Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С раннего утра мужчина был вспыльчив и неразговорчив. Хотелось пожелать зла всем, кто счастлив и способен улыбаться. Евгений ловил себя на мысли, что ненависть выжигает нутро калёным железом, терпеть не хватало сил. Он начал подозревать, что ярость готова выплеснуться через край, тогда он возьмёт нож и зарежет первого встречного или забьёт кулаками до смерти. Жалкие попытки начать «новую жизнь» не увенчались успехом. Он хотел спасти себя от разрушения, но сегодня утром понял, что всё напрасно. Разрушение уже произошло, и он стоит на руинах собственной семьи. Этот месяц тянулся медленно. С каждым новым днём боль усиливалась. Если в страданиях скрыт глубокий смысл, то Евгений постиг его, но это не сделало его свободным от горя. А возможно, он медленно сходил с ума. Но за эти тридцать дней страшного одиночества, когда Евгений потерял сына, у него было тридцать разных женщин.
Каждый новый день причинял ему боль. Он не мог радоваться, не мог спокойно работать, не мог спать и есть. Он разбил всю посуду в доме. На следующий день купил новый сервиз и снова разбил его. На протяжении этого месяца после работы он ехал в сторону кладбища, останавливал машину на несколько минут, возвращался в город и шёл в бар. Выпивал несколько рюмок водки и обязательно искал женщину. Человек не должен быть один. Евгений поддался страху одиночества, ненужности. Он винил во всём свою жену. Ненавидел её всеми фибрами души, ровно так же сильно, как раньше любил. Поиском секса он пытался обрести равновесие, которое утратил. И верил, что идёт правильным путём, что скоро всё изменится.
Машина выехала на безлюдную дорогу, которая вела в лесополосу. Погружённый в свои одинаковые безнадёжные мысли, Евгений перестал понимать, куда и с какой целью движется. Ему необходимо вернуться. Нет никакого смысла в этой дороге, снеге и воспоминаниях. Среди деревьев мелькнула старая церковь. Значит, кладбище совсем рядом. На нужном повороте он затормозил и остановил машину. Работали «дворники», прогоняя с лобового стекла хлопья мокрого снега. Вид кладбища успокаивал, было в этом что-то величественное и потустороннее. Слёзы душили так, что он начал хрипеть и схватился за горло.
Со своей женой Евгений познакомился шестнадцать лет назад. Это была маленькая, тоненькая девушка с длинными чёрными кудрявыми, вечно спутанными волосами и синими глазами. Молчаливая, будто испуганная, с прекрасной улыбкой и хрустальным голоском. Неизвестно, откуда появилась, свалилась на Евгения как снег на голову, перевернув его жизнь.
Он не задумывался о том, что страстные, горячие ночи могут иметь последствия, и, когда девушка заявила о беременности, смутился, испугался, не поверил… и начал готовиться к тому, что у него родится сын. Евгений думал два дня, а на третий пришёл делать предложение. Ему было всего двадцать лет, пришёл из армии, только устроился на работу, жил с родителями. Но решение принял окончательно и бесповоротно. Ему не приходило в голову, что девушка откажет. И она не отказала. Евгений не видел в её глазах радости, лишь безнадёжность и страх. И ему хотелось любить её ещё больше, защищать, успокаивать.
Мысли о ребёнке будоражили воображение. Евгений мечтал о мальчишке, о том, что станет играть с ним в футбол и ходить на рыбалку. Купит большую машину с пультом управления, коньки, лыжи, велосипед, большой и безумно дорогой конструктор «Лего», модель настоящего истребителя, боксёрские перчатки и шахматы. Он будет водить сына в бассейн и в секцию бокса. Обязательно научит водить автомобиль, жарить шашлыки. Мечты были глупые, радостные и назойливые. Они сводили Евгения с ума, и он с нетерпением ожидал окончания этой бесконечной беременности. Он никогда не спрашивал у жены, кого хочет она, что чувствует и придумала ли имя для малыша. Они поселились в её квартире на окраине города и зажили спокойной, мирной жизнью. А потом родился сын, ведь иначе и быть не могло. И они зажили ещё лучше.
Мужчина потянулся за сигаретой. Слишком много воспоминаний. Тогда он действительно считал, что они счастливы. И сейчас у него не было ответа на вопрос, отчего он один, сын лежит в могиле, а жена… С прошлого лета он не видел её. Даже не знает, была ли она на похоронах Антона. Сейчас он курил и умышленно показывал своё равнодушие. Но за эти тридцать дней бывали моменты, когда ярость выходила наружу, и он готов был сорваться, накинув на шею петлю. А потом накатывало глухое отчаяние, и это было ещё хуже. Он не мог понять, как разрушилась его жизнь? Что он сделал? Или чего не сделал? Чувство вины росло каждое утро, копилось, обещая свести с ума. Это разъедало его, как соляная кислота, принося невероятные страдания.
Снег усилился. Евгений сидел в машине и смотрел на раскинувшееся перед ним кладбище. Кладбище старое, большое, тянется на несколько километров. И где-то там лежит его сын. Небольшой холмик завален цветами и мягкими игрушками. Месяц прошёл, а цветов и игрушек не стало меньше. Евгений не знал, кто всё это приносил. Возможно, одноклассники, друзья. У сына было много друзей. Мысли в голове пытались воссоздать дорогой образ, но выходило плохо. Евгений не мог чётко представить мальчика. Переживать горе в одиночестве непросто. Но он не мог в этом признаться даже самому себе. Ему не хотелось знать, как она пережила смерть сына. Но он думал об этом. Что с ней теперь? Где она? И отчего они не виделись так много времени? Может быть, она тоже умерла?
Решительно застегнув молнию на куртке, Евгений выбрался из машины и пошёл к воротам кладбища. Это надо сделать сейчас, пока у него есть силы. Он найдёт могилу сына, несмотря на погоду постоит там какое-то время. Возможно, после этого наступит покой, осознание случившегося. Он сможет жить дальше, прекратит пить и бездумно встречаться с женщинами. Ведь он даже никого из них не помнил в лицо, никогда не спрашивал имени, хотя они говорили, не запоминал, отстранялся, брал их, как неодушевлённые предметы. И они позволяли ему это делать.
Сразу за воротами мужчина свернул направо и прошёл несколько метров до большой разлапистой ели. Здесь остановился и огляделся. Старые слепые памятники, ухоженные могилы, но ни одного холмика, усыпанного живыми цветами и мягкими игрушками. Он прошёл дальше. Снег хрустел под ногами. Необъятная, насколько хватает глаз, обитель печали.