минут ворота отворились и через маленькое пространство высунулась черная с сединой голова саноби[16] или крепостного крестьянина.

[16] Саноби́(사노비) — класс крепостных крестьян

— Вы, вы к кому господа? — со странным дрожанием голоса спросил слуга и продолжил. — К-к господину Наму?

«Он боится?»

— Да, аджощи[17], скажите ему, что прибыл великий ученый из города Намхэ́ — Юн Щиё́н, — как мы и договорились ранее Муён меня представил.

[17] Аджощи́(아저씨) — дядя, мужчина за 30 лет

Слуга уже хотел уходить, но помощник его остановил и добавил:

— И ещё, аджощи, если господин Нам не вспомнить моего дорогого хозяина, то напомните ему о чайной «Персик» напротив аптеки господина Су. Вы поняли? — лучше бы никто не видел бы эту коварную улыбку, которую Муён сейчас специально сделал. Большая с поднятыми уголками рта, да еще и с его длинным рот с пухлыми губами: вылитый тигр, пытающийся тебя обмануть и съесть.

— Я… я понял Вас, господин…

— Ой, не волнуйтесь, называйте меня просто старшим учеником ученого Юн — Ха́Ха, — не краснея, произнес Муён — любитель поиздеваться над людьми.

— Хорошо, — с усталостью согласился старик. — Тогда подождите немного, господин-ученый Юн и его старший ученик — господин ХаХа, я сообщу своему хозяину о вас, — и слуга ушел.

— О, тигр, он даже не сказал, что придет за нами, чтобы проводить к хозяину, — начал возмущаться парень.

— Не беспокойся, мой милый старший ученик ХаХа, — подчеркнув его новое прозвище и увидев его недовольную мину, продолжил, — все равно господин Нам пустит нас, потому что он явно заинтересовался в тебе, — я пошутил напоследок и тихо засмеялся.

— ГОСПОДИН, не шутите так, — вырвался из него гнев. — Да я Вам…

Не успел Муён закончить угрозу, как снова отворилась одна из дверей ворот, теперь уже полностью и вышел старик-слуга, который до этого с нами болтал.

— Господин-ученый Юн, господин-старший ученик ХаХа, мой господин пригласил вас в его покои, — произнес хриплым голосом мужчина.

Если бы я не был детективом, то, наверно, и не заметил бы этого, однако я есть тот, кто я есть. Вероятность того, что можно было по дороге шлепнутся левой щекой в какую-нибудь плоскую поверхность, похожую на массивную лопату очень редка. Возможный вывод таков: господин Нам очень и очень жестокий человек, не волновавшееся о своем имени среди янбанов и обычного люда. Хотя те слухи, что ходили по дворам да рынкам про его необычные увлечения все-таки должны были его волновать, богатые клиенты же могли убежать от него к скупым, но зато нормальным торговцам. Ну, ладно, посмотрим поближе, что это за фрукт!

Идя по просторному двору и смотря на все великолепия архитектуры, можно было предположить, кто это такой господин Нам. Цветные крыши, обвитые снизу золотой росписью с буддийскими мотивами. Материал дома, указывающей на его дороговизну, а именно дерево с красным цветом и редким для крестьян запахом. Сама стража была показателем, поскольку в каждом угле и закоулке находилось по два-три человека, а местность даже и не маленькая. Однако слуг как-то не доставало в отличие от охраны, должен ли я уже волноваться. Проходя между разными зданиями, деревьями и слуг, мы добрались до нужного павильона, где находился хозяин дома. Слуга-старик остановил нас и постучал в двери здания и громко произнес:

— Хозяин, господа пришли! — и напоследок подарил нам жалостливый взгляд, больше всего на Муёна.

После того, как слуга ушёл, помощник непонимающе шепотом спросил:

— С чего это старик так на нас посмотрел, да еще и на меня так словно меня продают? — возмутился парнишка.

В ответ ему я всего лишь пожал плечами и зашёл в павильон.

Снаружи здание выглядело простым, но после того как мы зашли… трудно передать тот блеск, что слепил глаза, складывалось ощущения как от солнца в зените, а ведь так не было в действительности. Все это пространство в двести квадратных метра заполонили драгоценные вещи: кровать, облепленная золотом и сверху, и снизу; статуэтки Будд, расставленные по всем углам и сторонам (всего их восемь, но они размером как половина моей руки); картины, нарисованные с помощью золота и серебра с использованием жемчуга и других драгоценностей (самая большая висела на правой стороне — журавль); стол, украшенный резными журавлями, в глазах которых находились большие голубые блестящие камни и рядом с ним близко к стене стул, похожей на нефритовый трон, у которого сейчас восседал господин Нам и попивал чай из Мамгу́ка — западной страны от Михва. Увидев нас, он очень обрадовался:

— А я уж думал, когда вы ко мне заглянете, — высоким голосом медленно он сказал, при этом улыбнувшись и успев моргнуть Муёну.

Парнишку немного затрясло, даже мое холодное сердце это почувствовало.

Лучше бы он этого не делал. Ни улыбался и ни моргал бы, поскольку круглое, массивное лицо со вторым подбородком, да и как будто расщепленными частицами на нем, по моему мнению, отпугивало, и то как он специально еще вытягивал свои маленькие и короткие губы. В общем, господин Нам выглядел, как хрюкоподобное существо. Видимо меня понимал и Муён, потому что задним взглядом увидел его плохо скрываемое отвращение на лице.

«О, великий Будда, дай нам дожить и дай нам сил и терпения, в большей мере Муёну!» — помолился про себя я.

— Ну, что же, вы, дорогие гости, ждете, присаживайтесь и выпейте со мной хорошего, импортного чая! — дружелюбно предложил Господин Нам.

Мы сначала с Муёном не решались сесть к нему, ведь кто знает, что произойдет дальше. Хотя мне ничего не грозит в отличие моего дорогого помощника. Среагировав быстро, я бессовестно присел на стул от правой руки господина Нама. Муён был в сильном шоке от моего предательства, поскольку я отправил его на верную смерть — на стул напротив хозяина дома. Перед тем, как сесть, он испепелил меня свирепым взглядом — что не заметил господин Нам — и явно готовил план отмщения на будущее. После того, как господин Нам увидел, что мы уже присели он налил нам чай и начал расспрашивать:

— Вам нравится здесь, в Коя́не? А погода, еда, питье? Я вот все еще не могу привыкнуть, хотя живу… — он начал считать на толстых сосисочных пальцах. — восемь лет. А вот мой батенька, господин Нам Сольхи́, очень любил эту местность. Правда, пока не пошел в лес и не встретил там смерть от верблюда, — произнес он последние слова с мерзкой улыбкой, глянув на Муёна.

«Лжет и не краснеет. Какие еще верблюды в лесах Михвы?»

Терпи, Муён, я верю в тебя!

— Так как вам нравиться здесь? — он