Во-первых, необъяснимая любовь к северу с первого взгляда, а во-вторых… изменившееся восприятие Антона как будто отталкивало его от большого города, две трети которого напичкано беспорядочной негативной энергетикой, вызывавшей теперь у Лозинского разве что головную боль и ощущение жестокого похмелья, подзабытое со студенческих времен. Особенно на него давили огромные пространства, занятые под кладбища, где мутная и тяжелая аура скорби часто переплеталась с чем угодно, включая отпечатки тонких тел тех, кто еще собственную смерть и осознать-то не успел.

Таких было много — умершие внезапно, умершие не своей смертью, умершие плохо — в угаре наркотической интоксикации или пьяном бреду.

Антон не видел их наяву, но неизменно чувствовал присутствие.

Тот, кто сейчас здоровался с ним за руку, — невысокий полноватый дядечка лет пятидесяти с виду, без особых примет, русоволосый и слегка лопоухий, в теплой пуховой куртке, черных джинсах и какой-то криво сидящей кожаной кепке, — был почему-то хорошо и с первого взгляда узнаваем, несмотря на то, что Лозинский не видел его семнадцать лет. Вадим Милухин, бывший однокурсник Лозинского по историческому факультету МГУ, был похоронен в городе Зеленограде на Никольском кладбище пятнадцать лет назад.

О похоронах Антон узнал из объявлений группы бывших сокурсников в соцсетях. Он с известной долей грусти о преждевременной смерти старого знакомого и тоски по лихому студенческому прошлому собирался навестить могилу, но так и не попал в Зеленоград, потому что обстоятельства с завидным упорством уводили в сторону. А потом начал затухать и сам след воспоминаний, как будто русло пересыхающей реки закидывало песком… Правда, в тех же соцсетях пару раз упоминались некоторые нехорошие обстоятельства смерти Милухина, уже обросшие версиями, одна фантастичнее другой. Рациональное зерно в шелухе версий было одно — смерть то ли в вагоне «СВ» поезда дальнего следования, то ли на какой-то станции.

Болтали всякое — разное: якобы убийство из-за женщины, из-за крупного денежного долга, из-за пьяной ссоры с попутчиком (куда ж он делся-то, если так?!). Кроме того, «знающие» люди утверждали наверняка, что Вадим вез с собой какую-то тяжелую монету. Тяжелую не в смысле веса, нет, хотя и таких монет в мире предостаточно! Речь шла о той степени редкости, которая указывала на антикварную ценность монеты и ее наличие в частных коллекциях мира в единичных экземплярах. Трепались чуть ли не Двойном орле Сен-Годена или даже о так называемом долларе «Распущенные волосы». Мол, за восемь миллионов баксов можно убить тихо, незаметно и бесследно, подстроить все, что угодно, только плати…

Прим. авт.: двойной орел Сен-Годена — золотая монета, разработанная для стабилизации экономического состояния США в начале ХХ века. Не выпускается с 1933 года, изъята из обращения фактически сразу — с целью переплавки в слитки. Работники монетного двора пытались спрятать партию, но практически безрезультатно. «Распущенные волосы» — монета США из высокопробного серебра, была в обращении в 1794–1804 гг. Из-за низкого качества отливки почти весь тираж ушел в переплавку, до наших дней сохранилось не более двух сотен монет. Последний раз такая монета была продана с аукциона за 7,85 млн. долларов.

Кем были эти знающие люди, так странно обсуждающие смерть одного из них? Нумизматы, представьте себе, которых попадалось немало среди друзей и знакомых Лозинского — таковым являлся и он сам, наследуя хобби отца и направившись по стезе исторического интереса к деньгам еще до поступления на учебу в МГУ. Интерес исторический пересекался с меркантильным — будь то коллекционирование на перспективу, экспертиза монет и бон или перепродажа с целью быстро поправить финансовые дела. Прим. авт.: в данном случае боны — бумажные деньги, которые уже вышли из обращения. Бонист — коллекционер бумажных денег.

В слухи относительно тяжелой монеты, послужившей причиной убийства в поезде, Антон не верил совершенно. Везти в одиночку такой раритет?! Ерунда. Да и вообще, где и как можно пересечься с подобным рариком, если все экземпляры в мире наперечет?! Ага, разбежались, специально держали в бабушкином сундуке для Вадьки Милухина или еще кого-то! Бабушкин сундук, заброшенный дом, наследство деда из российской глубинки, таинственные родственники и умирающие подпольные миллионеры a la Корейко из «Золотого теленка» — все это лажа, господа, призванная дурить новобранцев нумизматического фронта. Сундуки давно выпотрошены, клады выкопаны, заброшенные дома наизнанку вывернуты добрыми молодцами с лопатами и металлоискателями, а деду, что из деревни, давно уже впарили литое фуфло другие «добры молодцы»…

Прим. авт.: литое фуфло — жаргонное словосочетание нумизматов. Распространенная подделка антикварных монет — именно литье. Поддельный штемпель изготовить можно, но это стоит денег и требует времени. Мошенники выполняют литье из формы, для которой послужила именно подлинная монета. При детальном рассмотрении и увеличении подделку распознать легко, но непрофессионал, впервые столкнувшийся с подобным фокусом, часто попадается на удочку, покупая такую вот монету из «бабушкиного сундука»…

Так что, слушая байки о смерти однокурсника, Антон Лозинский просто качал головой. Вадим не был ему близким другом, после окончания МГУ общались редко — в основном по делам, связанным с экспертизой и оценкой монет. И сейчас этот мертвый бывший однокурсник сидел напротив, подмигивая Антону, запасшись стаканчиком эспрессо и двумя пирожками, один из которых уже бодренько начал жевать:

— Я думал, ты в Москве! Смотрю — ты или не ты?!

— А я думал, ты в гробу. Уж прости, Вадька. — Парировал профессор.

Он практически на уровне приобретенного в последние годы рефлекса присмотрелся к ауре собеседника в поисках странностей — и не нашел ничего. Человек как человек, никакой аномальщины и близко нет. Сидит, кофе пьет, улыбается. Только головой подергивает периодически.

При упоминании гроба Милухин грустно усмехнулся:

— Почти угадал. Считай, что я там был…

Рассказанная им история подкупала именно неправдоподобностью. Так бывает в кино? Нет, настолько коряво придумано, что, к сожалению, смахивает на реальную жизнь.

— …тяжелая монета, да к тому же иностранная? Не вез такую, да что ты. Так, было собрано по деревням и весям по мелочи. Без особых рариков, но и не мусор. Было, что продать, хорошо было.

— … не было попутчика. Выпил я сильно. Повод был, как тогда казалось — жена ушла. Сам дурак, что там… Я ж уже в поезд садился, так познабливало меня, голова трещала, колени было больно разгибать. Выскочил на станции в ларек за «догоном»… Мороз стоял жуткий, как сейчас помню. С какими-то привокзальными «синяками» языком зацепился, а потом все, темнота.

Пропавшие документы — паспорт и железнодорожный билет, — были найдены сутки спустя при дочерна обгоревшем трупе вместе с обугленной старомодной барсеткой, равно как и часы Милухина, и сотовый.

— … выгребли все подчистую.

Останки нашли на пепелище, в которое превратилось временное пристанище тех самых привокзальных «синяков»: лиц без определенного места жительства, обосновавшиеся на зиму в лесополосе за вокзалом маленького провинциального городка. Милухин на тот момент ничегошеньки знать не мог — с сильными обморожениями он был доставлен в состоянии комы в районную больницу, где и поставили диагноз: реактивный менингит. Полураздетый человек без документов… Несколько недель на границе со смертью, тяжелая амнезия, расстройство психики, реабилитация, а потом — долгое восстановление подобия прежней жизни.