Хотя, если вспомнить ее взгляд и желание свалить побыстрее…

Я бы тоже сбежала от греха подальше, потому что такому как Буров слова сказать поперек нельзя, если не сломает в ответ, то жизнь испортит в один миг.

— Тогда ты знаешь дорогу к выходу, — замечаю я, заводя руки за спину. — Уходи.

Осталось чуть-чуть и я буду одета. Купальник тоже одежда, а нижнее белье без бантиков тоже… Я замираю, осознав, что нет никакого Шанина и зря я тороплюсь, переживая за его вторжение.

— Я ведь только пришел, Ветрова, — говорит Буров очень близко к моему лицу, забирая застёжки из моих рук. — Даже не спросишь зачем?

Не имеет значения что именно привело его сюда. Все одно — будет одинаково неприятно, мягко говоря. Это человек слишком глубоко вонзился мне в сердце, чтобы воспринимать его, как клиента. Хотя, он ведь никогда не верил в мою эзотерическую чушь…

— Как ты нашел меня? — спрашиваю я, не реагируя на его прикосновения.

Не хочу следовать его сценарию, потому что он не знает меня и не важно, как близки мы были в прошлом.

— С помощью этого, — отвечает он, бросив передо мной сложенный лист бумаги.

Я не спешу взять его, запахиваясь в платье. Но когда разворачиваю, взглянув на круги, линии и знаки, поднимаю глаза на Бурова. Вспомнил обо мне, когда увидел натальную карту у одной из своих подружек-пплюшек?..

— Чего ты хочешь?

— Консультацию, — говорит, а сам скользит взглядом по мне и делает громкий вдох.

Он, что нюхает меня?!

— Нет. Мне это неинтересно.

Он смотрит мне в глаза.

— А ещё лучше расклад, — уточняет, словно не услышав меня.

Я подхожу к двери, не понимая куда запропастилась сестра. Была бы она рядом, было бы легче. Я бы не сравнивала "до" и "после". Тем более бы не раздумывала о его словах и уже бы выставила его вон.

— Это мне не интересно, — открываю межкомнатную дверь, толкая одну из ее створок. — Вам нужен другой специалист, Павел Архипович.

Это должен быть ветеринар или коновал.

Но кажется, я справилась и деньги на психотерапевта были спущены не зря. Я не нагрубила, не сорвалась и не стала плакать.

Буров, посверлив меня взглядом, идёт к двери, но не для того, чтобы выйти прочь. Он закрывает ее, встав ко мне так плотно, что можно было почувствовать всё, чем он пользовался сегодня.

— Я ведь серьезно, Катей.

Производное от моего имени прозвище разлило что-то холодное на душе.

— Ты что прощения пришел просить, Буров? — осведомляюсь я, с напускной насмешкой. — Серьезно?

— А получится?

Я забыла как дышать. Просто вдохнула воздух в лёгкие и замерла, стараясь пережить боль. Что за наглость, черт его подери!

— Ты слишком большого мнения о себе, — произношу я во все той же манере, — я уже забыла обо всём.

— Так забыла, что не можешь выслушать? — интересуется он, глядя на меня темными омутами глаз.

От него разит вселенским спокойствием, которое всегда впечатляло меня в нём. Вот уж кто не мучается и не паникует, а берет и делает, если задумал что-то. Но сейчас другое — ничто из сказанного им не исправит настоящего.

— Ты не путай мою забывчивость и желание вспомнить то, что однажды судьба свела меня с одним уродом. Иди!

Эти слова принесли мне удовольствие. Я вернула то, что он оставил мне. Все равно, что ему плевать, зато ушло по адресату.

— Я пришел за тобой, Ветрова, — выдает Буров, через секунды выразительного молчания. — Уйду или с тобой, или с твоим согласием вернуться.

Из меня вырывается смешок. Он, что там вспомнил? Времена буйной юности?

— Я выхожу замуж и бросать ради тебя никого не собираюсь, чтобы ты не сказал и в каких бы извинениях не рассыпался.

Только не после этих двух лет, не после всего, что я пережила и какой путь прошла. Я усвоила этот урок. Ещё больше, ценю того, кто рядом со мной, со всеми его плюсами и минусами.

— Не так сильно я любила тебя.

— Хорошо.

Буров кивает чему-то. На его скулах выделяются желваки. Только он идёт обратно к столу, к моему немалому облегчению, не остаётся там, а забирает смартфон.

— Я попытался.

Я, молча, наблюдаю за ним, оперевшись на дверь. Не думала что так все закончится. Как я могла любить его?

— Мне плевать, что ты собираешься замуж, Ветрова, — бросает он мне в лицо, оказавшись рядом. — Плевать на твоего женишка.

Я помню, как ему все равно и без его напоминаний.

— Бросай его или, я покажу ему вот это, — подытоживает Буров, повергая меня в шок.

Он поднимает руку, крутанув между пальцами что-то очень знакомое.

Флэшка! Что торчала из задница человечка на столе. Камера больше похожая на декор стоит у ноутбука, повернувшись "лицом" к двери. Она так и не пригодилась мне, несмотря на уверения дарительницы. Зато пригодилась ему, который освоился и разобрался, что к чему пока меня не было дома.

— Сама объяснишь ему, что завяли помидоры или, ему лучше посмотреть фильм от конторы "Евашь-монтаж"? Понравится ему фильм, в котором ты приводишь меня к себе на поахаться? Обратная перемотка творит чудеса.

— Как ты — начинаю я, а сама не свожу глаз с черного прямоугольника в его пальцах.

Я перевожу взгляд на него, проглотив вопрос о его нравственности и возможностях.

— Костя поверит мне, а не тебе.

Не только Буров знает о чудесах техники.

Тем не менее, я бью его по руке. Флэшка падает на пол. А я, упав на колени, спешу подобрать ее.

Компромат у меня руках. А уже через секунду он теряется в недрах комнаты. Только мое ликование не длится долго. Я вскрикиваю от того, что мне запускают пальцы в волосы, сжимают их до искр из глаз и тянут, прижимая меня к своему паху.

— Отпусти! — кричу, упираюсь и забываю обо всем, услышав знакомое клац-клац-клац.

Так работает фронтальная камера.

— Ты что делаешь?!

Все проходит также быстро, как и начинается.

— А теперь? — спрашивает он, присев рядом со мной. — Кому он поверит, Ветрова? Мне или тебе?

Я не отвечаю ему, стараясь справиться со вспыхнувшей ненавистью. Но не получается, потому что я бью его, ударяя по лицу со всей силой, которая есть у меня, а потом с удовольствием смотрю, как его самодовольную физиономию отворачивает от меня. Плевать на то, что он не выносит этот жест!

— Даю тебе сутки, чтобы расстаться со своим хахалем — цедит он, скрипнув зубами — так как тебе это нравится.

Он ещё сидит напротив,