Он воротился с известием, что, по его мнению, князьдействительно немного помешан, и всегда потом делал кислую мину привоспоминании о своей поездке в Духаново. Дамы громко негодовали. Узнали наконецодну капитальную вещь, именно: что князем овладела какая-то неизвестнаяСтепанида Матвеевна, бог знает какая женщина, приехавшая с ним из Петербурга,пожилая и толстая, которая ходит в ситцевых платьях и с ключами в руках; чтокнязь слушается ее во всем как ребенок и не смеет ступить шагу без еепозволения; что она даже моет его своими руками; балует его, носит и тешит какребенка; что, наконец, она-то и отдаляет от него всех посетителей, и вособенности родственников, которые начали было понемногу заезжать в Духаново,для разведок. В Мордасове много рассуждали об этой непонятной связи, особеннодамы. Ко всему этому прибавляли, что Степанида Матвеевна управляет всем имениемкнязя безгранично и самовластно; отрешает управителей, приказчиков, прислугу, собираетдоходы; но что управляет она хорошо, так что крестьяне благословляют судьбусвою. Что же касается до самого князя, то узнали, что дни его проходят почтисплошь за туалетом, в примеривании париков и фраков; что остальное время онпроводит с Степанидой Матвеевной, играет с ней в свои козыри, гадает на картах,изредка выезжая погулять верхом на смирной английской кобыле, причем СтепанидаМатвеевна непременно сопровождает его в крытых дрожках, на всякий случай, –потому что князь ездит верхом более из кокетства, а сам чуть держится на седле.Видели его иногда и пешком, в пальто и в соломенной широкополой шляпке, срозовым дамским платочком на шее, с стеклышком в глазу и с соломенной корзинкойна левой руке для собирания грибков, полевых цветков, васильков; Степанида жеМатвеевна всегда при этом сопровождает его, а сзади идут два саженные лакея иедет, на всякий случай, коляска. Когда же встречается с ним мужик и, остановясьв стороне, снимает шапку, низко кланяется и приговаривает: «Здравствуй, батюшкакнязь, ваше сиятельство, наше красное солнышко!» – то князь немедленно наводитна него свой лорнет, приветливо кивает головой и ласково говорит ему «Bonjour,mon ami, bonjour!»,[4] и много подобных слухов ходило в Мордасове; князя никакне могли забыть: он жил в таком близком соседстве! Каково же было всеобщееизумление, когда в одно прекрасное утро разнесся слух, что князь, затворник,чудак, своею собственною особою пожаловал в Мордасов и остановился у МарьиАлександровны! Все переполошилось и взволновалось. Все ждали объяснений, всеспрашивали друг у друга: что это значит? Иные собирались уже ехать к МарьеАлександровне. Всем приезд князя казался диковинкой. Дамы пересылалисьзаписками, собирались с визитами, посылали своих горничных и мужей на разведки.Особенно странным казалось, отчего именно князь остановился у МарьиАлександровны, а не у кого другого? Всех более досадовала Анна НиколаевнаАнтипова, потому что князь приходился ей как-то очень дальней родней. Но, чтобразрешить все эти вопросы, нужно непременно зайти к самой Марье Александровне,к которой милости просим пожаловать и благосклонного читателя. Теперь, правда,еще только десять часов утра, но я уверен, что она не откажется принять своихкоротких знакомых. Нас, по крайней мере, примет она непременно.

Десять часов утра. Мы в доме Марьи Александровны, на Большойулице, в той самой комнате, которую хозяйка, в торжественных случаях, называетсвоим салоном. У Марьи Александровны есть тоже и будуар. В этом салонепорядочно выкрашены полы и недурны выписные обои. В мебели, довольно неуклюжей,преобладает красный цвет. Есть камин, над камином зеркало, перед зеркаломбронзовые часы с каким-то амуром, весьма дурного вкуса. Между окнами, впростенках, два зеркала, с которых успели уже снять чехлы. Перед зеркалами, настоликах, опять часы. У задней стены – превосходный рояль, выписанный для Зины:Зина – музыкантша. Около затопленного камина расставлены кресла, повозможности, в живописном беспорядке; между ними маленький столик. На другомконце комнаты другой стол, накрытый скатертью ослепительной белизны; на немкипит серебряный самовар и собран хорошенький чайный прибор. Самоваром и чаемзаведует одна дама, проживающая у Марьи Александровны в качестве беднойродственницы, Настасья Петровна Зяблова. Два слова об этой даме. Она вдова, ейза тридцать лет, брюнетка с свежим цветом лица и с живыми темно-карими глазами.Вообще недурна собою. Она веселого характера и большая хохотунья, довольнохитра, разумеется, сплетница и умеет обделывать свои делишки. У ней двое детей,где-то учатся. Ей бы очень хотелось выйти еще раз замуж. Держит она себядовольно независимо. Муж ее был военный офицер. Сама Марья Александровна сидиту камина в превосходнейшем расположении духа и в светло-зеленом платье, котороек ней идет. Она ужасна обрадована приездом князя, который в эту минуту сидитнаверху за своим туалетом. Она так рада, что даже не старается скрывать своюрадость. Перед ней, стоя, рисуется молодой человек и что-то с одушевлениемрассказывает. По глазам его видно, что ему хочется угодить своимслушательницам. Ему двадцать пять лет. Манеры его были бы недурны, но он частоприходит в восторг и, кроме того, с большой претензией на юмор и остроту. Одетотлично, белокур, недурен собою. Но мы уже говорили об нем: это господинМозгляков, подающий большие надежды. Марья Александровна находит про себя, чтоу него немного пусто в голове, но принимает его прекрасно. Он искатель руки еедочери Зины, в которую, по его словам, влюблен до безумия. Он поминутнообращается к Зине, стараясь сорвать с ее губ улыбку своим остроумием ивеселостью. Но та с ним видимо холодна и небрежна. В эту минуту она стоит встороне, у рояля, и перебирает пальчиками календарь. Это одна из тех женщин,которые производят всеобщее восторженное изумление, когда являются в обществе.Она хороша до невозможности: росту высокого, брюнетка, с чудными, почтисовершенно черными глазами, стройная, с могучею, дивною грудью. Ее плечи и руки– античные, ножка соблазнительная, поступь королевская. Она сегодня немного бледна;но зато ее пухленькие алые губки, удивительно обрисованные, между которымисветятся, как нанизанный жемчуг, ровные маленькие зубы, будут вам три днясниться во сне, если хоть раз на них взглянете. Выражение ее серьезно и строго.Мосье Мозгляков как будто боится ее пристального взгляда; по крайней мере, егокак-то коробит, когда он осмеливается взглянуть на нее. Движения ее свысоканебрежны. Она одета в простое белое кисейное платье. Белый цвет к нейчрезвычайно идет; впрочем, к ней все идет. На ее пальчике кольцо, сплетенное изчьих-то волос, судя по цвету, – не из маменькиных; Мозгляков никогда не смелспросить ее: чьи это волосы? В это утро Зина как-то особенно молчалива и дажегрустна, как будто чем-то озабочена. Зато Марья Александровна готова говоритьбез умолку, хотя изредка тоже взглядывает на дочь каким-то особенным,подозрительным взглядом, но, впрочем, делает это украдкой, как будто и она тожебоится ее.

– Я так рада, так рада, Павел Александрович, – щебечет она,– что готова кричать об этом всем и каждому из окошка. Не говорю уж о том миломсюрпризе, который вы сделали нам, мне и Зине, приехав двумя неделями раньшеобещанного; это уж само собой! Я ужасна рада тому, что вы привезли сюда этогомилого князя. Знаете ли, как я люблю этого очаровательного старичка! Но нет,нет! вы не поймете меня! вы, молодежь, не поймете моего восторга, как бы я ниуверяла вас! Знаете ли, чем он был для меня в прежнее время, лет шесть томуназад, помнишь, Зина? Впрочем, я и забыла: ты тогда гостила у тетки… Вы неповерите, Павел Александрович: я была его руководительницей, сестрой, матерью!Он слушался меня как ребенок! было что-то наивное, нежное и облагороженное внашей связи; что-то даже как-будто пастушеское… Я уж и не знаю, как и назвать!Вот почему он и помнит теперь только об одном моем доме с благодарностию, cepauvre prince![5] Знаете ли, Павел Александрович, что вы, может быть, спаслиего тем, что завезли его ко мне! Я с сокрушением сердца думала о нем эти шестьлет. Вы не поверите: он мне снился даже во сне. Говорят, эта чудовищная женщинаоколдовала, погубила его. Но наконец-то вы его вырвали из этих клещей! Нет,надобно воспользоваться случаем и спасти его совершенно! Но расскажите мне ещераз, как удалось вам все это? Опишите мне подробнейшим образом всю вашувстречу. Давеча я, впопыхах, обратила только внимание на главное дело, тогдакак все эти мелочи, мелочи и составляют, так сказать, настоящий сок! Я ужаснолюблю мелочи, даже в самых важных случаях прежде обращаю внимание на мелочи… и…покамест он еще сидит за своим туалетом…