставлены любимый пузатый заварочник, фарфоровые чашки, хрустальная вазочка с конфетами, молочник с вишенкой на боку, блюдце с тоненько порезанным лимоном, который щекочет своим запахом издалека. И даже отсюда я вижу креманку с абрикосовым вареньем. У меня начинается обильное слюноотделение.

Я жуткая сладкоежка. За шоколадку душу продам.

Да, домашнее чаепитие, это как раз то, что мне надо, чтобы привести нервы в порядок.

А потом мы с Марком закроемся у меня в комнате и будем целоваться. И мне все будет нравиться. Я не буду вспоминать про наглые поцелуи Раевского…

— Элечка, — приветствует мое появление бабушка. — Скорее присоединяйся! Мы с Марком как раз обсуждаем очень важную тему!

— Это какую? — я бодро шаркаю тапками в сторону конфет и горячего чая.

Марк перехватывает меня, чтобы поцеловать в щеку. Посверкивая маленькими бриллиантовыми сережками, ба одобрительно кивает головой.

— Твои родители наконец нашли в себе силы со мной связаться и таки дали понять, что они еще живы.

— Это же прекрасно, — бормочу я, наполняя свою чашку. Родителей нет по восемь месяцев в году, и я вполне привыкла обходиться без них, но бабушке обязательно быть в курсе всего в их жизни. Желательно, конечно, еще и все контролировать, но, увы. Эти дети совсем от рук отбились, поэтому она сосредоточилась на мне и дяде Гере.

— Если излагать коротко, то они вернутся в середине ноября. И мы с Марком решили, что к этому времени и надо подготовить торжество, — со значением говорит ба.

— Какое еще торжество? Они приползут грязные посреди ночи, как будто ты не знаешь, — бубню я, примериваясь к кипятку в чашке. Фьерт, обовгва яжык!

— Эля, мы говорим о нашей с тобой свадьбе, — ласково объясняет мне Марк.

— Фто? — вылупляюсь я.

— Ну да, — согласно кивает бабушка. — А то они опять на год уедут. Я уже и ресторан выбрала.

Ять! Пиздец!

Глава 4. Брачные игры

— Предупреждать же надо! — ошпаривши кипятком нежные свои перси, вою я!

Прекрасное завершение сегодняшнего дня! Блин, моя любимая белая футболка! Сейчас в плотный хлопок все впитается! Я вылетаю из-за стола и мчу в ванную, чтобы успеть сунуть в стиралку майку до того, как натуральная ткань прокрасится навечно!

Они вообще, что ли с дуба рухнули?

Какая к чертям свадьба?

Я так зла, что чуть не прищемляю себе палец дверцей стиральной машины.

За моей спиной нарисовывается бабушка, в руках она держит свой блузон.

— И не кривись! Не с голой же грудью за стол возвращаться. Весь аппетит мальчику перебьешь, — ёрничает ба.

Зная Розу Моисеевну уже двадцать пять лет, могу точно сказать, что она имеет виду совсем не тягу Марка к абрикосовому варенью. Я, конечно, собираюсь сохранить девственность до свадьбы, но неужели ба думает, что за год, что мы с ним встречаемся, Марк еще не познакомился с моей грудью?

— Лучше