class="p1">— Я пожалуй тоже засниму это.

— Костя, мне это не нужно — говорю я, растянув губы в улыбке. — Меньше всего мне хочется видеть его вновь.

Я уверена, что ещё увижу Бурова, но даже не представляю насколько скоро это случится.

— У тебя есть решение?

— Я хочу съездить в отпуск, — говорю я, под стихающие звуки музыки. — Хотя бы на недельку.

— Лучше на две, — говорит мужчина, не сводя с меня голубых глаз. — Но только без меня.

У Костика сейчас горячая пора, несмотря на всеобщий сезон отпусков. Кажется, что все складывается так как надо — дорогой мне мужчина выслушал, поверил и поддержал меня, мерзкий же говнюк сядет с часу на час в лужу, но пока что он сидит за нашим столом с огромным сложенным зонтом тэном посередине, попивает подарочное вино и смотрит так, словно стирает нас двоих в порошок.

— А ты, что тут делаешь? — спрашиваю я и тут же прикусываю язык, запрещая договаривать и напоминать про данные сутки.

Я ведь не ведусь на провокации и вообще кремень.

— Ты ошибся, Буров, — говорю я вместо этого, одной рукой держась за Костю, а другой скручивая фак бывшему.

Он видит это и усмехается с самой нехорошей улыбкой.

— Рассказала значит. А он понял?

Я киваю, но победно улыбнуться отчего-то не получается. Его слова откликаются во мне. Непонятно. Противоречиво. Тревожно.

— Ты молодец, Ветрова. А я гондон. И друзья мои, кстати, тоже.

Я не этого ожидала. Хотела, чтобы он встал и ушёл. Никак не думала услышать самоуничтожительные признания.

— Но мое предложение ещё в силе — говорит он, продолжая крутить смартфон.

Меня, словно обожгло от осознания не договоренной фразы.

— Это шантаж.

— А я не к тебе обращаюсь, а к твоему женишку, Ветрова — цедит Буров, метнув в меня колючий взгляд. — Даже не знаю, что меня бесит больше лучший друг или бывшая невеста.

Что?

— А ты ничего не перепутал, Буров? — вновь встречаю я, отчаянно пытаясь убрать ширящуюся брешь в своем сознании. — Мир не крутится вокруг тебя, обязуясь радовать!

Я задыхаюсь от возмущения.

— Тем более после того, как ты бросил меня!

— Ого! — откликается Архипович на это. — Как эмоционально!

Ненавижу его! Откуда столько самоуверенности? Почему он ведёт себя так?!

— Кать, езжай домой, — подаёт голос Костя, сжимая мои пальцы.

— Да, Кать, езжай, я приеду позже, — насмешничает Буров, кивая в сторону выхода.

Самое время, чтобы уехать, собрать чемоданы и вылететь ночным рейсом в сторону море, песка и раскачивающихся пальм.

А я остаюсь, потому что понимаю, что шокирована осознанием того, что Костя вообще только что подал голос, как именно это сделал и… Он не выполнил того, что говорил чуть меньше получаса тому назад.

Еще меня бесит, интригует и по плохому восхищает то, как ведёт себя Буров. Вот это, млять, наглость!

— Или, хочешь послушать, как от тебя отказывается твой мужик? — спрашивает Буров, потянувшись к столу, чтобы крутануть на нем смартфон. — А ты Костя откажешься или, станешь биться несмотря ни на что?

Не понимаю чего он добивается. Он не может не понимать, что я уже не вернусь к нему добровольно. Ему придется связать меня и держать в таком положении, исполняя свои хотелки.

— Кость, о чем он?

— Езжай домой, — говорит Костик, повернувшись ко мне. — Мы разберемся.

— О чем он говорит? — повторяю я, садясь за стол, чтобы показать, что не уйду пока не услышу всё.

Что-то очень важное прячется в этих недомолвках.

— Ну, что, Кость, показывать мне запись нашим общим знакомым? — Буров машет рукой кому-то позади нас. — Привет! Подойду чуть позже!

Он переводит взгляд на Костю.

— Или, ты откажешься от неё? Или, сможешь взять яйца в кулак и расскажешь все?

— О чем? Буров! Костя, о чем он говорит?

Ужасное ощущение, когда тебя игнорируют, делая вид, что тебя нет. Словно я не живой человек, а вещь, которая должна достаться кому-то.

— Сделай так как он хочет, — слышится сбоку.

До меня не сразу доходит сказанное. Сначала наступает тишина. Я поворачиваюсь к Образцову, чтобы убедиться в том, что это он сказал, а не кто-то другой.

— Что?

— Мы расстаёмся, Кать. Извини, но я не могу допустить того, чтобы он разослал запись. Ты знаешь, что он может сделать это.

Я ещё секунду смотрю на Костю, а потом поворачиваюсь к Бурову.

Кажется, я должна его ненавидеть. На самом деле, я перестала чувствовать, чтобы то ни было.

Я просто слышу, как медленно, но невероятно громко ударяется сердце, подсвечивая те или иные мысли, как например, то, что от меня снова отказались; как играючи испортили жизнь; как тупо было верить в отношения с другом бывшего.

— А я думал, что это я урод, — слышится голосом Бурова. — Образцов, ты переплюнул меня.

Я встаю из-за стола, подхватываю с подушки сумку, достаю кошелек и, вынув несколько купюр, бросаю их на стол.

— Серьезно решил, что я буду мстить бабе? Фуя ты конченый.

Буров веселится, одним махом разрушив все. Костя молчит, так и не объяснив ничего. Мне же очень холодно.

— Вы оба — говорю я, с задеревеневшим горлом — уроды.

Я иду через пространство веранды, спускаюсь по лестнице, а потом пересекаю заполненный супер тачками двор. Среди них светится белый внедорожник Образцова с дежурящим возле него охранником.

— Добрый вечер, Екатерина.

— И тебе, привет, Толь, — говорю я, растягивая губы в улыбке.

Я здороваясь и улыбаюсь тогда, как во мне ширится черная дыра, захватывая и сжигая все пространство вокруг.

Но надо дойти до такси, сесть в него и приехать домой.

Там не надо будет держать лицо.

Глава 5

— Не так уж сильно я любила тебя, — говорит Ветрова, с покрывшими ее грудь, плечи и руки прекрасными мурашками.

Когда-то я любил их и женщину, чьей частью они являются и какой чувственной делают ее.

Но сейчас, глядя на нее и слыша то, что говорят ее все ещё прекрасные и желанные губы, я ощущаю ничего кроме злости на себя и на нее.

Злюсь на нее за то, что ещё не остыл к ней, за то, что она говорит мне и на то, как это отзывается во мне.

— Хорошо, — произношу не в силах перебороть себя и плюнуть на все. — Я попытался.

Очень всрато попытался и наху*** дел.

Понимаю это только тогда, когда оказываюсь в тачке, гоню куда-то, а потом останавливаюсь с лёгкого взмаха товарища в ментовском.

— Нарушаем?

— Документы, права, страховка, — перечисляю я, выдавая бумажки. — Смотри, выписывай и отваливай. Не до разговоров.