Около пяти часов в дверях появился высокий светловолосый мужчина с обаятельной улыбкой, при виде которого мама Евгения заплакала, а после набросилась с поцелуями на, как выяснилось, старшего сына. Из её счастливых восторгов, я поняла, что его звали Степаном. А как только плачущие женщины вместе с Лизой покинули кухню, знакомая по имени Настя сообщила, что тот только вернулся из Лондона, где имел небольшой бизнес.

Нашинковав капусту, я ополоснула руки, и вытерев их, также отправилась следом за всеми. Мужчины дружно приветствовали родственника. В глазах отца Евгения, Семёна Виссарионовича, я заметила скупые слёзы, который тот постарался скрыть и невзначай утереть.

Погода стояла замечательная. На некоторых деревьях уже распустились почки и благоухали цветы. Зелени правда было мало: короткая молодая трава под ногами и расцветшие ранние нарциссы. Но всё равно ощущение, что весна наступила, присутствовало.

Аромат шашлыка разносился по округе, а стол в широкой беседке ломился от еды. Мужчины заняли места и расхваливали наливку Семёна Виссарионовича. Я принесла хлеб и, сев на край стола, окликнула Артёма, бегающего на лужайке с Петькой, сыном Насти.

Жизнь словно остановилась, когда из-за дальнего угла дома вынырнул Илья с миниатюрной брюнеткой. Он был одет в свободные джинсы и приталенный голубой свитер. В одной руке — цветы и пакет с подарком, а вторая покоилась на талии весьма симпатичной девушки. Увидев их, я поспешно отвела взгляд. Мне стало невыносимо жарко, покалывало щёки, загорелись уши и затряслись пальцы. Из-за чего я отложила в сторону вилку и уставилась в сторону. Только долго удержаться в таком положении не смогла. Улыбающиеся хозяева протиснулись мимо меня и пошли навстречу к прибывшим. Ребята всегда приветствовали своих гостей громко, показывая тем самым, как рады. Я, конечно, была исключением. Не знаю отчего, но даже Лизин муж всегда вел себя тихо при мне, шутил через раз и удалялся, оставляя трещащую без умолку жену разбираться с гостьей. Но я ни разу не почувствовала с его стороны неприязнь или жалость. Наоборот, он часто звал меня в гости сам, и на последний мой день рождения даже подарил серебряный кулон с капелькой. От души и как другу, естественно.

Только сейчас это всё не имело значения. В грузи вспыхнула острая боль, которая стала с нарастающей силой сосать под ложечкой. Там же смешались столько чувств, что я на мгновения потерялась. Обида, злость, тоска, чувство вины или отчаяние? А может и радость? Что именно не давало мне покоя, сложно было определить. Единственное понятное желание, охватившее меня — бежать!

Я на ватных негнущихся ногах встала, в том момент, когда Тёмка помчался в мою сторону. Внезапно, поравнявшись с Ильёй, он споткнулся и едва не полетел на землю. Мужчина вовремя схватил его за подмышки и вернул в нормальное положение.

— Осторожнее, малый. Ты ведь чуть не упал, — улыбнулся сыну Илья, а у меня так сильно сжалось сердце, что перехватило дыханье.

— Ничего, если б удалился, всё лавно не болело. Дедушка говолит, что музсина не плачет. Я выласту и будет много плоблем.

— Ух, ты! Так ты у нас ещё и храбрый! — Илья опустился перед ним на корточки. — И как же тебя зовут, храбрец.

— Алтём!

— А меня зовут Илья, — протянул он мальчику руку.

— Плямо, как моего папу, котолый блосил меня, когда я ещё был в зивоте у мамы, — без тени злости или обиды сказал Тёма.

Шум в моих ушах прекратился и сменился звонкой тишиной, в которой только и слышно было, как шипит мясо, нанизанный на шампур.

Илья явно растерялся. Видно было, что он не знает, как реагировать. Тёма тем временем беззаботно пожал ему руку и снова помчался в мою сторону. Я машинально наклонилась и поймала его в объятья, но в голове всё равно варилась каша. На несколько мгновений Илья был позабыт, потому как гнев на отца затмил собой всё. Вот же ж, упёртый старик! Зачем он рассказал Артёму? Я считала, что ещё довольно рано для таких подробностей. Чувство замешательства и стыда заставило меня опуститься обратно на край скамьи, уже вместе с сыном на руках. Нещадно хотелось провалиться сквозь землю, но вместо этого, я выдавила из себя почти искреннюю заботливую улыбку:

— Ну, и чего ты такой неосторожный? Сколько раз тебе говорить, чтобы не бегал так быстро?

— Не злись, мам. Я тока чуть-чуть, — Тёмка преданно заглянул в мои глаза, и я поняла, что нет ничего и никого важнее моего сыночка, кудрявого голубоглазого чуда.

Лиза с Евгением протиснулись мимо меня обратно, а Илья с подругой, поздоровавшись, заняли места напротив. Я чувствовала на себе его взгляд, но старалась не смотреть в ответ. От ощущения неловкости спас Евгений.

— Ну, всё! Теперь ждём Жору с Ленкой. Илюха, представь всем девушку.

— Это Ирина, моя невеста, — приобнял он её за плечи и дальше уже обратился непосредственно к ней. — Думаю, что всех представлять нет смысла, постепенно поймёшь, кто есть кто…

— Рада знакомству, — смутилась она ещё больше.

Все снова заговорили, расспрашивая Илью, как у него дела. Выяснилось — неплохо, так как отец приобщил его к банковскому делу и теперь он хорошо зарабатывал. Невзначай разговоры пошли про бизнес и тут уже выделился Степан. Оказалось, что тот, волей случая, пару лет назад открыл магазин игрушек в Лондоне. Совладельцем был его лучший друг, ставший два месяца назад отцом сразу троих пацанов. Степан приехал, чтобы узнать, как обстоят дела тут, и по возможности, открыть филиал в нашем городе.

Неожиданно мы с Ириной встретились взглядами, и она мне улыбнулась. Однако я не смогла ответить тем же. Тяжесть в сердце и глупый… совершенно глупый вопрос «Почему она, а не я?», окончательно испортили и без того плохое настроение.

Я вспомнила тот злополучный день, когда от шока сползла по стеночке в ванной. В руках был тест на беременность, который показывал две розовые полоски. В свои восемнадцать я не была готова к материнству. Совсем. Казалось, что все кошмары мира обрушились на меня в тот момент. В отчаянье я набрала номер Ильи, но тот не ответил. Длинные гудки породили настоящую панику. Помнится, как пулей вылетела из квартиры, удачно села на нужный автобус и поехала к нему на работу. Он в ту пору был консультантом в банке, или что-то в этом роде. Только начинал знакомится с делом своего отца, поэтому набирался опыта. Принципиальный, не хотел на готовенькое идти.

Когда я зашла к нему, то словила удивленный взгляд, тут же сменившийся недовольным. Илья вышел вместе со мной на улицу и мы отошли подальше. Было так страшно ему говорить о ребёнке, но я выложила как на духу, ожидая от него хотя бы улыбки. Как оказалось, надеялась я зря.

Он нёс какую-то абсолютную чепуху про свою репутацию, престиж семьи и светлое будущее, в котором мне места не было. Полгода ухаживаний и три счастливые для меня ночи были перечёркнуты одной фразой.

— Почему-то я уверен, что ребёнок не от меня.

Мои клятвы в верности не принесли положительного результата. Он был убеждён в моей измене, потому как сам позаботился о "безопасности".