Фаррелл-старший метнул гневный взгляд на сына, который так и не простил ему, что он чуть не увел у него невесту, и тихо спросил:

—Не хитри, Джулия. Видно без лупы, что этот человек до сих пор влюблен в тебя. Уверен, он делал тебе предложение.

—Я не любила его, а он хотел перевести наши отношения в другое русло. И, честно говоря, за два года я устала от него и его сумасшедших идей.— Юлю смущало спокойствие Роберта.— Львенок, ты не сердишься на меня?

—За что? За шлейф из покинутых мужчин?— улыбнулся он и, помолчав, добавил: — Нет, любимая. Я просто уже боюсь совершить какую-нибудь непростительную ошибку и оказаться в их списке.

—Не говори так.

—Ладно,— он потрепал ее по коленке,— я понимаю, тебе, наверное, самой эта встреча, как чайке педали. Ты в норме?

—Спасибо, любимый,— вздохнула она с облегчением.— Все в порядке, просто я переволновалась немного.

—Если честно, я тоже. Но немного раньше. В питерском аэропорту.

—А ты-то с чего?— Юля удивленно подняла брови.

—Я впервые усомнился в Малыше. Мне показалось, что он уговаривал тебя остаться. Я уверен в тебе на все сто, но все равно напрягся.

Она загадочно улыбнулась закрыла глаза и потерлась затылком о подголовник.

—Я угадал? Он пытался?— вальяжность в момент слетела с Роберта.— Я укушу тебя сейчас. Колись, давай, раз начала.

—Что я начала?— возмутилась Юля, открыв глаза.— Если мне не изменяет память, я не произнесла ни слова.

— У тебя на лице все написано.

—Нет, Роб.— Тайну неясных для нее самой отношений она решила оставить при себе.— Малыш, действительно, и твой, а теперь и мой хороший друг. Он не пытался меня удержать, мы просто прощались. Навсегда. К тому же это была бы попытка остановить взлетающий самолет сачком для бабочек.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И все-таки он пытался.

Эдвард сидел с видом погруженного в чтение человека. Уголки его губ подрагивали, и краем глаза он явно наблюдал за ней и сыном. Наконец он не выдержал и расхохотался, закрыв лицо журналом.

—Очень смешно, невесту из-под носа, который раз чуть не увели, обхохочешься,— проворчал Роберт.

—До этой поездки, я считал, что у моего сына чисто английский темперамент.— Эдвард сунул журнал в сетку стоящего впереди кресла.— Но, честно говоря, уже пытаюсь вспомнить, не было ли у нас в роду итальянцев.

— Это русская кровушка разыгралась,— подмигнула Эдварду Юля.— Хотите расскажу вам одну притчу?

— Она у нас еще и сказочница,— кивнул Роберт отцу.— Не заскучаем с ней.

—Я уже давно это понял.

—Эта притча носит больше поучительный характер, господа хорошие!— Юля собралась с мыслями и взглянула в иллюминатор на вспененные белоснежные облака.— Однажды два монаха возвращались в свой монастырь. Их путь лежал через небольшой ручей. На берегу они встретили красивую девушку, которая боялась замочить сарафан. Тогда один монах подхватил ее и перенес на другую сторону, затем невозмутимо продолжил свой путь, перебирая четки. И только у ворот монастыря его спутник не выдержал и спросил: «А как Господь посмотрит на твой поступок, мы ведь дали обет не прикасаться к женщине?» Монах прищурил глаза и, глядя вдаль, произнес: «Брат мой, обрати свой взор к себе. Ту женщину я оставил у ручья, а ты несешь её до сих пор».

Роберт надул щеки и выдохнул:

—Я понял тебя, дорогая! Просто та «девушка у ручья» просила найти работу в Лондоне. Я люблю Саню как друга, доверяю ему всецело и подумывал предложить на первое время место в доме отца. Хороший телохранитель еще никому не мешал.

Юля растерянно взглянула на Эдварда, улыбка растаяла на ее губах, как снежинка в ладони: "Что за шахер-махер? Чтобы я не говорила, он прекрасно знает, что Саня влюблен в меня. Острых ощущений захотелось? Я ими уже сыта по горло". Фаррелл-старший бросился ей на помощь.

—Это всего лишь планы, Роберт говорил что-то, но мне не нужен телохранитель,— заполнил он неловкую паузу.— А вот тебя я хотел бы видеть почаще. Надеюсь, мой сын не спрячет тебя за семью печатями.

—Спрячу. От тебя в первую очередь,— Роберт послал сердитый взгляд родителю, отчего тот хмыкнул в кулак и поспешил снова уткнуться в журнал.

Юля поправила воротничок белой рубашки Роберта и как бы невзначай провела пальцами вдоль шеи. Он прикусил губу и глубоко вздохнул. Их пальцы переплелись, глаза встретились. Молчаливый диалог всегда стоил самых красивых слов.

Вскоре стюардессы загремели тележками и запахло общепитом. После обеда Фарреллы заказали коньяк, а Юля кофе. Эдвард сделал первый глоток и обратился к сыну:

—Друг мой, ты не забыл наше правило? Покидаем очередную страну — переходим на родной язык. За спиной уже Германия, а мы все говорим по-русски. Принцесса,— Эдвард по-английски обратился к Юле,— сначала будет немного сложно, но это необходимо. Ты принимаешь наши правила?

—Я теперь с вами, значит, и правила одни на всех,— сложила она абракадабру из английских слов, неохотно оторвав взгляд от Роберта. «Только не думайте, что кто девушку кормит, тот ее и танцует»,— усмехнулась она про себя

* * *

В динамиках зашуршало и пилот объявил по-английски, растягивая гласные, что самолет скоро совершит посадку в аэропорту Хитроу. Юля вздохнула с облегчением «Неужели мы скоро останемся вдвоем? Даже не верится».

На таможне Юля несколько раз ловила на себе лукавый взгляд Конни. У них существовал свой язык жестов, и она послала его на нем к чертям собачьим. Конни возвел глаза к небу и дал знак, что есть дело на миллион, и он ждет ее звонка. Багаж получили достаточно быстро. Эдвард препоручил его специально обученному человеку. Аэропорт превосходил размерами родное Пулково, а множество бутиков манило кричащими вывесками брендов. Чужая речь гудела вокруг пугающим многоголосьем, и Юля крепче вцепилась в рукав Роберта. Возлюбленный погладил ее пальцы, прошептав: «Скоро будем дома».

На выходе Фареллов подловили папарацци. Защелкали фотоаппараты. Эдвард ответил на несколько вопросов. Роберт сначала отмахнулся, но затем заговорщицки подмигнул Юле, обнял ее и повернулся к камерам. Она выдала дежурную улыбку, опасаясь что количество «случайных» встреч после репортажа могло возрасти.