Для Харви Стэнвуда этот вечер начался удачно, но дальше всестало меняться не в лучшую сторону. Ева давно уже подметила страннуюособенность в азартном по натуре Харви. Когда удача была на его стороне, ониграл расчетливо и осторожно, когда же счастье поворачивалось к нему спиной,он, теряя голову, заключал самые невероятные пари и готов был рисковатьабсолютно всем, до последней копейки.

По роду своей деятельности Ева была связана с игорнымбизнесом. Она знала многих профессиональных игроков, хорошо изучила их приемы.Она понимала очень хорошо, что можно ставить большие суммы и рисковать, пока счастьена твоей стороне, но следует немедленно прекращать игру при первом жепроигрыше… У нее в голове часто шевелилась мысль, что неплохо было быпоговорить об этом с Харви… Но его реакция могла быть непредсказуемой. Характеру него был достаточно сложный. Ему очень нравилось поучать ее, давать ейсоветы, как жить, как вести себя, он часто поправлял ее произношение, указывал,как ей следует одеваться и пользоваться косметикой. Если она теперь попробуетвзять на себя роль его руководителя, это может плохо кончится… А тем более какобъяснить, откуда у нее это знание правил азартных игр. Ведь Стэнвуд не толькосамолюбив, но и ревнив к тому же. Как раз в это время, когда у нее в головекружились эти мысли, крупье принял последнюю ставку Стэнвуда.

— Игра продолжается, — произнес он. Стэнвудкивнул.

В эту минуту к крупье подошел швейцар и что-то шепнул томуна ухо. Прикрыв деньги длинными, изящными пальцами, крупье наклонился вперед итихо произнес:

— Не зайдете ли вы на минуту в кабинет дирекции, мистерСтэнвуд?

Харви усмехнулся.

— И не подумаю. Не хочу рисковать удачей, сейчас картасама идет ко мне в руки. Подожди меня, Ева, я мигом.

Ева заволновалась. Она уже сталкивалась с такой ситуацией,когда людей приглашали “на минутку заглянуть в дирекцию”, принимая от нихпоследнюю ставку. Но ведь Харви, Боже мой, Харви ведь просто купался в деньгах.Он, как компаньон, участвовал во многих деловых операциях мистера Прессмана, аэто всегда было выгодно. И конечно, Харви никогда не попросили бы “заглянуть вдирекцию” из опасения, что может быть необеспеченный чек или отсутствует кредитв банке. Но тем не менее она бросила тревожный взгляд на широкие портьеры,которые закрывали дверь в таинственное “помещение дирекции”, и, по мере тогокак текли минуты, ее тревога все возрастала.

Было уже полдвенадцатого, когда Стэнвуд наконец бросил игру.

Его настроение совсем не изменилось.

— О’кей, малышка, — сказал он веселым, даженемного легкомысленным тоном, — давай-ка выпьем по коктейлю и поедемдомой.

Она пошла вместе с ним к заказанному столику. Усевшись, онаподняла глаза и встретила взгляд Стэнвуда.

— В чем дело, Харви?

— В чем дело? Что ты имеешь в виду? Я тебя не понимаю.

Она запнулась.

— Я знакома с порядками в подобных кабаках. Когда тебя…

— Не говори “кабак”, малышка, это вульгарно.

— Ну хорошо, с подобными заведениями, если тебя этобольше устраивает. Я хорошо знаю, что бывает, когда человека просят “заглянутьв дирекцию”. Может, теперь ты мне объяснишь, в чем, собственно, дело?

Еще минуту Стэнвуду удавалось сохранять на лице то жевысокомерное выражение, затем внезапно губы его задрожали.

Он тихо сказал:

— Я не хотел говорить тебе, Ева, но это наш последнийвечер вдвоем. Завтра я буду в тюрьме.

Ева резко зажмурилась, как будто яркий свет ударил ей в глаза.В ушах у нее зашумело так, что, казалось, барабанные перепонки вот-вот лопнут.Она боялась открыть глаза, ей казалось, посмотри она на него — такогоочаровательного, такого привлекательного и уверенного в себе — и он исчезнет,растает в воздухе и она останется одна сидеть за столом перед пустым стулом, апотом перед ней возникнет официант, держа в руках счет… Это напоминало ейкошмарные сны, которые часто мучили ее по ночам, когда любой привидевшийся ейэпизод, независимо от того, каким фантастичным он ни был, означал, что впередиее ждет какая-то катастрофа.

— Что, что случилось? — едва успела пролепетатьЕва. Стэнвуд хладнокровно поведал ей все.

— Послушай, малышка, я, конечно, легкомысленныйчеловек. Не получается у меня делать деньги, и достаточно быстро. И, похоже, наэтот раз я попал в переделку. Дело в том, что мне срочно нужны были деньги, недля меня, для одного летчика. И я позаимствовал деньги у шефа, без его ведома,конечно… Не такую уж большую сумму, во всяком случае, не больше того, что я могбы вернуть, если бы нечаянно обнаружилось ее отсутствие. Но получилось так, чтовсе сошло гладко, никто ничего не заметил. Это подстегнуло меня. Но ядействовал довольно осторожно. Возможно, это произошло просто потому, что япопал в полосу невезения. Но, к этому времени я уже прочно сидел на крючке. Ябы никогда, даже постепенно, не смог бы выплатить всех денег, которые я взял.Но к тому времени все выплыло наружу.

У меня оставался только один выход. Деньги шефа я проигралздесь, и значит, выигрывать их снова мне надо было тоже здесь. Я бы сделал этосегодня вечером, если бы они не трогали меня. На какое-то время мне улыбнулосьсчастье, и я бы мог, мог вернуть проигранное! А затем удача покинула меня и яснова все проиграл… Ну и кредит мне конечно же тоже закрыли.

— Ты имеешь в виду, что им стало известно, что у тебянет денег?

— Я не уверен, знают ли здесь уже об этом или нет. Ноне в этом дело. Проблема в том, что мне пришлось рискнуть всем во время игры.Времени колебаться и раздумывать не было… Когда завтра Ральф Дж. Прессманпоявится в своем кабинете, ему мигом все станет ясно. Мне больше не удастсяводить его за нос. Через полчаса после того, как Прессман сядет в свое кресло,он начнет наводить весьма неприятные для меня справки. После этого пройдет ещеполчаса, не больше, и я окажусь в тюрьме.

— И… и много ты взял?

— Да нет, не больше семнадцати тысяч долларов. Япроверил все до последнего цента.

— А ты можешь что-нибудь сделать?

— Нет, детка.

— А может, стоит самому пойти к Прессману и попытаться объяснить…

Ее слова заглушил его отрывистый смешок.

— Ты, видимо, не знакома с Прессманом, детка. На минутуза столом воцарилась тишина, а потом она подняла на него лихорадочнозаблестевшие глаза.

— Да, — сказала она почти спокойно, — ядействительно не знаю Прессмана.

Но он был слишком занят собой и своими неприятностями, чтобзаметить легкую иронию в ее словах.

— А Прессман точно завтра утром будет у себя? —спросила Ева.

— Не знаю, — пробормотал он. — Ну не будетего завтра, так будет послезавтра, какая разница? Он сейчас занят одним делом.По-моему, кроме меня никто сейчас не знает, где он на самом деле. Бьюсь обзаклад, что этого не знает даже его собственная жена.